Александр Зорич - Клад Стервятника
Мухолов и осот из болот Припяти живут в симбиозе, душа в душу, и охотятся тоже сообща. Тактика у них, как правило, неизменная. Пока один гипнотизирует жертву, другой сзади подло стреляет тебе в спину отравленными стрелками. А яд у левостороннего осота такой силы, что кураре с его примитивными параличами верхней дыхательной системы нервно хлебает в сторонке горячий аргентинский чаек-матэ.
Третий заряд я держал для мухолова. Боеприпасы тоже надо уметь экономить, тем более что мухолов продолжал качаться маятником как заведенный. Хотя уже сменил три цвета, таких же кислотных, как и первый окрас.
Что ж, дедушка Суворов был прав: удивить — значит победить.
Мухолов тем временем распахнул свою чашку, и из ее недр, с треском расправляя крылья, вылез огромный слепень-дракула.
Вот уж поистине — не понос, так золотуха!
Вместо того чтобы мух жрать, он их еще и лелеет, тварь оранжевая!
* * *Бывалые люди рассказывали, что многие дракулы даже светятся, летая по ночам над Болотами и поймой Припяти, настолько от них «фонит». А другие утверждают, что они, когда напьются досыта, полностью измазываются в крови обездвиженной жертвы, чтобы привлечь самку. И так парят над Болотами, отсвечивая под редкими звездами, которые в Зоне тоже горят по- особому — тупо и равнодушно пялятся на тебя с черного неба.
— «Эге, бабушка, да у тебя волчанка», — сказала Красная Шапочка с самого порога, — процедил я сквозь зубы, тщательно фиксируя взглядом исполинского слепня. Тот, зараза, слишком уж шустрый и увертливый. Пока в него попадешь из моей «Марты», полобоймы истратишь.
И я решил мерзкую тварь ошарашить. Тщательно прицелившись, я аккуратно срезал выстрелом кожистый, мясистый стебель мухолова. Не ожидавший такого подвоха дракула кувыркнулся в траву, и тут уж я не оплошал.
Метко стрелять я научился в армии, поскольку в музвзвод меня не взяли. И службу я понял, как тогда выражались «деды» в частях нашего военного округа, сполна. В музвзводе же и военном оркестре востребованы только духовые и ударные специальности, а пойти в армию с «Ямахой» мне как-то в голову не пришло.
И то сказать, хорош бы я был на строевом смотре-в лопоухой ушанке, нагуталиненных кирзовых сапогах, шинели до колен и с пятью электронными октавами под мышкой!
Поэтому, превратившись после года службы в кандидата, я начал ходить в привилегированный наряд — караул по охране складов ГСМ целой армии. В пересменку большинство часовых кемарили в караулке на топчанах. Я же договорился с начкаром и часами палил в тире учебного класса.
В итоге стал чемпионом батальона по стрельбе из «Макаровны», а также познал сполна «беретту» с «Мартой» — чисто тебе женский цветник. А если ты умеешь прилично бить из пистолета и хорошо защищаешь честь родной части на полковых соревнованиях, тогда на итоговых автоматных стрельбах за тебя все мишени скорее всего опустит оператор. Только успевай жать на спусковой крючок и не жги много травы трассерами.
В общем, растоптал я кровопийцу-слепня, как конь, железными подковами сапог. Заодно и мухолову досталось. Натянул по самые брови капюшон и затрусил дальше по тропинке, мерно поводя головой из стороны в сторону, как зомби.
Изредка, порядка ради, я обстреливал гаечками кусты вдоль тропинки и болотные кочки, которые стали попадаться на пути все чаше. И теперь уже ощутимо хлюпало под подошвами сапог.
Пока все было чисто. Да я, признаться, и не ожидал каких-либо огненных или гравитационных сюрпризов. В Болотах опасаться нужно не этого.
Последний Выброс случился почти месяц назад, и в сектор Болот на карту аномалий в ПДА Синоптик с тех пор загрузил всего-то пяток файлов свежих обновлений. Болота вообще редко меняются на информационной сетке, потому что аномалий тут, к счастью, кот наплакал. Но зато и хабара с гулькин нос.
Здешняя атмосферка, правда, весьма унылая. Чем дальше в Болота, тем сильнее тебя плющит, кажется, что ты бодро шагаешь прямехонько в собственный склеп.
Низкий свод темно-серого неба едва не царапает твой хребет. Смурной непроглядный туман поднимается из плавней. И даже шелест нескончаемого, вечного октябрьского дождя, невзирающего на время года, не может полностью перекрыть странные и жуткие всплески, бульканья и стоны, которые поминутно раздаются то на одном, то на другом краю Болот, у самой кромки черной маслянистой воды. Похоже, тут кругом торфяники. Болота наполнены земляной взвесью, которая и не думает осаждаться, если, к примеру зачерпнуть здешней воды в банку в надежде дать ей отстояться.
Вот и сейчас позади чуть треснул сухой тростник, потом еще раз и еще. У меня немедленно возникло паническое ощущение, что кто-то мягко ступает за мною следом. И, судя по чмоканью, уже и облизывается, зараза.
Когда из воды в трех шагах от меня с шумом и бульканьем неожиданно выбросило фонтанчик метана, я едва не присел. Точнее, все-таки присел, едва не шмякнувшись на задницу, потому что под ногами тут же предательски поехала почва.
«Вот и все, приятель, — язвительно подсказал внутренний голос. — Вот так и Слон гробанулся. Это ж надо умудриться — в Болотах зыбь отыскать!»
— Заткнись, — процедил я сквозь зубы, осторожно проверяя чавкающую почву под ногами. — Это всего лишь «топка». Вот мы сейчас… сейчас…
Наконец я нащупал носком сапога твердую кочку. И легким прыжком в стиле солиста Большого театра перемахнул на нее. Тут же широко раскинул руки и, скрипя зубами, удержал равновесие.
Белесый туман понемногу сгущался, так что в скором времени придется активировать окуляры ПНВ — прибора ночного видения. Шуршать и бродить за моею спиной, к счастью, перестали — наверное, это и в самом деле был выброс болотного газа.
Но акустические эффекты, как выяснилось, готовили мне очередной сюрприз. На востоке сначала послышалось ровное гудение, а потом оно развалилось по частотному спектру на крайне неприятные децибелы «середняка». Звук усилился — я же внимал ему, зарывшись в заросли сухого камыша.
Еще со времен босоного детства я был уверен, что камыш — вот эти толстые коричневые сосиски на стеблях, опушенные султанчиками невесомой растительной ваты. Их еще запрещают детям таскать домой некоторые суеверные родители. Говорят, это дурная примета, как-то связанная со смертью.
Но с некоторых пор, вооруженный фундаментальными познаниями из «Определителя безопасных, хищных, ядовитых и радиоактивных представителей флоры особого природного заказника в бассейне р. Припять», я знаю наверняка, что на самом деле коричневые сосиски — это тростник. А камыш как раз наоборот — то, что я прежде считал тростником. Он шире и выше листом, а потому может стоять сплошной стеной у самой кромки берега, служа отличным убежищем и маскировкой, например, незадачливому сталкеру, которого черти понесли в болото…
Однако в следующую минуту вся моя маскировка улетела на йух. Еще мгновение назад казавшаяся такой плотной сплошная стена камыша была согнута мощным током воздуха. И прямо над моей головой на бреющем прошел маленький аккуратный вертолет.
Прежде я такие видел только в американских фильмах про простых трудяг-фермеров, в которых уже давно пора превратиться всем деревенским доходягам, населяющим наш многострадальный агропромышленный комплекс. Нет, это я не про зомби из здешнего Агропрома, а про всю Россию, черноземную и не слишком.
Аппарат явно шел на снижение. Он шел к точке «Т». Туда, где я назначил Гордею место встречи!
Преисполнившись оптимизма, я выбрался из плавней, отряхнул с себя камышовую труху и быстрым шагом отправился вслед за вертолетом. Не забывая при этом разбрасывать вокруг себя гаечки, точно хмельной Киса Воробьянинов — баранки по ночному рынку. Там, впереди, меня ждал Гордей с колдометром, а значит — перспектива добыть эти гребаные девятнадцать тонн баксов.
Глава 6. Остерегайтесь торфяных болот!
Ruff in the jungle, in the in the jungle
Feel the jungle vibe, baby.
«Ruff in the Jungle Bizness», ProdigyПока я добирался до вертолета, Зона преподнесла мне еще один сюрприз. На этот раз, к счастью, приятный.
Все окрестности, заводи и плавни окрасились в пастельные, розовые тона. И над Болотами взошло солнце — большая редкость в здешних местах.
Для посадки Гордей выбрал идеальное место, которое только можно было высмотреть в интересующем нас секторе Болот. Я подозреваю, что и самое точное. Бьюсь об заклад, Гордей, еще будучи на «Янтаре», заранее просчитал маршрут и варианты посадочных мест как можно ближе к точке координат, указывающей место упокоения несчастного Слона с точностью до метра.
Дождик, что накрапывал весь день, стих. Над косогором с большими проплешинами выгоревшей травы, где застыла цветным пятном железная «стрекоза», дул приятный ветерок, разгоняя гнилостные миазмы болотной воды. Солнце деловито разворотило тяжелый свинцово-белый свод небес, еще час назад нависавшии над землей плотным козырьком, и теперь Милостиво проливало тепло и свет на обездоленные хляби. А в его лучах, отчаянно щурясь и прикрывая лоб ладонью, стоял Гордей.
