Юрий Корчевский - Бездна. Первые после бога
– Степан, баньку истопи, помыться по-человечески хочется с дороги. Все в реке да в море купался – не мытье это. Мигель, можешь пока по дому пройти, познакомиться. А мы сейчас перекусим немного, а потом – в баню.
– Можно, я ему дом покажу? – вызвалась Маша.
– Веди.
Михаил поднялся в свою комнату. Давно он не был в своем доме! И жил-то в нем недолго, да и отвык совсем за время плавания. Сумрачновато как-то. Ну ничего, скоро слюду в окнах на стекло заменит – будет лучше, чем у некоторых князей. Почему-то вдруг вспомнился свой дом, родители – как-то они там? Тревожатся небось, ведь ни писем, ни звонков от Михаила давно уже не получали. Интересно, выбрались ли парни после переворота катамарана? И кем он теперь на заводе числится? Погибшим в результате несчастного случая? Ведь несмотря на то что тела его в реке не нашли, времени прошло много.
От внезапно нахлынувших воспоминаний вдруг остро захотелось назад, в свое время. Ну, продаст он венецианское стекло, разбогатеет – а дальше? Новые походы, часто с риском для жизни, очередная продажа товара, деньги… Понятно, деньги нужны, они позволяют есть, пить, иметь крышу над головой, дают некоторую свободу – жить, работать, отдыхать. Но приложения его уму и знаниям нет – он ведь моторы любит, небо. А судьба, как будто издеваясь над ним, на корабль его определила. Да, он выжил в чужом времени, в непривычных условиях, испытал себя на прочность в опасных приключениях, проявил себя как мужчина. Ему даже повезло встретиться с гением – кто из его современников может похвастаться этим? А на Руси Леонардо неизвестен совсем, и упомяни Михаил о нем – не поймут, о ком речь.
И вновь остро, до зубовного скрежета, захотелось вернуться. Дом, слуги, корабль – все мгновенно стало незначимым. А впрочем? Может, стоит попробовать вернуться к пещере? Получится – значит, повезло, а нет – так нет. Тогда надо будет остепеняться. Невесту себе искать, жениться, обзаводиться детьми, продолжая род Мироновых. Пуст и несчастлив дом, где не звенят детские голоса, не слышен детский смех.
Михаил утвердился во мнении, что надо продать товар, а летом организовать экспедицию на Урал. Быстрее не получится: дороги высохнуть должны, да и по теплу путешествовать комфортнее. Судно туда не пройдет, но путь к пещере он отчетливо помнил.
Дома мысленно составил план: до Нижнего добраться на судне, потом купить коней и уже верхом, по дорогам, через Хлынов отправиться в Пермь. Все равно на судне до реки Акчим не добраться. Конечно, можно судном по Каме идти, потом по Язьве-реке, но потом – все, снова пешочком. Так уж лучше сразу на конях.
Парочку-тройку людей надежных подобрать. Григорий и его люди не годятся. Моряки, речники из них неплохие, судном управлять могут – с конем управятся ли? И оружием сухопутным владеть должны: летом разбойников на дорогах полно, и топором от них отмахаться трудно.
Так, но ведь у него уже есть один! Это Мигель! Испанец многое повидал, побывал в переделках. Надо только выяснить, держится ли он в седле да владеет ли саблей или каким другим оружием.
От размышлений его отвлекла Маша.
– Хозяин, трапеза готова, изволь к столу.
– Иду. Зови остальных.
За большой стол уселись все. Одному есть тоскливо, да и не дворянин он. Это боярину за один стол с холопом сесть зазорно – так ведь в боевых походах из одного котла ели, вместе в бане мылись, а приходилось – так и спали вместе.
Расселись. Иван налил мужчинам вина из кувшина.
Михаил обвел глазами стол. И когда Агриппина только успела? Дымилась горячая уха в глиняных мисках, желтели запеченной корочкой караси, лоснилось тонко порезанное сало с аппетитными прожилками мяса, по мискам была разложена квашеная капуста, моченая антоновка с брусникой, хрусткие соленые огурцы, копченая белорыбица, а стол венчал пышный пшеничный каравай. И все это было собрано на быструю руку. Михаил мысленно похвалил себя за удачный выбор кухарки.
– Ну – с возвращением! – Михаил, как хозяин, поднял кружку.
Мужчины выпили и принялись за еду.
Мигель осторожно попробовал уху, а потом заработал ложкой.
– Немного перца не помешало бы, – невнятно проговорил он с набитым ртом, не переставая отправлять в рот ложку за ложкой.
– Возьми на столе, приправь, – спокойно посоветовал ему Михаил.
Испанец съел уху и попросил добавки.
Агриппина расцвела. Уж если чужеземец доволен, то уха и в самом деле удалась.
Выпили еще и принялись за карасей. С хрустящей корочкой, нежным и сладким мясом, мелко надрезанные со спинки, чтобы все косточки на огне истаяли, – они были превосходны.
Выпили еще по кружке, отдали дань салу и копченой белорыбице.
Мигель отвалился от стола.
– Уф! Давно так не объедался! Вкусно! У вас всегда так готовят?
– Кухарка у меня мастерица изрядная, с постоялого двора сманил. Иван, банька готова?
– Поспела, можно идти.
– Маша, чистое белье в баню мне и Мигелю, и полотенца не забудь. Иван, как помоемся, пивка холодного в баню принеси. Есть пиво-то?
– Седмицу назад варили, как чувствовали.
– Молодцы! Как помоемся – доложишь мне, как тут да что, и отчет по деньгам представишь.
– Слушаюсь.
В русской бане и парной испанец не был никогда. Он с интересом осмотрелся.
Мужчины сначала помылись, а потом зашли в парилку. Иван плеснул на горячие камни кувшин квасу. Зашипело, в лицо ударил горячий, пахнувший хлебом пар.
Иван протянул Михаилу и Мигелю войлочные шапочки.
– Надевайте и ложитесь.
Михаил с удовольствием растянулся на полке, и Иван стал охаживать его веником.
Потом подошел черед Мигеля. Однако он не выдержал и пары минут – вскочил и с воплем выскочил в моечную.
А Михаил продолжал париться. Потом обмылся в моечной и вышел в просторный предбанник. Там, обмотавшись полотенцем, уже сидел Мигель.
– Тонка кишка у чужеземца, – заметил Иван, – пара толком еще не нагнали, а он уже испекся.
– Ничего, пообвыкнется. Давай пиво!
Из жбана литров на пять Иван разлил по кружкам прохладное пиво.
– Однако пиво удачное получилось. Хмеля отменного по случаю купил.
Все трое отхлебнули пенного напитка. Пиво и в самом деле оказалось вкусным, прохладным и слегка пощипывало язык.
Мигель покачал головой:
– Зачем люди на Руси так над собой издеваются?
– Ты про парную? Кожа хорошо очищается после парной, все тело дышит, легко становится.
– Не по мне это, смыл с себя грязь – и все.
– Грязь смыть мало. Русская баня – это ритуал, традиция. Баня любую хворь выгонит.
Они посидели, поостыли, обмылись еще раз, чтобы смыть пот, и прошли в дом.
– Мигель, можешь отдыхать – Маша покажет тебе комнату. Иван, пойдем побеседуем.
Иван уже достал бересту, где были записаны все расходы. Михаилу было все равно – пулом больше, двумя меньше, но слушал он со вниманием. Прислуга должна чувствовать за собой контроль, иначе подворовывать начнут. Да и интересно было – разумно ли тратил деньги управляющий? Выходило – с умом.
– Молодец, хвалю. Дом в порядке, деньги потрачены дельно. Что по дому делать надо?
Беседовали они часа два. За полгода, что Михаила не было, управляющий обследовал дом, увидел, что и где требует ремонта. Михаил выделил ему денег, а также жалованье на всю прислугу.
– Раздай, людям деньги потребны.
– Премного благодарствую.
– И еще. Завтра стекло привезут. Штука хрупкая, выгружайте осторожнее. Надо будет слюду в окнах стеклом заменить. Найдешь толкового плотника?
– Сам справлюсь, ничего хитрого.
– Как знаешь.
Михаил прошел к себе в комнату. Время было вечернее, пора спать. Как давно он не отдыхал на нормальной кровати – с периной, подушкой! На корабле комфорта не было, зачастую приходилось спать на берегу или на палубе. Кожа на лице и руках от морской соли, ветра и солнца потемнела, задубела.
Он разделся и с удовольствием растянулся на кровати. И качки нет, к которой он уже привык.
Понемногу накатился сон.
Проснулся Михаил посреди ночи оттого, что кто-то его гладит. Сначала он хотел вскочить, но потом ощутил, что руки были нежные, женские. А поскольку женщин в доме было только две, прийти могла только Маша.
– Ты чего?
– Что ж ты, любый мой, мне не улыбнешься, к себе не позовешь? Али я уродина какая? – Маша пустила слезу.
Михаилу стало неудобно. С Иваном о делах говорил, с испанцем в бане парился, а девушке даже подарка малого из чужих стран не привез, не поговорил, слова доброго не сказал. Как есть непорядок, она же не мебель! Сразу же решил завтра на торгу подарок купить, оплошность исправить.
Были в институте у Михаила девушки, не святой был. Гулял с ними, ходил в ночные клубы, спал. Но ни одна не зацепила, не хотелось на ней жениться, завести семью, детей – к женитьбе он относился серьезно. А Маша? Сказать, что любит ее – так нет, но симпатия есть. И после вызволения ее из рабства он чувствовал ответственность за ее судьбу. И потом – запросто мог ею попользоваться, знал, что отказать она не посмеет. Но чувствовал, что это все как-то не по-людски. Девушка и так жизнью обижена, в рабство попала, насиловали ее там – сама же сказала. И уподобляться ее насильникам он не хотел, иначе и сам встал бы с ними на одну доску. Ну а коли сама пришла… он не святой.
