Вадим Крабов - Колдун. Из России с любовью
Как захотелось хлопнуть их всех по ушам (в буквальном смысле, из свободного сознания это возможно. Представляешь «руки» и бьешь ими кого-то по голове. Эффект ошеломляющий, оглушающий не хуже, чем реальный удар ладонями), но сдержался. Еще забеспокоятся, засуетятся, и кто знает – может, на штурм ломанутся, или на проверку, или… всех последствий не предусмотришь.
Еще раз облетел все закоулки и вернулся. В другой комнате сидели спецназовцы с автоматами, моими защитными амулетами и жостиками. Серьезно.
Мозговал в астрале.
«Девочки, предложения – время дорого. Зина, боюсь, долго не выдержит».
«Не суетись: здесь, в астрале, времени вполне достаточно», – успокоила рассудительная Женя.
Зина вернулась из очередной больницы в хорошем настроении. Главный врач сразу поверил, что амулеты не мошеннические, и дал «зеленый свет». В последние несколько дней, после открытия настоящих тайных сект с реальной мистикой, после реального сгорания людей в храмах, распространять амулеты стало легче – в них верили гораздо охотнее.
Приняла ванну, легко поужинала и собралась смотреть любимый вечерний сериал. Ее отвлек звонок в дверь. Открывала с легким раздражением: «Кого там принесла нелегкая!»
Это оказался Жан. Оперативник ФСБ, коллега Егора. Они приходили как-то вдвоем с Ярославом, и Егор их впустил. Посидели на кухне, выпили, поговорили. Зина накормила их вкусным ужином. Воспоминания остались самые приятные.
– Здравствуйте, Жан! Проходите быстрее, мой сериал начинается.
– Добрый вечер, Зиночка, но мы договаривались на «ты», – поздоровался оперативник, перешагивая порог. – А я, собственно, за вами… тобой. Меня Егор за тобой прислал.
– Как?! – У девушки перехватило дыхание.
Скучала – безумно! Еще целых четыре дня разлуки, с ума сойти! И Роза, как назло, уехала.
– Исключительно по блату, – улыбнулся Жан, хитро подмигивая. – С ночевкой. Так ты идешь?
– Я быстро! – сказала и сорвалась, как метеор. В пять минут уложилась – рекорд для женщины.
– А он мне говорил: «Тебя не пустят, и пытаться не стоит. Не ломись, побереги нервы», – жаловалась Зина в машине, ловко пародируя голос Егора.
– Правильно говорил, – подтвердил Жан, на секунду отвлекаясь от дороги. – Туда сотрудников не всех пускают, но сегодня приемный день, – снова хитро подмигнул девушке.
– Как – приемный? – не поняла юмора Зина.
– Самый настоящий! – усмехнулся фээсбэшник. Выдержал веселую паузу и продолжил: – Сегодня на всех постах дежурят друзья Егора. Рабочий день закончился, начальство разошлось, так что… – и многозначительно замолчал. – Но извини, утром придется рано вставать – в пять часов, не позже! Не надо подставлять хороших людей, – добавил уже серьезно.
– Что ты, Жан, какие могут быть вопросы, я все понимаю! – Душой Зина уже была рядом с Егором. Подумаешь, вставать рано! Он сам позвал, вот что главное!
Перед самым отъездом Роза заметила кое-какие изменения в ауре Зины. «Сказать или нет?» – подумала она. В конце концов решила: «Пока не стоит, новой жизни всего несколько дней. Расскажу после Питера, тогда и видно будет четче». Роза сама себе не призналась, что побоялась сглазить. И так над Егором тень мелькала, не стоит лишний раз языком молоть.
Проезжая через дальний неприметный пост перед въездом в огромный внутренний двор Лубянки, Зине пришлось лечь на пол и прикрыться заранее припасенным пледом.
– Выходи, приехали, – позвал Жан, остановив машину. – Только пробегай, пожалуйста, быстрее. Вон в ту приоткрытую дверь.
– Ага, – сказала девушка и, пригибаясь, побежала туда, куда указал друг Егора.
Все интересней и интересней! Люди рискуют из-за них. Приятно и ответственно.
Этот неприметный корпус она не знала. Да она и не видела ничего, кроме тюрьмы и внутренней больницы. После узнала, что настоящей была только больница, но теперь это к делу не относилось. На вывеску над входом не обратила внимания. Вестибюль с дежурным. Он кивнул ей и показал взглядом на лестницу вниз. Подвал перекрывала решетка. С той стороны подошел охранник в военной форме. Спросил: «Вы – Зинаида Хром?» – и сразу после ответа открыл замок. Привел в небольшую комнатку, где за столом скучал еще один сотрудник в кителе с погонами старшего лейтенанта.
– Вы жена Егора? Покажите паспорт. Записывать вас в журнал я не буду – посещение неофициальное, но все магические вещи необходимо оставить у меня.
– Но у меня только один защитный амулет, – призналась довольная Зина, сгорающая от нетерпения.
– Его и оставьте. Не беспокойтесь, верну сразу после возвращения. Туда нельзя с посторонними амулетами, специфика такая.
– Ой! – Зина вспомнила наказ Егора. – Понимаете, мне Егор строго-настрого запретил его снимать… – в ней боролись противоречивые чувства.
– Как хотите, Зинаида Ивановна, но с амулетами я вас в хранилище не пропущу. Егор не предполагал, что появится возможность пригласить вас. Он очень скучает, а связь в тех условиях, к сожалению, не работает, позвонить невозможно.
– Правда скучает?!
– Каждый день только о вас и говорит. Все уши прожужжал, – пожаловался сотрудник, горестно вздыхая.
Девушка решилась. В конце концов, она у своих, и Егор скучает о ней! Нельзя так нельзя: придется оставить амулет у дежурного. Егор не станет ругаться, он же понимает.
– Ого! – удивился дежурный, держа в руках массивный бриллиантовый кулон. – Сколько в нем карат?
– Не интересовалась, подарок мужа. Он ценен не весом.
– Не беспокойтесь, верну в целости и сохранности, – заверил офицер и положил драгоценность в сейф.
Дальнейшее для нее стало шоком.
Открыли другую решетку, в следующий коридор, вежливо пригласили в кабинет. В нем стояли два стола, и находилось трое мужчин в штатском. Один из них медленно подошел к женщине.
– Вы отведете меня к Егору? – безмятежно спросила Зина. Она выглядела окрыленной, распахнутой и беззащитной, как одуванчик. Мысленно она уже была в загадочном хранилище и тонула в бездонных глазах Егора.
Вместо ответа мужчина резко ударил девушку под дых. Лицо его при этом ничего не выражало. Ни ненависти, ни сочувствия.
Боль скрутила внутренности, Зина задохнулась, схватилась за живот и, скрючившись, по стене сползла на пол.
– Говори, сучка, кто такой Егор, откуда взялся, что может! – заорал другой, самый молодой мужчина, а первый с силой пнул ее по пальцам, закрывающим живот.
Она с трудом понимала смысл задаваемых ей вопросов, боль пронизывала все тело, не давала сосредоточиться, обида душила сильнее, чем удары по солнечному сплетению; но самые большие страдания приносила досадная мысль: «Я снова подставила Егора! Какая я дура, дура!» Эта мысль заезженной пластинкой повторялась снова и снова. Она не помнила, что говорила палачам, и говорила ли вообще что-нибудь.
Потом ее несколько дней держали в темной бетонной комнате с одним тонким продавленным матрасиком на полу, а после привязали к зубоврачебному креслу. Чернявый молодой человек, к которому обращались по имени Фарид, что-то настраивая на страшном станке с арбалетом, воскликнул, обращаясь к стоящему рядом начальнику, тому самому, молодому, вопившему неясные вопросы во время избиения:
– Да она беременная, товарищ капитан!
Капитан известию обрадовался:
– Точно? Отлично! Это прибавит нам очков. – Потрепал привязанную девушку по голове. – За двоих борись, не глупи.
Смысл сказанного Фаридом доходил до нее постепенно. Когда дошел, то радость как захлестнула сердце теплой волной, так и схлынула, оставив мучительный выбор.
«Господи, прости! Я хотела убить себя здесь, ради Егора, но теперь буду стремиться жить. Я постараюсь, Господи! Прости за малодушие», – эта мысль прозвучала так естественно, будто Зина всегда была истово верующей. Теперь есть смысл цепляться за жизнь, есть смысл жить, даже когда Егор уедет.
«Ты просто спаси меня, Егорушка. Нас спаси… и больше я ничего от тебя не потребую, обещаю. Спаси, мне страшно…»
На импровизированном мозговом штурме от «девочек» поступали самые невероятные предложения. Повертев и так и эдак, мы их отвергали.
«Не отвлекайтесь на другое, сначала Зина», – в который раз направлял я их фантазию.
Которая то и дело отвлекалась на различные варианты мести. Это было не иначе как отражение моих, в данный момент задавленных, но очень горячих желаний.
«Через астрал, я чувствую, что можно через астрал», – периодически твердила Фиона, с досады прикусывая губу.
«Думай, Фионочка, думай», – подбадривал я ее. Напряжение росло.
«Да что тут думать, прыгать надо!» – пошутила Синя, пытаясь разрядить обстановку.
И правильно сделала. Над моим «домиком хоббита» сами собой собирались черные тучи, вот-вот должна была разразиться гроза.
