Инна Шаргородская - Когда пришел волшебник
Действие этих волшебных семян оказалось почти мгновенным. Минуты не прошло, как усталости словно не бывало. Плечи распрямились, глаза заблестели. Ночная мгла перестала давить, на душе полегчало, и веселость всех четверых утратила последние следы принуждения.
Утро наступит, куда оно денется! Ночь в Броселиане – лишь очередное, и, может быть, не самое страшное приключение… Радуясь чудесному приливу бодрости, они единодушно решили, что теперь уж досидеть до рассвета им не составит ни малейшего труда. Тем более что заскучать он никому не даст, пообещал капитан Хиббит, еще споет и спляшет – особенно ему удается гопак, – и эти «посиделки в аду», как он выразился, запомнятся его спутникам надолго.
Они и не сомневаются, отвечали остальные, гопак – их любимый танец, и не может ли он исполнить свое обещание не мешкая, пока не рассвело? Летние ночи так коротки!.. Успеется, сказал капитан, пусть лучше Вероника Андреевна научит его сначала той замечательной колыбельной песенке, о которой он столь много наслышан!..
Сказочница, однако, петь отказалась наотрез. Зато Антон припомнил кстати какую-то забавную историю из своей режиссерской практики, потом другую… Рассказчиком он был очень даже неплохим, и «посиделки в аду», похоже, стали и вправду превращаться в весьма недурное времяпрепровождение.
Но ночи в Броселиане достаточно длинны, и ад, как оказалось, только начинался…
Кароль в ответ завел рассказ о комических накладках, случающихся в практике разведчиков. И, вдруг прервавшись на полуслове, уставился куда-то вверх и состроил удивленную мину.
Вероника, проследив за его взглядом, тихо взвизгнула и прижалась к сидевшему рядом Антону.
Над их зачарованным кругом проплывала невесть откуда взявшаяся вереница призраков, являвших собою полуистлевшие скелеты, одетые в обрывки саванов. Эти чудовища возникали из тьмы и в ней же и растворялись. Они протягивали к людям фосфорически мерцавшие кости рук и едва слышно стонали, но приблизиться не могли – их как будто увлекал за собою неведомый, неощутимый ветер преисподней…
Длилось сие дьявольское представление, по счастью, недолго. Вереница состояла призраков из пятнадцати. И когда со стоном растаял во мраке последний, самый жуткий скелет, чьи лишенные кожного покрова челюсти могли бы с успехом принадлежать саблезубому тигру, Вероника отлепилась от Антона, встряхнула головой и отважно сказала:
– Тоже мне ужасы! Только детей пугать.
– Действительно, – поддержал ее Кароль и демонстративно зевнул. – Слава Богу, таковых с нами нет. Ну вот, перебили… на чем я остановился?
Вспомнить этого, однако, никто не смог.
А если бы даже и вспомнили, продолжить рассказ капитану все равно не удалось бы. Потому что в ту же секунду где-то вдали, в кромешной тьме за деревьями вдруг послышался детский плач, столь отчаянный, горестный и надрывный, что у путников, застигнутых ночью в Бросельянском лесу, разбежались и последние оставшиеся в голове после явления призраков мысли.
Кроме одной – надо немедленно бежать на помощь…
Глава 35
Они повскакали на ноги и принялись напряженно всматриваться во тьму, в ту сторону, откуда доносился плач. И едва не выскочили за пределы магического круга, забыв об осторожности… вовремя опомниться сумел только капитан Хиббит.
– Стоять! – негромко, но властно приказал он своим спутникам, отступая от черты. – Это морок! Откуда здесь взяться ребенку?
Те растерянно оглянулись на него.
– Но…
– Стоять, я сказал. А лучше – сидеть. Сейчас оно выйдет само.
Так и случилось.
Антон, Вероника и Михаил Анатольевич, усмиренные не столько приказным тоном капитана, сколько неведомым ужасом, таившимся в словах «оно» и «само», покорно вернулись на свои места. И плач немедленно начал приближаться.
Веронику трясло от его звуков, хотя она вполне доверяла компетентности Кароля в этих темных колдовских делах… казалось, несчастное дитя бродит по лесу кругами и никак не отыщет спасительное местечко, где сидят они, четверо взрослых, которые помогут и утешат, накормят и согреют… Если нельзя побежать навстречу, может, хотя бы позвать его, окликнуть, подсказать, в какую сторону идти?..
И все же плач раздавался все ближе и ближе. Этот безнадежный, разрывающий сердце плач…
– Заткните уши, – сухо посоветовал капитан, заметив ее волнение.
Вероника чуть не послала его к черту. И тут наконец из-за деревьев показалось оно… действительно ребенок – мальчик лет четырех, в замурзанной рубашонке, со спутанными белокурыми волосиками, с заплаканным грязным личиком… При виде людей он на мгновение замер на месте, и Вероника невольно привскочила, вновь готовая бежать навстречу. Но на плечо ей опустилась рука капитана Хиббита, сделавшаяся вдруг тяжелой, как камень. И мальчик стремглав бросился к людям сам.
…Преображение его походило на страшный сон. На черте, проведенной серебряным стилетом, ребенок споткнулся и едва не упал внутрь круга. Но некая невидимая сила отбросила его назад, словно он налетел на эластичную сетку. Милое заплаканное личико исказилось гримасой жуткой злобы, внезапно вытянулось вперед, заострилось и… покрылось рыжей шерстью. Клочьями поползла рубаха, из-под нее тоже прянула шерсть. Пальцы на руках, протянутых к людям, внезапно скрючились и превратились в кривые черные когти. Затем бывшее дитя, подпрыгнув, перекувыркнулось в воздухе, и на землю на все четыре лапы встала уже лисица – необычно крупная для этого звериного рода, хищно оскалившаяся, с горящими красным огнем глазами…
Вероника отшатнулась.
А капитан Хиббит как ни в чем не бывало сказал:
– Привет, – и многозначительно предъявил зверю серебряный пистолет, появившийся у него в руке словно бы ниоткуда.
При виде магического оружия лисица вздрогнула и попятилась.
Вероника вспомнила деву тумана. Зачарованное серебро заставляет оборотней отступить… правда, в бешеном взгляде этого зверя страха она не увидела. Но на всякий случай схватилась за оружие тоже.
– И ты думала справиться сразу с четырьмя людьми? – непринужденно поинтересовался Кароль, поигрывая пистолетом. – Сильна, матушка!
Лисица, глухо заворчав, отступила еще на шаг.
– Не думала, а думал, – расслышала в этом ворчании Вероника. Боже, еще и разговаривает!.. Как же в такое выстрелишь?
– Извини, братец, – небрежно сказал капитан. – Не разглядел с перепугу, какого ты пола. Шел бы отсюда, пока шкурку не попортили!
Шерсть на загривке оборотня встала дыбом.
– Ненавижу, – прорычал он. Затем развернулся, одним прыжком преодолел пространство в несколько метров, отделявшее его от ближайшего дерева, и пропал во мраке.
Капитан Хиббит вытер пот со лба. Спрятал пистолет, достал из-за голенища свой серебряный ножичек и старательно углубил охранявшую круг черту.
– Если б и можно было поспать, так не дали бы, – сказал он, разгибаясь. – Ну-с, кто там следующий?..
* * *Перекинувшись черной совой, совершенно неразличимой в кромешной темноте среди мертвых деревьев, с ветки одного из них за пришельцами без устали наблюдал кое-кто еще – из числа верных слуг зла, что поразило много лет назад светлую цветущую Броселиану.
То была лесная ведьма, в роду которой смешалась некогда кровь людей-магов и птиц-оборотней. И обладала она терпением, хитростью и силой, не свойственными большинству жителей леса. Поняв, что эти четверо смертных слишком хорошо защищены, она не спешила показаться на глаза будущим жертвам, предпочитая дождаться более удобного часа, когда с ними можно будет справиться, не прилагая особых усилий. Такой час должен был настать, рано или поздно – безуспешные с виду атаки других слуг Мат Мара не оставались на самом деле без последствий. Капля камень точит…
Ведьма-оборотень умела улавливать малейшие оттенки чувств, испытываемых живыми существами, – даже потаенных. Бессмысленное веселье этих людишек заставляло ее порой болезненно содрогаться. Но она терпела, потому что время от времени сквозь магическую защиту их пробивались и другие, куда более приятные импульсы – страха, раздражения, досады… К сожалению, они оказывались слишком мимолетными, чтобы успеть что-то сделать. И все же это были верные приметы того, что защита не безупречна и может в конце концов дать трещину. А уж тогда…
Пока пришельцы еще отпугивали оборотней, вместо того чтобы убивать их на месте. Заглушали страх шутками. Подбадривали друг друга и держались, как лучшие друзья. Но страшная прислужница Мат Мара чуяла всем существом – истинные их чувства, скрытые чарами, таковы, что цели может достичь один-единственный удар. Главное – не прозевать мгновенья слабости, которую кто-нибудь да проявит. И нанести этот удар не мешкая.
По-настоящему неприступным казался лишь один из пришельцев. Но и он был всего лишь человеком. А значит, мог дрогнуть тоже, когда спутники его вдруг утратят человеческий образ…
