Борис Акунин - Детская книга для мальчиков (с иллюстрациями)
— Это как посмотреть, — уныло вздохнул Ластик, вспомнив о скандале в лицее. Он так увлекся беседой, что совсем забыл о своем несчастье. — Меня из-за ваших экзаменов из школы выгоняют. И, может, даже с «волчьим билетом».
Но мистер Ван Дорн про Ластиково горе и слушать не стал.
— В ваших руках судьба мира, а вы говорите о каких-то мелочах! Я понял, что вы и есть тот самый Дорн, когда узнал, в каком доме вы живете! О, как мне хотелось, чтобы вы выдержали испытания! И вы их выдержали! Маленький Дорн, живущий рядом с ходом — это феноменальное совпадение! То есть, конечно, ничего страшного не было бы, если б вы жили и в другом районе, но я верю в великий смысл совпадений! Так называемые случайности никогда не бывают случайными!
Высказав эту замысловатую мысль, ученый сделал драматичную паузу. Помолчав с полминуты, подмигнул и вкрадчиво прошептал:
— Знаете ли вы, что из подвала дома номер один по улице Солянка, то есть вашего дома, есть превосходная дыра, ведущая именно туда, куда нужно?
Уже во второй раз Ван Дорн заговорил о какой-то непонятной дыре.
— Да что за дыра-то? — во второй раз спросил Ластик.
— «Chronohole», или «хронодыра», мой юный друг, — это такой лаз, по которому можно попасть в другое время.
Хронодыры
За последние полчаса Ластик наслушался всякого, но это уж было чересчур.
— Да разве можно попасть в другое время? — недоверчиво спросил он.
Мистер Ван Дорн хмыкнул, будто «юный друг» сморозил чудовищную глупость.
— Разумеется. Время буквально истыкано дырами, как головка швейцарского сыра.
— Папа давал мне кассету со старым американским фильмом «Хроноразбойники», там тоже было про лазейки из одной эпохи в другую. Но это же сказка!
— Какое еще кино, при чем тут кино? — засердился профессор. — Я вам не сказки рассказываю, а излагаю научно подтвержденный, хоть и мало кому известный факт. Ходов, ведущих в другое время, вокруг нас полным-полно. Обычно они расположены в исторических музеях, дворцах, подземельях, иногда в дупле очень старого дерева, а чаще всего на старинных кладбищах. Беда в том, что большинство этих лазов чрезвычайно узкие.
— Сколько сантиметров? — спросил Ластик, тем самым продемонстрировав, что не зря обучается в лицее с математическим уклоном.
— Проходы бывают двух видов: узкие и очень узкие. В очень узкие проскользнет разве что мышь. Кстати говоря, именно этим объясняется необъяснимый страх многих женщин перед безобидными грызунами — они свободно снуют из эпохи в эпоху.
— А почему женщин?
— Потому что женщины лучше чувствуют внерациональное и невидимое. В среднего размера хронодыру пролезает кошка, особенно черная. Непонятно, какое значение здесь имеет окрас шерсти, но это установленный факт. И, наконец, в дыры-гиганты с трудом может протиснуться ребенок — как я уже говорил, не старше двенадцати лет, да и то, если это не какой-нибудь акселерат. Вам наверняка иногда попадались сообщения о пропавших детях. Родители оплакивают их, как погибших, но эти малыши не погибли. Они просто по случайности угодили в хронодыру и не умеют вернуться обратно. Бывает и наоборот. К нам попадают маленькие найденыши из прошлого. Таких помещают в детские дома, приставляют к ним психиатров, чтоб не бредили, и дети быстро приспосабливаются — начинают говорить то, чего от них хотят взрослые, а потом уже и сами думают, будто прошлое им приснилось.
— Интересно, а заблудившиеся дети из будущего бывают?
И Ластику сразу захотелось, чтобы он оказался мальчиком из какого-нибудь 35 века. Просто он забыл про это, но сейчас, благодаря профессору, память у него восстановится, и он такого навспоминает!
— Думаю, что да, но это пока не более чем предположение. Наука, например, так и не установила, откуда берутся вундеркинды. И потом, я совершенно уверен, что среди великих ученых и первооткрывателей немало детей, которые забрели из будущего и воспользовались своим знанием.
Ластик взъерошил себе волосы, потрясенный этой идеей.
— Но тогда получается, что никто вообще ничего не изобретает! В будущем они уже знают про открытие, потому что оно было совершено раньше. А в прошлом открытие было сделано, потому что явился кто-то из будущего!
На это мистер Ван Дорн ничего не ответил, только с улыбкой показал кольцо: бронзовую змею, проглотившую свой хвост.
— Но хватит разговоров, а то вы, пожалуй, сочтете меня пустым фантазером. Как говорится, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Он на минутку вышел в прихожую и вернулся со своим саквояжем. Щелкнул блестящими замочками, запустил внутрь обе руки. Загадочно улыбнулся.
Ластик наблюдал, затаив дыхание. Что за чудо собирается показать ему профессор?
Профессор достал какой-то прибор, очень похожий на проигрыватель для компакт-дисков, только сверху, на круглой панели, располагался большой дисплей.
— Это хроноскоп. Аппарат, в память которого занесены все известные хронодыры. Например, вот так выглядит хроноскопическая карта Москвы…
Ван Дорн нажал кнопочку, и на экране появилась схема российской столицы. Город был весь испещрен белыми точками, особенно густыми в центральной его части.
— Даю увеличение, — промурлыкал профессор. — Скажем, район Белого Города, то есть нынешнего Бульварного кольца.
Масштаб сделался гораздо крупней, и стало видно, что точки мерцают, будто сквозь них просачивается свет.
— Нажимаешь стрелочкой на любую и получаешь точное местоположение с указанием числа и года, в который можно попасть.
— Как их много! — воскликнул потрясенный Ластик. — Сотни и сотни!
— На самом деле хронодыр гораздо больше, просто хроноскоп регистрирует лишь те из них, которые представляют практический интерес, то есть дыры-гиганты диаметром больше двадцати сантиметров. Кстати, вы позволите измерить вашу талию?
Ван Дорн извлек из саквояжа коробочку с клеенчатым портняжным метром, моментально обмотал ленту вокруг Ластика и удовлетворенно сказал:
— Угу.
А шестиклассник Фандорин все не сводил глаз с таинственно помигивающей карты Бульварного кольца.
— Где вы достали такой прибор?
— Что значит «достал»? — обиделся Ван Дорн. — Не достал, а изобрел. В свободное от поисков Райского Яблока время я возглавляю Королевский центр экспериментально-прикладной технологии. У меня, молодой человек, триста восемьдесят пять патентов на научные изобретения, я член пяти академий и восемнадцати ученых обществ. На сегодняшний день я самый главный в мире специалист по аппаратуре, исследующей Необъясненные Наукой Явления!
Впечатленный Ластик почтительно притих. Но тут ему вдруг вспомнилось, что у них в квартире тоже есть одна загадка, над которой семья Фандориных давно уже ломает голову.
— Ой, знаете, у нас на кухне тоже есть не поддающееся объяснению явление! — начал рассказывать он, готовый внести свой вклад в науку. — Если прижаться ухом к стене, слышно голоса. Будто кто-то ругается. Все время, без остановки! Женщина и мужчина.
— А что, в России это редкость? — заинтересовался профессор. — Когда муж и жена все время ругаются?
— Да не в этом дело! Там, с той стороны, нет никаких соседей. Квартира стоит пустая, хозяева уехали работать за границу. Папа говорит, что, наверно, в стене трещина, и звуки по ней доходят с другого этажа, но все равно очень странно.
Профессор воинственно схватил хроноскоп:
— А вот мы сейчас проверим. Ведите меня, юный фон Дорн!
Исследовательская экспедиция проследовала по коридору на кухню.
— Вон в том углу, — показал Ластик, но профессор закрыл глаза и даже отвернулся.
— Нет-нет, не подсказывайте. Мой прибор не только регистрирует отверстия во времени, но и умеет их обнаруживать. — Профессор нажал кнопку, и карта Москвы исчезла с дисплея. Вместо нее в центре экрана возникла зеленая точка, от которой протянулась линия и медленно поползла по окружности. Внезапно она остановилась, точно указывая на тот самый угол, и из зеленой сделалась бледно-розовой. — Так и есть. Хронодырка, но совсем малюсенькая. Видите, луч едва окрашен? Ну-ка, что там у нас? — Ван Дорн нажал другую кнопку и прочел. — 31 марта 1968 года. Диаметр четыре миллиметра. Ничего интересного. Сюда разве что таракан пролезет.
— Так вот откуда они берутся! — ахнул Ластик. Мама вела затяжную войну против этих настырных тварей. Перепробовала все средства, даже вызывала бригаду спецобработки — ничто не помогало. Еще бы! Тараканы, оказывается, лезут из времени, когда мамы еще и на свете не было.
— Однако хватит о пустяках. Пора перейти к делу. Возвращаемся в комнату! — объявил Ван Дорн.
Они сели за стол, лицом к лицу. Профессор положил перед собой большую кожаную папку, но открывать ее не спешил. Ластик же сосредоточенно наморщил лоб, сложил перед собой руки — в общем, приготовился внимательно слушать.
