Галина Гончарова - Аз есмь Софья
Илья тоже покивал и успокоился. Наследник явно был к нему расположен, а остальное… прогнемся — и выдавим что хотим! И не таких, как этот мальчишка ломали!
Алексей выпроводил гостя и посмотрел на друга и сестру, выбирающихся из-под покрывала.
— Хорошо устроились? А меня этот старый гад чуть не до смерти заговорил!
— Ничего, ты ему добром отплатишь, — утешила Софья.
Иван фыркнул.
А буквально через минут десять им пришлось опять нырять в укрытие. Потому как к царевичу явился недоброй памяти Симеон Полоцкий.
Поклонился, пособолезновал, выслушал ответные слова благодарности от Алексея, чуть-чуть еще поразливался соловьем, на тему ужасной потери, которая все ж таки не напрасна ибо дала такого невероятных достоинств юношу, как Алексей Алексеевич…
Лёшка знал, что Симеон остался в Москве, при особе царя, что его допускали и к братцу Симеону, и к братцу Федору, даже и к царевнам, хотя те и не проявляли желания учиться. Знал он и что Симеон желает основать в Москве Академию для детей и юношества, но царь пока этой идее хода не дает. Тут Симеону очень лихо перешел дорогу царевич. А зачем нам на Москве две академии? Пусть хоть одна себя окупит…
Пришлось старцу смириться и удовольствоваться скромным местом наставника царских детей. Хотя уже и не всех. Марфа последнее время его до себя не допускала — мол, невместно уже, девица, чай, не ребенок…
Да, монах.
Но мужчина ведь? И монах-то не особо православный, стал-то он таким лет пятнадцать назад… нет, никак нельзя. У нее благочиние взыграло! Справедливости ради, ход был подсказан Софьей и царевны подозревали, что Симеон в курсе, кто автор идеи. Но и сделать он ничего не мог. Действительно ведь — взрослая девица уже, ей не учиться надо, а молиться и по садику с цветочками расхаживать. Жениха б еще приглядеть…
Но пока никто не сватался и оставалось только молиться.
Симеон же пришел с идеей. Поскольку его из Дьяково выставили, туда он и не рвался. И правильно. Уж на что Софья не хотела убивать людей, но Симеону она бы устроила падение на что-нибудь твердое с чего-нибудь высокого.
Вот ведь… пролаза!
Товарищ предложил тех из детей, кто имеет дальнейшую склонность к учению, направлять в его Академию. А чего нет?
Дети выходят из царевичевой школы еще юными, лет пятнадцать-шестнадцать, но это все равно еще дети. Сейчас приходится крутиться и их пристраивать, а так они напрвавят свои стопы на дальнейшую учебу и принесут много пользы Руси-матушке.
Софья едва не кипела под покрывалом, Иван заметил это и стиснул ее руку, призывая успокоиться.
И вовремя, а то ведь вылезла бы — и услышал бы монах о себе много интересного и невежливого. Алексей, следуя старинной мудрости, вежливо покивал, выслушал все предложения — и сказал, что подумает. Обязательно обдумает все плюсы и минусы, примет наилучшее для детей решение, ну и для государства тоже, вы ведь понимаете, все на благо отечества…
Симеон также лицемерно покивал — и свалил.
Софья выбралась — и со злостью сплюнула застрявшее в зубах перышко.
— Сукин сын!
— Сонечка?
— Сестренка, такие выражения!
Софья сверкнула глазами.
— Лешенька, милый, а ты не понял, чего добивается товарищ? Детей он не получил — уже. Но ведь и подростков тоже обработать можно. Слова — такие хорошие, когда ими играешь, как тебе нравится. А он в этом преуспел. Иезуиты — они вообще многому обучены, где б пакость ни случилась — их уши торчать будут…
— Ты уверена?
— Нет, — призналась Софья. — но вот в том, что добра от этого человека ждать не стоит — определенно. Не с чего ему Русь любить, не с чего в православие переходить, а он перешел. Зачем? Где его выгода?
— Зато сейчас он при дворе у царя…
— Ванечка, так возле власти — возле смерти…
— Да я вроде жив пока?
— Так сколько у нас и власти той!
Софья фыркнула.
Как же ей хотелось свободы — и права делать, что ей вздумается! А то ведь ее даже всерьез не принимают! Все переговоры с посторонними — через Алёшку, даже и с давними знакомыми — все равно он подтверждает все его слова!
А у нее — ничего!
Так Феодосии Морозовой завидовать начнешь! Как-никак неглупая, самостоятельная, свободная и состоятельная. Пусть она и не распоряжается этим на полную катушку, но ведь и взаперти не сидит! А ежели Софья куда покажется — тут же визг поднимется, царская дочь в люди вышла, вай мэ! Постоянно как по жердочке идешь! Отца боишься, людей стережешься… иногда Софья была благодарна за новую жизнь тем колдунам, а иногда — гвоздями бы их прибить к забору! Жизнь, да в клетке!
— Симеон мне книгу свою оставил…
— Жезл правления?
Софья сморщила нос. Писанину сию мужчина написал не так давно, по окончании Собора, но старообрядцам она уже не понравилась, так, что люди прозвали ее «Жезлом кривления». А что до самой Софьи — прочитать она прочитала. И серьезно задумалась.
Нельзя ли как-нибудь эту книжечку развернуть так… короче, чтобы Симеона в ереси обвинили и обратно в Полоцк отправили?
В конце концов, там и интересных мест хватает. Вон, Аввакум взвился, прочитав о непорочном зачатии Девы Марии… ересь?
Как подать, а еще кому и когда…
Еретические тенденции Софья отложила, чтобы намекнуть кому надо в нужный момент. Они посидели вместе еще около часа. А потом Софья прокралась к себе в комнату, а Алексей и Иван решили заночевать вместе — не впервые.
* * *Следующий день для Алексея прошел под знаком молитвы, беседы и размышления.
Молитвы — ну тут понятно, за мать.
Беседы?
К нему шли.
Бояре и дворяне, словно призраки появлялись — и заводили мудрые речи.
О державе, о том, как счастлив царь наследником, как им горестно за царицу, как они молятся за ее здоровье…
Алексей слушал, кивал и думал, что отец развел совершенно безбожное количество дармоедов, нахлебников и воришек. И о том, что разогнать их можно, а вот заменить — некем.
А еще…
Романовы — не Рюриковичи. И связь их с прошлой династией более чем эфемерна. Что могли позволить они — не сможет позволить он. Пока не сможет, а вот потом…
Главное, чтобы были свои люди. Кадры решают все, а у него кадры уже есть.
Школа выпускает не так много, человек по тридцать-сорок в год, ну так это — пока! Надо поговорить с отцом — и попробовать открыть еще одну школу. Найти учителей, вон, Соня от его имени переписывается с какими-то заграничными учеными, и те, вроде как, довольны и счастливы. Хвалят «царевича» за ученость и незаурядные дарования. Вот и приглашать их…
Пусть едут, пусть учат, пусть работают и что-нибудь изобретают… нужен ли нам Симеон Полоцкий?
Да к лешему!
Свою Академию создадим, лучше прочих!
Алексей так задумался, что и боярина Матвеева не заметил. Впрочем, не тот человек был Артамон Сергеевич, чтобы его долго не замечали. Кашлянул, привлекая внимание, поклонился, поприветствовал царевича и заговорил.
Вроде бы ничего конкретного не сказал но… Алексей понял, почему отец приблизил этого человека. Шла от Матвеева та самая внутренняя сила, от которой млеют женщины и которой подчиняются животные, угадав хозяина.
Только вот и Алексея согнуть было уже не так просто. Он — царевич, а это — кто? Да слуга его, по большому счету! Не говоря уж о том, что слуга достаточно худородный. Так что взирал Алексей на боярина без всякого почтения, смотря, как Софья научила — в точку между бровями собеседника. И в лицо, и не в глаза, и на нервы действует. И поделом.
Матвеева, конечно, этим было не пронять, так по броне пощекотать, но неприязненное отношение к себе царевича он чувствовал. Но — опытен был и умен. Не давил, не подлизывался, разговаривал как со взрослым — любой мальчишка бы потек от счастья, хоть на хлеб намазывай. Сочувствовал, вздыхал, надеялся еще побеседовать с таким умным отроком, а то и сына пристроить к нему в школу, когда мальчик чуть подрастет….
Алексей тоже кивал, слушал, про школу рассказывать не рвался, планами не делился, так что отошел Артамон Сергеевич не шибко довольный.
Подходил и Ордин-Нащокин. Этому Алексей уделил и время, и внимание, выслушал соболезнования — действительно искренние, спросил, как там внуки, выслушал похвалы малышам — такие уж смышлёные, такие красавцы, умники какие… в матушку, не иначе!
Алексей Михайлович так из церкви и не выходил, моля не забирать у него жену. Время меняет многое.
Когда-то он не любил Марию, винил ее за несложившееся счастье с Ефимией, но потом привык, сжился, врос… только вот жене об этом не говорил, а может, и зря. Глядишь, она бы себя так не изводила.
Нет, не нужна ему женитьба по любви.
Алексей и сам не знал, но Софья постепенно, исподволь, вкладывала ему в голову простую истину, что правители не могут жениться на ком попало. Им надлежит выбрать себе жену для блага страны, а любовь…
