Галина Гончарова - Азъ есмь Софья
Бог-то един, а уж как ему молиться – да хоть и головой вниз и на китайском языке – Ему-то какая разница!
Миллионы галактик, миллиарды звезд – и кто-то всерьез думает, что Творцу есть дело именно до конкретной этой?
Ну-ну…
Остальные решения были скорее церковными, поэтому Софья пропустила их мимо ушей. Не царской это дочери дело, как там правильно иконы писать. Пусть иконописцы разбираются, им за это деньги платят.
А у нее и так дел хватало.
Время шло…
* * *После Рождества Алексей Михайлович-таки принял решение по золоту.
Идеалом оказался вариант, при котором открывать месторождения было необходимо, но нужно было и сообщать о них государству. А вот кто чего потаит, того бить плетьми и вообще считать изменником родины – это первое.
А второе – после доклада царь уже и будет решать, оставить разработку месторождения за человеком или забрать месторождение в пользу государства, а товарищу выплатить нескромную сумму за пользу Отечеству. Ежели человек хочет сам рудник разрабатывать – честь ему и хвала, но не все полезно в частных руках. Тут смотреть надобно.
Софья порадовалась и уточнила: а что с их рудником-то будет?
И вот тут царь совершил этакий финт ушами.
Отлично понимая, что золото из казны начнут тащить лопатами и пользы не добьешься, он решил отдать все права на разработку сыну!
Царевичу Алексею Алексеевичу.
Пусть-де мальчик зубки пробует. Заодно и казне прибыток.
Софья подумала. Получалось, что даже потери по неопытности Алексея все равно оказывались меньше тех, что будут по излишней опытности того же Ивана Милославского. Или Матвеева. Или еще кого…
Грустно…
Но зато Алексей получал фактически карт-бланш на создание прииска. А это важно.
И Софья засела за бизнес-план.
А спустя пару недель в Дьяково прибыл ее двоюродный дядя. Иван Богданович Милославский.
Пришлось принять.
* * *Дядя не впечатлил. Видимо прохвост – это фамильное. Или половым путем передается. Иван Богданович был высок, осанист, симпатичен и производил общее впечатление надежности и порядочности. Потому и не понравился. Софья впечатлениям никогда не доверяла, прекрасно зная, как легко казаться и как тяжко быть. Да и остальное…
Полководец-то он хороший, и голова у него светлая, иначе бы его в Челобитный приказ не пустили, но здесь он зачем?!
Оказалось – почуял выгоду.
Про золото почти никто и не знал, а вот этот – пронюхал. И пришел к царевичу с просьбой. Мол, ты, государь-царевич, разреши мне помочь в освоении рудника. Людишками, деньгами, охраной, опять же… а я в долгу не останусь. Да и многого не попрошу… так, процентик с прибыли. А в знак моих самых честных намерений прошу принять вот эту сабельку драгоценную. И правда – ценная. Камней на рукояти столько, что на пару деревенек хватит.
Алексей только присвистнул.
Нет, вслух-то, конечно, было сказано, что царевич думать изволит, за подарок благодарствует, но ответ даст ближе к весне. Когда сам поймет, что с рудником делать.
Где рудник-от?
Да недалече, я сам ездил, но это тайна, тс-с-с…
А золото есть, точно, я лично видел…
И ведь не лгал. Ездил? Да, в Архангельск. Но кто сказал, что нашел там золото? Не было такого!
Сам золото видел? Еще бы!
Васька в кисете привез почитай что цельную горсть.
Что-то подсказывало Софье, что скоро окрестности Архангельска испытают необычайный прилив народа. Она попросила Ордина-Нащокина навести справки и получила вскоре ответ.
Клан, всегда клан и только клан. А место государства – сороковое.
Милославские решили подгрести под себя и царевича. Школа им была неинтересна, что с нее получишь! А вот золото…
Ну и кого подослать?
Да Ивана Милославского!
Умен, красив, о войне рассказать умеет, сам воевал – мальчишки на это падки! И Алексей свет Алексеевич заслушается. А уж ежели кто восхитился да похвалил – ну, тут и дальше можно из него веревки вить.
Софья понимающе покивала.
Не по нраву Милославским, что часть царской семьи не под их контролем. Они ведь только на Марии и держатся, а ее состояние ни для кого не секрет. Умрет она – и пошатнутся Милославские. А ставку на них делать…
Можно бы, да нужно ли? Не те они слуги, ой, не те…
Где первоначально деньги взять для разработки золота?
А найдем. И полетели письма.
С деньгами обещала помочь боярыня Морозова, хоть и со своим условием. На Урал сослали друзей Аввакума, и она желала, чтобы те жили в деревнях рядом с рудником. Ну и чтоб заботились о них не за страх, а за совесть. Софья не возражала.
Процент с прибыли?
Окститесь, дети!
Деньга пойдет – вернете потраченное. А она и так за Иванушку благодарна. Какой молодец вырос!
Самое забавное, что Феодосии это и правда почти ничего не стоило.
Тащили из казны оба брата Морозовы, состояние у них было одно из крупнейших, столько даже Милославские пока не наворовали. А тратить – а куда? Феодосия жила скромно, насколько могла. Ванечка – в школе, Анна Морозова – при царице. И куда тратить?
На хорошее дело.
Оставалось найти людей, знакомых с горным делом, и обеспечить охрану. Ну и все самое необходимое…
Работы – непочатый край. И это пока еще Строгановы не знают. А как начнется дело?
Что они предпримут? Урал покамест их вотчиной был, а тут – пусти на шаг, пролезут на тридцать. Ох, сложно…
Но сдаваться Софья не собиралась. Покусаемся!
* * *Строганов также навестил царевича ближе к весне и принялся жаловаться.
Несправедливость-то какая, царевич!
Я на своей земле ваших людей принял, а вот они мне о таком – и не сказали! Ай-яй-яй, неблагодарность-то какая! Чернющая! Громаднющая!
Алексей Алексеевич покивал и полностью согласился.
Неблагодарность. Только вот месторождение не на вашей земле. Его вообще в тайге открыли. Как делить будем, ежели там вся земля пока еще царская?
Строганов замялся.
Упускать деньгу ему явно не хотелось. Так-то, если б никто не знал, он бы расстарался и этот кусочек себе прирезать. А сейчас – поезд ушел. Но царевич явно был готов делиться.
Сторговались достаточно быстро.
Золото надо было не только добывать – его надо было еще и обрабатывать. Перевозить, хранить, а с учетом геополитической обстановки это превращалось в ту еще задачу.
А потому – охрану собирались делать комплексную. Стрельцы, казаки, люди Строганова… Конечно, рано или поздно кто-то договорится воровать, но скорее поздно, чем рано. Да и тасовать их можно по мере надобности.
Все равно прежде, чем разработки дадут результат, пара лет точно пройдет. Все успеют и прикинуть свою выгоду, и смириться…
Перевезти людей, обустроить их на новом месте, определить месторождение, выкопать шахту, рядом же устроить заводик для выплавки из руды чего поприличнее, хотя бы и слитков – работа не на год. Минимум – два-три.
Тут и разинские сборы пригодились.
Пока людей охранять, пока добро, а кое-кто из тех, что на Дон бежали, и порадовался возможности на Урал переехать. Так уж получилось, что ежели царевич этим делом занимается, то они получаются царевичевы люди, и спрос с них другой, и подати другие.
Да и люди нужны. Не в шахте работать, так землю пахать, охотиться, рыбу ловить, дома ставить, заводик класть… тем, кто работать хочет, дело завсегда найдется.
И даже тем, кому сабля в руках милее лопаты. Места небезопасные, охрана-то нужна, вот там и пригодятся…
И побежали годы.
* * *– Михайла, воды подай!
– Да, дядь Федот!
Мишка опрометью бросился за водой.
А то ж!
Это в школе он царевичев ученик, а в кузнице тульского мастера Федота – Мишка! В крайнем случае, как сейчас, когда тяжелый день за плечами, – Михайла.
Как его в кузницу занесло?
А вот так вот.
Первый выпуск царевичевой школы – он особенный. Детей с улицы взяли, от голода-холода спасли и родни у них никакой, окромя царевича. Вот он, батюшка, здоровья ему да лет долгих, и озаботился устройством судеб выпускников своих.
Незадолго до выпуска принялся приглашать к себе то одного, то другого, расспрашивал, у кого к чему душа лежит, а там…
Называлось это – распределение.
Царевич договорился с мастерами, учеными, приказами по всей Руси-матушке и разослал всюду своих ребят.
Где подмастерьями, где писцами, а где и вот так, как его, Мишку.
– Понимаешь, Миша, с железками возиться – дело доброе, – Мишка как наяву видел перед собой царевича, его улыбку, синие теплые глаза. – Только ведь добро надо для всех делать. И знание – оно всем доступно должно быть. Вот вы читать-писать умеете, наукам обучены, бою, опять же… но у тебя к военной службе душа не лежит. А у кого из мастеров дети есть – глядишь, у них душа к отцовскому делу не готова. А родители их силой гнут, мол, отцы-деды занимались, а ты не желаешь, неблагодарный? Бывает такое…
