Спасатель (СИ) - Старицкий Дмитрий
Последним в этой очереди был Шишкин, который особо не любил сюда, к механизмам, ходить. Он терпеливо ждал, пока толпа руководящего состава вокруг меня рассосётся и только тогда заговорил, когда остались мы одни.
- Это хорошо, барин, что ты такие ладные фуры на моторе пригнал, - хвалил меня Шишкин, обходя ««студеры»», - а то у меня уже половина кобыл жеребых, а остатние вот-вот в течку впадут. В работе останутся только мерины. А на них одних много не навозишь. И виноват… недоглядел… твоя кобылка тоже жеребая. В течку она в степи на выпасе вошла. А, пади, удержи такого мощного жеребца от сладкого.
И повинно склонил голову.
- Ладно. Такова её природа - жеребят производить, - отмахнулся я. Для меня это не было проблемой.
- Так жеребенок будет чересчур с густотой, тяжеловоз её покрывал, - продолжал меня грузить Шишкин.
Чем это плохо я не понял. Не разбираюсь пока в этих лошадных премудростях, хотя на руках целый конезавод и вроде как мой на все сто процентов. Но для того у меня и Ваньша есть – лошадник уважаемый.
- Так нет у нас других жеребцов, - ответил я философски. - Так что не вини, ни себя, ни пастухов. Ты лучше скажи, когда крышу над каменной конюшней поставите?
- Вот воск тарабринские мужики привезут, тогда и налущим дранки. Это быстро. Осины для нее уже срублены и сохнут. С запасом. Тогда уже и сюда, - обвёл он рукой мехдвор, - навесы поставим. А можно и проще – камышом покрыть. Так быстрее выйдет.
- И потом камыш менять каждый год? Нет уж. Подожду нормальной вощёной дранки. Иди, - отпустил я главного конюшего. – А с кобылой, знать, у нее судьба такая. Не подойдёт нам ее жеребёнок – продадим.
На мехдворе Михаил с Яном, пока я мотался по другим временам, сварили эстакаду из стального уголка и толстой арматуры, оставшейся от бетонных работ, чтобы с ямой ремонтной не заморачиваться. Всё же автомобили сороковых годов, даже американские, постоянного догляда требуют – там подкрутить, тут прошприцевать, или ещё где подшаманить.
А вот топливозаправщик и прицепы - для керосина и солярки, под которые я приспособили квасные бочки, надо бы выводить подальше от техники и жилья. Ибо огнеопасно. Там же и канистры с машинным маслом складировать. Водовозную же бочку можно и тут оставить.
И подумал, что Тарабрин вполне обходится большими деревянными бочками на лошадиной тяге, а я уже натаскал кучу железных артефактов из разных времён. Успокоил себя тем, что первый год организационный, как ни крути. Москва не сразу строилась.
Поймал старшого из артели плотников. Спрашиваю.
- Бондари у тебя есть?
- Ну, как бондари… - разводит тот руками. – Кадушку ещё сладят. Ушат. Ведро. А чтобы справную тарную бочку – тут мастер нужен, чтобы клёпку правильно гнуть умел.
- А обручи железные кто делает?
- Зачем они, когда вокруг тальника полно? Он когда ссыхается, сжимает не хуже железного обруча. Просто знать надо как.
- И где мне бондаря взять? Нам он тут постоянно нужен будет.
- Есть у меня на примете человечек. Только он семейный. Сыновей дюже много. Так что на подъём не лёгкий. Малы еще детки-то.
- Уже неплохо. Есть, кому мастерство передать. Небось, бедует с такой большой семьёй? – закидываю ««удочку»».
- Не без того. Ртов много, а заказов мало. Основной доход, что осенью на ярмарке на зерно поменяет, да огород с козами их кормят. Землю свою в аренду сдаёт – вот и весь приварок. А сыновей пятеро. Да две дочки. И сам с женой тоже жрать желает каждый день. Но в чисто поле он не поедет. Там всё же, какой-никакой дом да мастерская.
- Семь детей… - восхитился я. – Любит он, видать, это дело. А руками бочки хорошие делает?
Артельщик моей шутки не оценил.
- Бочки у него ладные. Да только никому столько бочек не надобно. Тарабрин ему еще помогает время от времени, а то бы и голодали. С мальцами на охоту не пойдёшь.
- Подай ему весточку, что я и дом, и мастерскую ему поставлю. Мне много бочонков надо будет под соль, да под засолку ещё больше. А дуба у нас много. И голодать у меня никто не будет, кто хорошо трудится.
- Не знаю, не знаю, - почесал в затылке артельщик. – Так-то он сам себе хозяин, а тут в услужение идти. Не каждому такое по нраву.
- Скажи ещё, что детей учить будем. И грамоте, и специальности, – усилил я соцпакет.
- Вот воск привезут, с перевозчиками, там и передам ему ваш посул. Но за него ничего сказать не могу, как он откликнется.
Проблема. Хоть полуголодный, но сам себе хозяин. Чужой хлеб не ест. Характерный мужик.
А бондарь в хозяйстве нужен. Как, кстати, и кузнец. Натуральное хозяйство всех спецов под боком требует.
Сел в ««додж»» и поехал на озеро – как там оно продвигается, а то ни Юшко, ни самосвала на месте не наблюдается. Заодно и ««додж»» на тест-драйв посмотрю, каков он хвалёный.
Сопровождающего мне не нашлось. Матросы на комсомольское собрание умотали ещё с утра. В собачьем питомнике один Баранов при деле – еду собакам варит. Остальные егеря, видать, на охоте с Сосипатором.
На всякий пожарный вычистил ППШ и зарядил диск – от леопардов отбиваться, если что. Шестнадцать пуль в секунду, кого хочешь, остановят!
Проблема. Стрёмно детей сюда завозить, если в ближайшем лесу леопарды водятся? Не дай бог людоед по соседству заведётся. Плевать мне на Гринписы всякие. Мне люди дороже популяции леопардов под боком.
Политрук, обрадованный появлением самосвала, увел всех краснофлотцев на дюны собрание проводить. Комсомольское.
Самосвал как раз разгружался некондиционным камнем в озеро.
- Командир, скажи этому долбодятлу, что кучи, которые я сваливаю, ровнять требуется. – Жалуется Юшко. – А то скоро не проехать будет до воды.
- А как на каменоломне загружаетесь? – Интересуюсь.
- Ручками. Ручками. – Повышает голос Юшко. - Ни фронтального погрузчика, ни экскаватора у нас нет. И то… ходок пять-шесть и дурной камень кончится. Ломать новый придётся. А потом еще песком надо засыпать для прочности.
- Ладно. Езжай. А этим водоплавающим я сейчас пропистон вставлю. Кстати, как тебе механизм? – постучал я по крылу ««студера»».
- Зверь, - улыбается Ваня. – Но грязи еще нигде нет по дороге. Так что три тонны примерно вожу за один раз. Пусть эти кучи мореманы вперед ровняют, а я пока на другой конец камешков свезу.
Шлюз моряки сделали, как по проекту было указано. Дамбу надо заканчивать к жаркому солнышку и начать соль добывать на испарителе.
Шел, напевая: «Русский с китайцем братья навек. Сталин и Мао…».
Вот они где.
На пологом склоне расселись морячки в три ряда, а политрук им проповедь читает. Про мировой интернационализм и про то, как немецкие рабочие скоро поднимут восстание в тылу агрессора, который посмел посягнуть на первое в мире государство рабочих и крестьян. Какие идиоты только его учили? Вроде умный парень, а несёт такую ахинею. Мы тут как раз от этих немецких пролетариев и бауэров деревеньку Колбаса спасать намылились.
- Почему работу бросили? – строго спрашиваю. – Там завал образовался, который надо разгрести, чтобы самосвал мог проехать к воде.
- Баста, - махнул политрук кулаком сверху вниз. – Был Тарабрин. Сказал, что может нас отправить в сорок третий год. Кончилась наша работа.
- Ну, что ж, - пожал я плечами. – Значит патроны и гранаты вам не нужны. Как и зимняя одежда, как я понимаю. Не говоря уже про пулемёт. Ваш выбор. Сами у врага это заберёте вместе с консервами.
- Как так? - взвился Митрофанов. – Тарабрин нам обещал полное обеспечение.
- При условии окончании строительства плотины мы вас поставили на довольствие. Вам даже в помощь самосвал американский пригнали. А вы тут понимаешь, забастовку устроили. Кто не работает – тот не ест. Так что, либо отдых и удовольствие, либо патроны и продовольствие. И я бы не советовал уповать на помощь германских пролетариев. Они пришли к нам за землёй и рабами. Так что не увлекайтесь химерами троцкизма.
