Спасатель (СИ) - Старицкий Дмитрий

Заповедник "Неандерталь". Спасатель

Глава 1

Наконец ангар собрали. Даже часть плотников я перекинул со строительства большой конюшни на сооружение в этом складе четырехэтажных стеллажей. Не в кучах же на бетонном полу хранить натасканный хабар? А надо его еще таскать и таскать, так, что вполне себе может статся, что одной такой большой ««полубочки»» нам будет мало.

Вовремя собрали. Начались весенние грозы.

Народ попрятался от непогоды по палаткам и домикам. Только плотники продолжали трудиться в ангаре. Им там нравилось. Тепло. Сухо. Мухи не кусают. Обед дежурные в накинутых от дождя плащах от ОЗК прямо на рабочее место в термосе принесут. Так что шуршание рубанков не прекращалось, пока световой день заглядывал в широко распахнутые ворота ангара.

Матросы, что собрали склад из готового конструктора, были рады дождику и охотно под крышей ангара помогали плотникам. Даже ночевали там. Альтернативой им было сидение по тесным палаткам в лагере у солёного озера, и слушать, как дождь барабанит по туго натянутому брезенту. А там им скучнее и вокруг рожи насквозь знакомых сослуживцев. А тут новые лица. Новая информация.

Когда мужики крестились на очередной раскат грома, краснофлотцы с хохотом уверяли селян, что боятся нечего и рассказывали им, как сами сооружали на ангаре громоотвод. А те им не верили, чем еще сильнее веселили моряков.

Никанорыч в углу что-то мастерил сам. В отдалении от всех.

- Что ваяем? – спросил я, подойдя к увлечённому делом мичману и сел на ящик.

- Тачку, - ответил опытный флотский ««сундук»». – Простую тачку из деревянных обрезков. А то там ребятки песок с Азова таскают носилками из досок, а они тяжёлые сами по себе. А уж нагрузить песком – руки отрываются.

- Так у них сейчас в работе простой по погоде. – Сказал я, обладающий достоверной информацией, что в округе творится. Шишкин этим утром на крытой фуре туда продовольствие отвозил. А по приезду выдал мне полный доклад, что там да как.

- Кому простой, а кому политрук мозги дрючит. Хорошо, что конспекты матросам писать не на чем. А то с него сталось бы, - беззлобно усмехнулся боцман.

- Не любишь ты его, - констатировал я.

- А он не червонец, чтобы всем нравиться, – ответил мичман и поменял тему. - Что там наши раненые? А то с этим дождём я у них второй день не был.

Я ответил.

- Двое на поправку пошли. А один тяжёлый, хотя наш Мертваго ногу ему спас. – Я специально не называю нашего ветеринара ветеринаром, всё равно других врачей у нас нет. – Но утверждает, что тот останется хромым. Так что будем его комиссовать с военной службы.

- И куда его? – Никифорыч оторвался от своей работы.

- Здесь оставим, - ответил я императивно, чтобы даже возможные возражения пресечь. - Даже если вас удастся обратно выпихнуть. Куда ему хромому по горам бегать. Я бы и тебя тут оставил.

- Это почему? – вопрос закономерный, но внутреннего отторжения своему предложению я не почувствовал. Или мичман так хорошо владеет собой?

Пришлось разворачивать тему.

- Ну, побегаете вы зиму по крымским горам. Постреляете из засад по оккупантам. Если татары на вас немецкую ягдкоманду не наведут, то возможно наших войск и дождётесь. Допустим, всё обошлось и вышли вы к нашим войскам, освобождающим Крым. Что будет дальше? Думал над этим?

- Ничего хорошего. Особый отдел как минимум, – мичман зло, с одного удара, забил гвоздь в тачку.

- Ошибочка закралась в твоих рассуждениях. Нет уже особых отделов НКВД в армии. Есть на 1943 год армейская контрразведка ««Смерш»» - Смерть шпионам, если расшифровать. Подчиняется она непосредственно Сталину, как наркому обороны. Просто так они дело шить не будут, им и настоящих агентов Абвера за глаза хватает, но каждое лыко вставят в строку. А за тобой хвост аж с тридцать восьмого тянется. Добро если только штрафной ротой отделаешься. Как раз перед штурмом Сапун-горы. И хорошо если так. Там впереди штрафников в атаку пошли сапёры-штурмовики с огнемётами.

- Что так?

- Расколят вас следователи сразу и до задницы. Вы всю правду расскажете и про страну Беловодье и про мой колхоз ««Неандерталь»», да только вам никто не поверит. Противоречит такое явление основам марксизма.

- Не поверят - подтвердил Никанорыч, и вбил еще один гвоздь. – Я бы не поверил, хоть и не особо грамотный в марксизме. Угости вкусной папиросой.

Прикурили от зажигалки мои самодельные папиросы с турецким табаком из дореволюционного Батума.

- Ты женат? – спросил я, захлопывая портсигар. – Дети есть?

- Боцман женат на корабле, - твёрдо ответил мичман.

- А корабль утоп, - завершил я за него фразу.

- Сгинь, лукавый, - боцман украдкой перекрестился. И очень удивился, что я всё также сижу напротив и вкусно затягиваюсь ароматным дымом.

- Среди твоих ребят есть такие, что крови не боятся? – подошел я к главной теме.

- Кого тут тебе расстрелять надо? – усмехнулся Никанорыч.

- Тут никого. И вообще никого расстреливать не нужно. А вот спасти наших русских девчат из турецкого плена надо. Охрану, как понимаешь, придётся вырезать. Ножами.

- Лучше наган обеспечь с брамитом, - предложил мичман.

- С чем? – не понял я.

- Такая трубочка на ствол навинчивается. Звук глушит, и вспышки от выстрела не даёт. Тогда и резать никого не придётся. Чпок-чпок, - изобразил мичман губами и пальцем тихие звуки, - и нет охраны. Много ее там не будет – баб охранять.

- Понял. Глушители требуются. Постараюсь найти, - пообещал я.

- Я так понимаю там огнестрела еще нет у супостата? – предположил Никанорыч.

- Разве что гаковница фитильная. И то не у охраны рабского рынка, а у янычар. А те в казарме ночуют. Они же, как монахи живут, семей не имеют. А в охране будут евнухи с ятаганами.

- Зачем тебе эти девчата?

- А если просто спасти. Разве этого мало?

- Всех не спасёшь. Я читал: историки подсчитали, что больше двух миллионов татары с Руси народа угнали и туркам продали. Так что, капитан, говори правду, если хочешь от меня помощи.

Ну, правду, так правду.

- Не только с Руси угоняли, – добавил я. - С Польши, с Венгрии, с Кавказа тоже поток не слабый был. А интерес у меня чисто хозяйственный. У меня тут полсотни холостых мужиков как минимум. Мне надо, чтобы они тут остались работать после стройки. На конезаводе. А не будет баб, улетят соколы обратно по своим станицам. Поди их потом собери.

- Надо думать, - ответил Никанорыч и ничего конкретного не пообещал.

Но и не отказался наотрез. Что обнадёживало.

Вася Чайка, прапорщик с мобилизационных складов вооруженных сил Украины в Белой церкви, встретил меня радостно в предвкушении гешефта.

- Что так редко к нам заезжаешь? – хлопнул он меня по плечу. - Тут столько вкусного на сторону ушло, пока тебя не было. Но, - кивнул он на КамАЗ, - на этот раз вижу, что богато чего хочешь позычить, судя по шаланде.

- Много хочу, - не стал я таиться и устраивать танцы с бубнами. - И надеюсь на оптовую скидку.

- А вот отсюда подробнее, - потребовал прапор. – И вообще пошли ко мне в каморку. Нечего отсвечивать на юру. Пацаны твои путь в кабине посидят.

Перед этим я в Америку скатался, взял там, в секонд-хенде оптовом три тюка джинсовой одежды по доллару за фунт веса. Приодел своих белорусов под моду 1997 года. Фирменно. В настоящие джинсы, а не в те ««в которых выросла вся Америка»». А то, что слегка поношено, так-то, даже более жизненно выглядит, нежели их ««с иголочки»» одеть. А по местным меркам так вообще солидно.

Что белорусам не подошло, буду своих мужиков в колхозе этими шмотками премировать. Жмурова уже обеспечил.

В складской каморке на столе, застеленном украинской газетой, появилась бутылка горилки ««Немирофф»» - из морозилки небольшого холодильника, черный хлеб и сало с мясными прожилками, спелые помидоры, огурцы, цибуля, соль.