Владимир Корн - Ученик ученика
Аниата долго разговаривала со старшим, так и не соизволившим сойти с лошади. Она что-то объясняла ему скороговоркой, жестикулировала, указывала на меня рукой. Я ничего не понял из их разговора, разве что довольно часто слышал: «Артуа».
Я же сидел и размышлял, смогу ли впихнуть в себя хоть кусочек чего-либо съестного. Сейчас мне было совершенно все равно. Захотят забрать с собой, чтобы выяснить, не шпион ли я враждебной Кампучии, – пусть забирают. Но нет, офицер выслушал хозяйку, еще раз одарил меня надменным взглядом, коротко, но выразительно взмахнул рукой, и они уехали.
Зря я думал, что не смогу ничего съесть. Первую ложку с кашей я едва протолкнул внутрь, вторую распробовал, а затем съел столько, что чуть не оставил голодным все семейство. Стрегор просто поглядывал на меня, а Кармина сидела с открытым ртом. Со мной такое случается: если сильно понервничаю, сначала много ем, а затем иду спать. Так было и на этот раз. Но сначала мы с Аниатой осмотрели пояса разбойников, которые снял перед тем, как сбросить трупы в море. Пояс – это не ремень, чтобы брюки не сваливались. Снаружи на нем имеется несколько карманчиков для разных необходимых мелочей. А на внутренней стороне есть особые кармашки, для денег.
Монет оказалось не так уж и много. Я первый раз увидел местные деньги и не заметил на них ничего такого, что оказалось бы для меня непривычным. Реверс с изображением профиля лобастого бородатого мужика, аверс с малопонятным гербом и такой же непонятной надписью, гладкий гурт. Такими были монеты из серебра.
На медных монетах тоже имелся герб, разве что вместо изображения правителя там красовались какие-то буквы и цифры. О том, что это буквы и цифры, легко было догадаться, а вот что именно они обозначают, оставалось загадкой. Придется, как первокласснику, с азбуки начинать и со счета. Вот где бы только учителя найти? Но этот трогательный момент можно отложить, сначала нужно научиться на чужом языке разговаривать. Такая вот прогрессивная форма обучения у меня получается, сначала устный иностранный, а затем уже все остальные предметы.
Среди монет нашлась даже золотая, размером с ноготь большого пальца. Обнаружила ее Аниата, тщательно осматривающая пояс, лежащий перед ней на столе. Краем глаза я наблюдал за ней: припрячет или нет?
Аниата положила ее на стол, в общую кучку. Золотая монета оказалась точно такой же, что и из серебра. Видимо, под одним прессом чеканили, только металл использовали более благородный.
Когда мы закончили, Аниата сложила все в маленький кожаный кошель, затянула на нем ремешок и поставила передо мной. Ну что ж, вполне справедливо. Только ведь ты хозяйка, вот и припрячь деньги до тех времен, пока они нам понадобятся.
Затем я все же поспал. Проснувшись, сходил на море и даже искупался. И это был мой первый выходной за все дни, проведенные здесь. А вечером, когда дети уснули, Аниата сама пришла ко мне.
Я лежал на своем любимом тюфяке, но уже в другом месте, потому что на старом продолжали стоять четыре трофейные лошади. Женщина сняла с себя одежду и юркнула ко мне под одеяло. И все у нас получилось так легко и замечательно, как будто мы знали друг друга много-много лет.
И звезды уже не казались мне такими враждебными. Засыпая, я думал о том, что люди, живущие здесь, совсем не отличаются от нас, землян. И дело было даже не в Аниате.
Глава 4
Гирд
Вот и настала пора научиться мне ездить верхом. Одну лошадь я решил оставить себе. И теперь нужно было выбрать из четырех моделей, представленных в гиппосалоне. В наличии имелись три жеребца и одна кобыла.
Жеребцы имели более приглядный, нежели кобыла, вид, один – так вообще красавец. Но всех их объединял существенный недостаток: встроенная опция в виде сенсора, определяющего неопытность седока даже на расстоянии.
Когда я приближался к ним с седлом наготове, они так гневно фыркали, что отбивали всякое желание к дальнейшему общению с ними. Кобыла же доверчиво тянулась головой, даже не пытаясь возмутиться. Всегда подозревал, что женщины ко мне относятся значительно лучше, чем соперники-самцы, вот и еще одно доказательство.
В принципе из любого, даже самого трудного, положения можно найти несколько блестящих выходов. Взять, например, вот этого самого красивого жеребца, который ведет себя по отношению ко мне особенно нахально. Если привязать его задом к одному дереву, а головой – к другому, то вполне можно его оседлать. Потом влезть в седло, перерезать веревки и кататься сколько влезет. Мне и не такой трудности задачи приходилось решать легко и непринужденно. Вот только веревок надо много, да и деревья придется постоянно искать.
Решено, оставлю себе кобылу, а остальных продам. Обязательно найду покупателей посуровее, они станут много ездить на конях и плохо их кормить. Тогда те будут вспоминать обо мне и лить свои лошадиные слезы. А свою Мухорку буду холить и лелеять, каждый день чистить и кормить досыта. Потом кони с ней встретятся, она им все расскажет, и тогда они пожалеют, козлы.
Почему Мухорка? А ее Кармина так назвала. Имя как имя, красивое даже. Только о махорке напоминает, а курить иногда просто жуть как хочется.
Первый раз оседлать Мухорку мне помог Стрегор. Быстро взнуздал ее, положил потник, седло надел и подпругу затянул. Затем засунул ладонь под подпругу и момент натяжки показал. Еще и засмеялся. Ах ты, малолетка, да я натяжку ремня генератора на машине вообще двумя пальцами проверяю. И почему тебя так веселит тот факт, что я уже два раза Мухорку скреб и чистил, а еще ни разу не ездил? Я когда первую свою машину купил, целых две недели только мыл ее – и все потому, что ездить не умел и прав не было.
И еще, мои дальние предки – из кубанских казаков, а ты знаешь, что такое генетическая память, неуч? Я и на любой машине могу, и океанскими кораблями управлять. Да мне один раз друзья даже «кукурузник» пилотировать доверили. Минут десять всего, но это же не кобыла.
Еще я, кстати, всегда в будущем оказаться мечтал, чтобы на флаерах летать, а вовсе не в вашем Средневековье дремучем, где даже бритв приличных нет. Каждый раз бреешься и потом холодным исходишь, когда сам себе по горлу опасной бритвой проводишь.
И хватит уже тут смеяться. Это не то, что ты думаешь. Не собирался я падать, приноравливался я, как на скаку предметы с земли подбирать. И сестре своей скажи, чтобы не смеялась, а то сейчас лопнет. А мамке твоей я сам все ночью скажу, она для этого специально и приходит, чтобы меня послушать.
Вот с языком шло все хорошо. После первой нашей ночной встречи с Анютой меня как прорвало, сам даже не ожидал. Видимо, назрело уже, и произошел качественный скачок. Или метод такой хороший – в постели разговаривать.
Хотя это как посмотреть. Знал я одну девушку, без имени обойдусь. И познакомилась она однажды с парнем. Встретились они в стране, где оба были иностранцами. Все у них было замечательно, отношения прекрасные, и спали вместе. Только вот одна маленькая проблема: не понимали они друг друга. Если хотелось им по душам поговорить, то отправлялись они в интернет-салон и общались через электронного переводчика. Мы все еще смеялись над ней, как же она умудрилась в стране с самым большим населением, в Китае, американского негра себе найти?
Знание языка – великое дело. Если говоришь чисто, то и отношение к тебе будет нормальное, пусть даже и вид у тебя не совсем привычный. А можешь выглядеть как самый настоящий местный житель, но лепетать что-то вроде: моя твоя не понимай. И выйдет все наоборот.
Язык в этой стране не особенно трудный и давался мне довольно легко. Обличьем от местных, по крайней мере, от тех, кого довелось увидеть, я тоже ничем не отличаюсь. Так что, можно сказать, повезло.
Мы с Анютой собрались в город, как оказалось, до него всего день пути. В Дертогене нужно продать лошадей, купить кое-что необходимо, да и вообще пора мне уже свой нос за пределы гасиенды высунуть. Как говорится, белый свет посмотреть и себя показать.
Отправились мы еще до восхода солнца, оставив Стрегора за старшего. Мать так замучила его наставлениями, что он даже спрятался от нее.
Поначалу я мужественно ехал на Мухорке, потом решил-таки пойти пешком – натер себе с непривычки. К вечеру, когда солнце одним своим краем коснулось морского горизонта, нам открылся замечательный вид на бухту, на берегу которой и расположился Дертоген. Синее-синее море, голубое-голубое небо, огненно-красные отблески заката на пушистых облаках. От такой красоты даже дух захватывает. Я не удивлюсь, если треть жителей этой планеты – художники-пейзажисты.
На берегу почти идеально круглой бухты расположилось множество хижин, дальше местность шла в гору, на склоне которой домики были побольше и выглядели основательнее. А на вершине горы стоял замок, больше похожий на крепость со всеми обязательными атрибутами: башнями, стенами с зубчатым парапетом и донжоном, над которым на высоком остром шпиле развевался стяг. На конце мыса возвышался маяк. В гавани – десятка полтора суденышек, в основном одномачтовых. Посреди бухты стоял на якоре двухмачтовый парусник. Еще я сумел разглядеть множество лодок, вытащенных на берег, за линию прибоя.
