Гай Орловский - Все женщины — химеры
Она смотрит неотрывно, вопрос задан в лоб, увиливать не получится, нужно отвечать так же ясно и прямо, проговорил осторожно:
— Ваше величество… я сейчас думаю, как поступить правильнее. Вы ведь тоже предпочтете правильное решение, а не просто чтобы я выполнил ваш приказ? Возможно, отданный просто из-за дурного расположения духа.
Она отрезала:
— У королей не бывает дурного расположения духа!
— Как же вы живете, — сказал я с горячим сочувствием, — разве так можно… Вы хоть на меня покричите всласть, я пойму. Это для разгрузки нервов. Расслабьтесь… нет, это не в том смысле, что вы подумали, а просто не принимайте все так к сердцу.
Она помолчала, взгляд ее оставался суровым, наконец произнесла так, словно отрубила топором кусок раскаленного железа:
— Кто даст волю своему гневу однажды, откроет для себя опасную дверь.
Я сказал торопливо:
— Ваше величество, вы… ледяная гора. Я даже восхищаюсь вами, как… ну, слоном, это такой большой зверь, еще удивительнее дракона, или баобабом, что живет миллион лет… Это дерево такое величественное и как бы красивое по-своему на взгляд особого рода ценителей… Потому я и продумываю сейчас, чего сам от себя не ожидал, что можно сделать.
— Это продумываю я! — отрезала она. — Я королева!
— Ваше величество, — сказал я мягко, — раз уж мы одни, скажу начистоту, никто не услышит. Вы понимаете, заставить меня не можете. За Рундельштоттом отправился не потому, что вы приказали, а по своей воле, все-таки мой учитель и в какой-то мере пострадал из-за меня! Ваше королевство, уж простите, не мое королевство. Если хотите, чтобы я в чем-то помог, постарайтесь заинтересовать меня… а не пытаться приказывать, терпеть не могу! Даже от королевы. Я демократ и либерал, а мы никого вообще не слушаем. Даже друг друга.
Она привстала в кресле, лицо полыхнуло гневом.
— Ты осмеливаешься…
— Вы королева, — сказал я быстро, — и можете меня казнить в любой момент! Но ваши государственные интересы велят вам как-то принудить меня… стараться для вас добровольно. Верно? Потому что от добровольности пользы больше. Я это заметил по вашему королевству. У вас работают не из-под палки, а потому что… так надо и так правильно. Вам мое одобрение ни к чему, мелкая сошка, но скажу откровенно, вы правите мудро и, кто бы подумал, стратегически честно.
Она запнулась, подумала, медленно опустилась в кресло.
— Что ты хотел сказать?
— Ваше величество, — проговорил я, — уже как-то в суматохе дел и забыл, что я — Улучшатель. Это все-таки важнее, чем сеятель смерти. А то еще и вовсе так назовут!.. Я не настолько дурак, чтобы кличка Сеятеля Смерти понравилась. Улучшать можно не только оружие, как все стремятся в первую очередь…
Она наклонила голову, не спуская с меня взгляда.
— Все знают, что ты спас коней и что придумал прялку.
— Намек принят, — согласился я кисло. — Но вторжение чужой армии прялками не предотвратишь, даже если это будет настоящий ткацкий станок… Да-да, это очередная веха в улучшении прялки, но какие сейчас прялки?.. В общем, ваше величество, я как-то понимаю вас. Даже сочувствую. И, честное слово, хотел б помочь! Но так, тоже говорю честно, чтобы не прищемить себе даже пальчик. И не перетрудиться. А то простужусь, если упрею.
Она сказала с сарказмом:
— Ну еще бы, королевство не твое.
— Ваше величество, — сказал я твердо, — вы прекрасно знаете, что я точно, не герой, что может кого-то или что-то спасти. Против армии не могут защитить даже великие чародеи!
Она смотрела на меня все так же прямо и холодно, но когда заговорила, я уловил в ее бесстрастном голосе нотку усталости:
— Королевство Нижних Долин… слишком маленькое и слабое королевство, чтобы выстоять перед натиском Опалоссы, Кельмии или даже Уламрии.
— Но как-то же выстаивало?
Она чуть наклонила голову.
— Ты мог бы уже догадаться.
— Да как-то, — пробормотал я, но догадка в самом деле вспыхнула в мозгу, я сказал быстро: — Что-то защищало?.. Или чем-то грозило захватчикам?.. Что-то их останавливало?
Она ответила ровно:
— Да. Но теперь Антриас подавил смуту в королевстве, армия свободна. Для того и выкрали Рундельштотта, чтобы не активировал щит вокруг дворца.
Я спросил в недоумении:
— А что это дает? Если король Антриас захватит королевство, то не по фигу одно-единственное здание, которое не удастся взять?
Она произнесла ледяным голосом:
— Пока королева жива, она правит!.. Пока королева на троне, все глерды будут сражаться!.. Даже те, кто хотел бы сместить меня. С иноземным захватчиком будут воевать до последней капли крови!.. В планы Антриаса не входит уничтожить все население Нижних Долин и… погубить в бесконечных сражениях свою армию… Его самого тут же захватит любой сосед.
— Не понимаю, — ответил я, — но… верю. Верю, здесь достаточно сумасшедших, будут сражаться за королеву, а не за свои земли.
Она взглянула на меня в изумлении.
— А как иначе?
— Можно, — заверил я. — Но… ладно, сейчас это не важно. Тогда, ваше величество, вам придется либо сдаться Антриасу, если не хотите, чтобы ваше королевство сражалось до последней капли крови… либо красиво покончить с собой.
— И тогда Антриас получит королевство целым? — уточнила она. — Так ты полагаешь?
Я кивнул.
— А вы полагаете не так? Простому человеку вообще-то все равно, кто на троне. Налоги везде платить надо. Мне кажется, они примерно равные всюду… Я имею в виду налоги. Да и короли вообще-то. Пусть и разного пола… А вы пригласили меня… Ой, не надо так зло, вызвали, вызвали! Велели!.. И я вот склоненный перед вашим могуществом, красотой и величием осанки… Для чего пригласили? В смысле, велели явиться и склониться?
Она морщилась, сказала почти брезгливо, но усталости в голосе только прибавилось:
— Вторжение армии Антриаса еще можно остановить.
— Так остановите, — ответил я.
Она кивнула.
— Я это и собираюсь сделать. Ты поедешь к королю Антриасу послом.
Я охнул:
— Это будет называться, вы остановили вторжение армии Антриаса?
Она кивнула снова:
— Да.
— Великолепно, — ответил я. — А при чем здесь я?
— Не кривляйся, — произнесла она. — Войны начинают короли, они же их и заканчивают.
— А у вас нет памятника Неизвестному Солдату? — спросил я.
Она чуть приподняла брови.
— Кому?
— Мне, — ответил я.
Она не сводила с моего лица по-змеиному неподвижного взгляда.
— Мне казалось, — произнесла она холодно, — ты сам предпочитаешь, чтобы о твоей роли знали поменьше.
— Правда? — спросил я.
Она ответила так же холодно:
— Мне уже доложили, что вы вдвоем всего лишь нагнали повозку с Рундельштоттом, а тот сам освободился, всех перебил, после чего вы втроем благополучно вернулись.
— Так и было, — заверил я.
Она чуть-чуть величественно наклонила голову.
— Не сомневаюсь. Хотя что-то долго он копил магию, мог бы и раньше.
— Ваше величество, что дает вам уверенность, что я побегу выполнять ваше повеление спасать ваше имущество?.. Я могу преспокойно сесть на коня и уехать в дальние королевства, для меня они все одинаковы, как и ваше. Где-то осяду, заведу друзей, жену…
— И тебя не будет преследовать, — поинтересовалась она негромко, — кровь убитых и замученных тысяч и тысяч людей? Изнасилованных женщин, прибитых к дверям их домов мужей, чтобы те, умирая в муках, видели, как насилуют их жен и убивают детей?
Мне стало чуточку неловко, но все равно это не моя война, я вообще человек маленький, в глобальность не лезу, в своем огороде не успеваю, потому вежливо поклонился и ответил, не поднимая взгляда:
— Ваше величество…
Она помедлила чуть.
— Слушаю.
— Ваша королевская мудрость подвела вас, — ответил я смиренно, — вы силой оставили меня здесь. И теперь почему-то уверены, что буду выполнять ваши приказы?..
— Я не уверена, — ответила она, — просто надеюсь.
— Разве политик может просто надеяться? — спросил я. — Ваше величество, вы… прижаты к стене? Вилами к горлу?
Она некоторое время молчала, затем вперила в меня злой взгляд.
— Ты уже все понял. Зачем спрашивать?
— Ваше величество, — проговорил я, — в такую эпоху… более жизнеспособными являются страны, где вся власть в одном железном кулаке. В вашем королевстве слишком много… свобод. Вы даже мятежника Роммельса не желаете давить, потому что пришлось бы в том лесу на каждом дереве повесить по несколько человек… А так, возможно, повзрослеют, одумаются, вернутся к мирному труду. Тем более что у вас и налоги умеренные, и произвола почти нет, так как везде местные суды из самих же крестьян или городских жителей…
Она смотрела с неподвижным лицом, явно не понимая, к чему это говорю.
