Екатерина Оленева - Темные воды
Помните, как неистово Гарри пытался уничтожить профессора Снейпа?».
– Неужели кто-то может купиться на подобный бред?
София с отвращением перевернула страницу.
– Купятся. Или сделают вид, – пожал плечами Драко. – Кому нужна правда? Для большинства сейчас самое главное это сохранить шкуру с целости и сохранности.
– Но разве обязательно поливать для этого грязью других?
Губы Драко скривились в издевательской, саркастической ухмылке:
– Грязью? Ты называешь Великую Всепобеждающую, Всепоглощающую Страсть между Поттером и Дамблдором – грязью? Я уже не говорю о почти что браке между Дамблдором и Снейпом?
– Перестань, пожалуйста.
– Вот не слышат тебя сейчас ваши маггловские слэшеры и феминистки. Они бы тебе лучше меня объяснили, что не так важно, кто с кем сношается и каким образом – свинья с соловьем, слон с бегемотом или роза с этим, – как его? – туалетным ёршиком. Главное, чтобы любовь при это была настоящая!
– Кончай юродствовать, – отмахнулась София.
– Кончать – чего?..
– Неважно. Закрыли тему.
«Регистрацию магглорождённых необходимо провести в ближайшие сроки, – гласила статья на второй полосе. – Серией опытов, проведенных лучшими волшебниками Великобритании, доказано, что магические способности могут передаваться только из поколения в поколение. То есть, только при рождении ребёнка в семье волшебников. Магглорождённый является чем-то вроде мутанта, и ещё неизвестно, каким образом может проявить себя его необоснованный дар»….
София в задумчивости водила пальцем по скатерти, повторяя незамысловатый узор:
– Теперь Министерство будет преследовать всех магглорожденных?
– За исключением тебя, – кивнул Драко.
– Но это же нелепо! Какой смысл уничтожать волшебников?
– Темному Лорду нужны сторонники, а сторонники придерживаются идеи чистоты крови. Вот тебе и весь смысл. Жаль немного сучку Грейнджер. Мы всё-таки вместе выросли. Шансы выжить у неё минимальные. Скабиор с особенным рвением притащит голову заучки к ногам твоего дядюшки.
Драко снова спрятал лицо за своим экземпляром «Пророка».
София уставилась на страницу с «Пророческой» рекламой:
«Эксклюзивная выдержка
Биографии Альбуса Дамблдора
Автор: Рита Скиттер
Гордая и надменная Кендра Дамблдор после ареста своего мужа и заключения его в Азкабан решила порвать с магическим миром все связи и переселилась в Годрикову Лощину, деревню, получившую позднее недобрую славу из-за странных событий связанных с печально знаменитым Гарри Поттером и Сами-Знаете-Кем.
В деревне проживали многие представители магических семейств, но Кендра категорически отказалась поддерживать связи с кем бы то ни было.
– Захлопнула дверь перед моим носом, когда я поприветствовала её парочкой домашних тортов, приготовленных специально для такого случая, – рассказывала Батильда Багшот, – В первый год их пребывания я видела только двух мальчиков. Я и не знала бы о том, что у Дамблдоров есть дочь, если бы не собирала Заунывки при лунном свете той зимой, когда они приехали. Я тогда подсмотрела, что миссис Дамблдор провела маленькую девочку вокруг лужайки.
Согласно свидетельствам Батильды Багшот, Кедра Дамблдор решила скрыть существование своей дочери Арианы. И действительно, в ту пору девочке исполнилось всего семь лет – время проявления магических способностей. Мне кажется вполне очевидным, что Кендра пыталась скрыть от магов свою дочь-сквиба?».
Над статьёй была размещена фотография. Вся семья Дамблдоров.
София всегда полагала, что директор Хогвартса, пока не покрылся сединой, был блондином. Но на снимке все Дамблдоры оказались темноволосы. Кендра выглядела редкостной красавицей: высокие скулы, прямой нос, чеканные черты лица и темные глаза.
Бросалось в глаза сходство между матерью и отцом Дамблдора. Невольно вспомнилась насмешка Волдеморта, выдвигающего гипотезу о том, будто родители Дамблдора состояли весьма в близком родстве.
Перевернув страницу, София наткнулась на изображение профессора Снейпа:
«Северус Снейп утверждён в должности главы Хогвартса, – гласил заголовок. – Мистер Снейп, давно занимающий должность преподавателя зельеварения и алхимии в Школе Чародейств, был назначен её главой.
Произошли многочисленные кадровые изменения в составе школы. Вследствие отставки предыдущего преподавателя маггловедения, – София поежилась, – должность займёт Алекта Кэрроу. Её брат, Амикус Кэрроу, возьмёт на себя труд преподавателя Защиты от Темный Искусств».
– Кто такие эти Кэрроу?
– Не помнишь их? Они были на Башне, когда погиб Дамблдор.
– Видимо, те ещё храбрецы, раз так и не решились снять маски? – презрительно сощурилась София. – Волдеморт мог бы расщедриться и послать кого-нибудь получше.
– Стоящие люди нужны ему в близком окружении. Он и так пожертвовал Снейпом.
София фыркнула, разглядывая изображение нового директора:
– Он чем-то напоминаем Ричарда Глостерского… Узурпатор!
Драко хмыкнул в ответ:
– Представляю, какого придётся Мак-Кошке! Дорого бы я дал, чтобы посмотреть на выражение её физиономии, когда известие достигнет её высокомерно задранного носа.
– Скорее всего, она подаст в отставку.
– Уверен, о такой возможности она даже не задумается. Азкабан в её возрасте очень вреден. Думаю, ей без особого труда удастся убедить саму себя в том, что она остается на посту исключительно ради благополучия учеников.
София смолчала.
– В Министерстве тоже большие передвижки, – прокомментировал Драко следующую статью. – Амбридж в люди выбивается. Да ты ведь её не знаешь? Отвратительная особа.
– Читала про неё.
– В этой вашей маггловской книжке? Удивительно, как такое может быть?
– Ты это о чём?
– Наверное, это твоя Роулинг нечто вроде медиума.
– Она не моя.
– Жалко, что книги она пишет параллельно с тем, что происходит на самом деле. Если бы ещё и с некоторым опережением… Хорошее всё-таки дело – знание будущего. Ты куда?
– Пойду приму душ.
Драко смерил её внимательным взглядом и спрятался за газетой. София была ему за это благодарна.
Периоды, когда она почти успокаивалась, сменялись острой тоской. Слёзы против воли катились из глаз. Тогда девушка уединялась в ванной и позволяла себе всласть предаться печали. Драко не делал попыток её успокоить; не приставал с ненужными утешения. Он просто был рядом. С легкими необременительными разговорами о том, о сем, с горячим кофе или холодным мятным чаем наготове.
Дни, словно листы, переворачивались, уносимые ветром перемен. И София потихоньку привыкала к мысли, что отныне она – сирота. Боль утраты не стихала, она просто училась с ней дышать, есть, пить, ложиться спать, смотреть телевизор. С каждым днём получалось всё лучше и лучше, выбора-то всё равно не было.
Она открыла кран и вытянулась в ванной, смежая веки. Перед глазами тут же поплыли два холмика свежей, пахнущей как-то по-особенному, земли.
Драко не преувеличил – Дорохов и Люциус действительно постарались на славу. Всё было по высшему разряду: памятник, ограда, венки, живые цветы, лица родителей, выбитые на черном граните, красивые и молодые, горящая свеча между двумя профилями, вечно обращенными друг к другу.
У Софии не получалось думать, что там, под всеми этими холмами, цветами, венками, лежат останки двух дорогих людей. Пустая шелуха, которую её Темный Дар может поднять и заставить двигаться. Пустая шелуха, в которую превращается тело с момента остановки процессов, протекающих в мозге. Тело есть, а человека – нет. Нигде. Ни в небесах. Ни в воздухе. Ни в фоторамках. Только страшная пустота.
Настоящее волшебство – это жизнь. Магия создать её не способна.
***
– Сонька?! – окликнул её похудевший, непохожий на себя прежнего, Влад.
Парень спешил к ней, пробираясь между могилами:
– Ты?! В самом деле – ты? А я-то всё гадал, куда ж ты делась? – он покосился на памятник её родителям. - Соболезную. Даже не знаю, что и сказать.
– Не говори ничего.
– Они в тот день поехали к какой-то вашей родственнице. Да ты, наверняка, знаешь лучше меня?
София кивнула, сжимая губы.
Василиса.
Чёрт! Шансы на то, что это действительно был несчастный случай, становились всё призрачнее.
– Машина перевернулась, потом взорвалась. Что-то не так там было с бензобаком. – Влад замолчал, не сводя с побледневшей Софии взволнованного взгляда. – Почему тебя не было на похоронах?
– Я приехала сразу, как только узнала.
Ветер играл высокой травой между оградками, развивал ленточки на венках. Небо выглядело высоким, на яркой ослепительной глазури не плыло ни облачка. Звонкоголосая птичья перекличка звучала вполне жизнеутверждающе.
