Мир совкового периода. Четвертая масть (СИ) - Черемис Игорь

– Ты...

Что именно хотел сказать Валентин, так и осталось неизвестным. Водитель «Жигулей» тоже увидел сложившийся расклад и выбрал тот вариант, при котором у него был хотя бы теоретический шанс оторваться от нас.

Их автомобиль взревел двигателем, прыгая через невысокий бордюр, и направился прямо в лес, который отделял тихое убежище советских писателей от шумной трассы.

Валентин вскинул свой пистолет.

[1] Георгий Мокеевич Марков, первый секретарь правления Союза писателей СССР в 1977-1986 годах и автор романа «Строговы» (фильм по нему был снят в 1977-м). Ушел с должности из-за перестройки, ну а что стало с СП после развала СССР – история известная. В основном там всё крутилось вокруг вкусной недвижимости, в том числе и писательских дач в Переделкино. Марков умер в 1991-м, ровно через месяц после ГКЧП; вряд ли поэтому – всё-таки 80 лет, но, наверное, какое-то влияние те события на его смерть оказали.

[2] Если кто не знает – в части сцен автовор Деточкин (Смоктуновский) и инспектор ГАИ (Жженов) гонялись друг за другом как раз по МКАДу (вернее, по развязке кольцевой с Киевским шоссе), который тогда был очень необычным для СССР явлением.

[3] Это второй персонаж книги, у которого есть реальный прототип – впрочем, и Смиртюкову, и Олегу Михайловичу можно смело ставить тэг «ООС» (Out of Character), то есть я их изменил до неузнаваемости. У Олега Шмелева, который числится автором «Ошибки резидента», есть собственная биография (можете посмотреть на вики), но в реальности под этим псевдонимом скрывался Олег Михайлович Грибанов, которого после отставки в 1964-м засекретили по самые гланды, а рассекретили только после смерти, да и то, насколько я понимаю, благодаря перестроечному бардаку. Официально Шмелев был простым журналистом, работал в редакции «Огонька» и умер в 1987-м. А неофициально – всё так, как в тексте; умер он в 1992-м, на 77-м году жизни.

Глава 24. На груди утеса-великана

Наверное, я бы через этот лесок проехал. Медленно, просчитывая маршрут – но проехал бы. И на этот путь я бы отважился только на «Жигулях» – они были на метр короче и на целых двадцать сантиметров уже, чем тридцать первая «Волга» – или на каком-нибудь «Запорожце», который был ещё мельче. Лесок тут содержался в относительном порядке – никаких бревен, никаких острых сучков, никакого сухостоя. Только траву почему-то не выкосили и кусты не вырезали как класс.

Эти же ребята решили прорываться на скорости, и я хорошо понимал, что они задумали. Дорога от ворот до этого писательского дома шла уступом – небольшой прямой участок, поворот на девяносто градусов, ещё прямой участок, ещё один поворот... Мы стояли сразу за вторым поворотом, и если бы у них получилось объехать нас по дуге, они бы оказались в выгодном положении для начала гонок. К тому же им не пришлось бы преодолевать тот самый забор – но он был не особо могучий и вряд ли задержал эти «Жигули» надолго.

Я не суетился, а лишь стоял у открытой двери «Волги» и старался не пропустить ни одного момента этой странной гонки с препятствиями. Валентин же бросил на меня недоуменный взгляд и подался к самым деревьям. В принципе, он мог бы и открывать огонь на поражение – расстояние тут было хоть и приличное, метров пятьдесят по прямой, но шанс на попадание в цель имелся. Очень маленький, конечно – деревья и какой-то сарай наверняка остановили бы пулю. Но это позволило бы моему генерал-майору почувствовать себя нужным – да и элементарное везение никто не отменял. К тому же у него был «Стечкин» – на форумах будущего знатоки писались от этого пистолета кипятком из-за большой вместимости магазина, патронов на двадцать.

Я же был спокоен по другой причине. Даже если этим ребятам удастся прорваться через подлесок, не словить пулю от Валентина и выскочить на дорогу, оставив нас позади – это будет лишь началом. Не дружбы, конечно, какая в таких обстоятельствах дружба. Началом каких-то отношений, которые закончатся либо у Минского шоссе, если они от ворот повернут налево, либо у переезда у станции Переделкино. В первом случае – через три километра, во втором ещё быстрее – через километр. И пусть потом ноют, что гонка была изначально нечестной – заряженная гэбэшная «Волга» против серийных «Жигулей», – никто их слушать не будет. Впрочем, возможно, они не знали, кто за ними приехал – и лишь предполагали худшее.

Валентин пытался прицелиться, но быстро отказался от этой идеи, он чертыхнулся и опустил оружие.

– Егор! Чего стоишь? Уйдут!

– Никуда они не...

Раздался громкий удар, противный скрежет сминаемого металла, мотор взвыл и тут же заглох. Кажется, я услышал чей-то крик – впрочем, в этом я не был уверен. Остальные звуки я слышал не раз и даже не два.

«...денутся».

– Вот так, – констатировал я. – Пойдемте, посмотрим, что с ними.

Валентин как-то неопределенно хмыкнул, но двинулся вперед, сжимая пистолет в опущенной руке. Я мельком подумал, что надо бы захватить из «Волги» свой ломик, но потом отказался от этой идеи. Надеюсь, разбирать покореженные «Жигули» будет кто-нибудь другой.

***

Водитель «Жигулей» почти справился. Он преодолел большую часть дуги, и хотя на боках его машины виднелись свежие царапины, на ходовые качества они не влияли. Вот только он переоценил зазор у трех сосен – между двумя он проехал, а избежать третьей уже не успел. Пассивная безопасность у «Жигулей» всегда была ниже всякой критики, но этот конкретный экземпляр, кажется, выделился даже на фоне остальных своих собратьев.

Скорость в момент столкновения я оценил километров пятьдесят в час – вряд ли больше. Но этого хватило, чтобы капот сложился гармошкой, двигатель наполовину влетел в салон и вдавил рулевую колонку в грудь водителя, который к тому же ещё и не был пристегнут. Карданный вал оторвался от переднего крепления и встал торчком, он разнес остатки торпедо и вроде бы ударил этого человека по плечу, но я не был уверен, что тот это почувствовал. Коленвал обычно отрывался уже после того, как мотор слетал со своих посадочных мест. В общем, водитель был однозначно мертв – я увидел это снаружи, а вот Валентин сунул лицо в окно и присмотрелся.

Для пассажира авария прошла не так болезненно. Конечно, неприятно сидеть внутри жестяной коробки, которую плющит и крутит по всем осям, но чтобы ударная волна дошла и до задних сидений «Жигулей, нужна была скорость побольше.

– Олег Михайлович, выходи, – сказал Валентин и пошевелил своим «Стечкиным» в поле зрения нашей цели.

– Не могу, Валюша, дверь заклинило...

«Всё-таки надо было захватить ломик».

– Я открою? – спросил я.

– Да, давай, только аккуратнее, я подстрахую.

Мы переместились на другую сторону «Жигулей». Она не выглядела пострадавшей, но я знал, что стойки повело по кругу, и лечилось это лишь грубой физической силой. Но на всякий случай я подергал за ручку.

– Пойду за ломом.