Рустам Максимов - Везунчики
– Мужик, ты куда запулил из «граника»? – опередил меня с вопросом Барулин. – Говорил же, что постараешься.
– За-пу-лил вон по тем арабским собакам, – медленно произнёс Нидеррайтер-старший, ткнув стволом «штайра» в сторону соседского забора. Точнее, в сторону остатков забора, смешанных с тремя-четырьмя телами в экзотическом камуфляже. – Если бы они обошли с фланга, то мне бы настал конец. И вам тоже.
– Извини, был не прав, – капитан протянул немцу руку. В подобных случаях Александр сразу же признавал свою неправоту. – Стволом поделись, пожалуйста, а то у меня патронов в ноль – как-то неудобно так воевать.
Вооружившись трофейной винтовкой, Сашка занял позицию в другой комнате, а я стал пробираться к Руденко. Два рывка от укрытия к укрытию через открытое пространство, чья-то запоздалая очередь по моим следам, и я влетел в соседний дом, прилично иссечённый из крупнокалиберного. Руслан дёрнулся было в мою сторону, но, слава богу, машинально не нажал спусковой крючок.
– Уходить надо, Володя, – усталым голосом произнёс капитан. – Патронов осталось с гулькин нос, да и трофейные уже заканчиваются.
– Согласен, Рус, надо линять, пока не поздно, – я осторожно выглянул в оконный проём, затем перевёл взгляд на своего товарища – разгрузка Руслана выглядела так, словно её кто-то изжевал огромными зубами. – Да ты никак ранен!?
– Всего лишь морально, – усмехнулся Руденко. – Прикинь: впритирку прошло, карманы и магазины в хлам, австрийскую железку напополам, а на мне ни царапины. У тебя выпить есть?
– Держи, – я протянул капитану фляжку. – Странно, почему они не обошли нас по кустам, с фланга?
– Так Влад с Костиком сменили позицию и перекрыли подход, – Руденко мигом выдул остатки коньяка и с сожалением потряс ёмкость. – Меня другое волнует: сбили вы вертолёт или нет?
– А хрен его знает, – честно признался я, прислушиваясь к звукам редкой перестрелки. – Вроде не слыхать «вертушки», да и миномёт замолчал.
– Да, миномёт нам не одолеть, – с сожалением в голосе отозвался Руслан. – (Цензура), и связи нет никакой.
– А где наша крутая рация? – вспомнив про подарок ван Клейста, поинтересовался я. – Неужели разбили?
– Да цела она, что ей станется, – зло сплюнул мой товарищ. – Я возле Мишки её сбросил, чтобы не мешала скакать под пулями. Всё равно наёмники молчат, словно воды в рот набрали.
Вертолёт больше не появлялся, и, пользуясь передышкой, мы стали отходить обратно, к нашей разгромленной артогнём базе. Патронов, действительно, оставалось совсем немного, связь с ополчением отсутствовала напрочь, а тактическая обстановка вертела перед нами своим огромным жирным задом.
Отходили тем же маршрутом, что и вошли в посёлок, по максимуму нагрузившись трофеями, плюс, вытаскивая одного «трёхсотого». Хотя Ковалёв и уверял, что может идти самостоятельно, мы решили не рисковать – кто знает, какие у Михаила внутренние повреждения, и сможет ли Диана спасти его, если произойдёт ещё какая-нибудь неприятность. На удивление, нас никто не обстрелял, не накрыл минами или снарядами, хотя группа бойцов с раненым на руках представляла собой весьма лакомую цель.
Как я и предполагал, ополченцы использовали созданные нашими немцами укрытия. Едва мы выскочили из зелёнки и, оглядываясь, порысили к усадьбе, из-под одной из бетонных плит всунулся мужик, помахав кому-то рукой. Быстро выяснилось, что ополченец дал знак Семён Семёнычу и ещё одному дядьке – те устроились на… разгромленном втором этаже еремеевского дворца. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло.
Вражеский снаряд создал такой неописуемый хаос обломков, что отставной военный сразу же сообразил – вот оно, место для наблюдателя. Ну, а заодно и для снайпера, если наблюдатель способен совместить и то, и другое. Поначалу паре наблюдателей сильно мешал дым от горящей во дворе машины, но спустя какое-то время «хаммер» повыгорел, а ветер стал относить дым в сторону.
Мы занесли нашего пострадавшего товарища на первый этаж, позвали из подвала доктора и Марину. Последняя с криком и рыданиями бросилась мне на шею, так, что даже стало неудобно перед парнями. Впрочем, и Диана не отставала от переводчицы, повиснув на шее Руденко, осыпая его лицо поцелуями. Пришлось подождать, пока женщины придут в себя, и лишь затем предъявить им раненого.
Кроме того, во время отхода выяснилось, что по касательной зацепило и Нидеррайтера-младшего. Гельмут перевязал себя сам, сцепив зубы, бежал наравне со всеми, прихрамывая на одну ногу, терпел боль, ни словом не обмолвившись о ранении. С одной стороны, мальчишка – молодец, истинный ариец, характер нордический, стойкий. А с другой – дурак, потому что промолчал о своём ранении. Если бы рана оказалась более серьёзной, то нам бы пришлось тащить сразу двух «трёхсотых», а это уже не шуточки. В общем, в процессе перевязки и осмотра раны Вольфганг провёл с сыном профилактическую головомойку, объяснив тому, что и как на войне.
– Как успехи в снайперском ремесле? – покончив с первоочередными делами, я поднялся на второй этаж с целью разведать тактическую обстановку. – Шлёпнули кого-нибудь?
– Далековато для наших стволов, – с тяжёлым вздохом ответил Семён Семёныч. – Тут из крупнокалиберной надо, да и то без гарантии.
– Увы, «зверобоев» у нас нема, – констатировал я, пробираясь через лабиринт обломков. – Дайте хоть глянуть, что и как.
– Смотри, Володенька, смотри, – забрав карабин, отставной военный уступил мне местечко у дыры в завале конструкций.
– Интересно девки пляшут, по четыре (цензура) в ряд, – я не смог удержать своих эмоций. – И каким, скажите мне, (цензура), нам утопить это корыто, а?
Зрелище, открывшееся со второго этажа еремеевского дома, завораживало и убивало одновременно. Завораживало красотой воплощённого в металл совершенства форм и пропорций, а убивало осознанием того, что сие совершенство осыпало Данилово градом смертоносного металла, убив и искалечив массу людей. Просто так, только потому, что так захотелось тем, кто управлял этим военным кораблём, кто имел возможность вести безнаказанный артобстрел, сам находясь вне зоны поражения из наших автоматов и винтовок.
– Разрешите, товарищ майор? – прозвучало у меня за спиной, и я отодвинулся чуть в сторону, уступая место бывшему лейтенанту «штази». – Французская постройка, развитие удачного типа «Лафайетт», флага нет, но я гарантирую, что это саудовский фрегат – в том районе подобные корабли есть только у их нефтяной монархии.
Я молча слушал, рассматривая корабль противника. В голову лезли разные мысли, в основном фантастического характера. Как ни крути, а нам не совладать с таким грозным врагом, как фрегат. Единственный вариант – отступление вглубь анклава, туда, где мы будем иметь хоть какое-то преимущество в знании местности и манёвре. На крайняк – отход в недавно найденную Борисовку, куда, надеюсь, не долетят вражеские снаряды.
– Фрегат вооружён стомиллиметровым орудием, противокорабельными и зенитными ракетами, торпедами, малокалиберными скорострелками, – словно по тексту продолжал вещать Вольфганг. – На борту корабля имеется многоцелевой вертолёт типа «Пантер», скорее всего, в противолодочном варианте. Это объясняет, почему у «вертушки» нет ни ракет, ни автоматической пушки.
– Во чешет немец, – невольно восхитился Семён Семёныч. – А о втором корабле что скажешь, о том, что стоит вдалеке от берега?
– Типичный танкер. Примерно в двадцать тысяч тонн водоизмещением, – едва найдя цель, сразу же определил Нидеррайтер-старший. – Полностью загружен. Чем – не могу знать.
– Как думаешь, сколько до него будет? – поинтересовался я. – В километрах, а не в милях.
– Километра четыре, – после небольшой паузы ответил немец. – А до фрегата – два – два с половиной.
– Пушек у нас нема, – с сожалением констатировал я, переводя взгляд на более мелкие плавсредства агрессоров. – Лодки какие-то странные, не похожие на шлюпки с военного корабля.
– Да, они не с фрегата, – подтвердил мои мысли Вольфганг. – Думаю, лодки принадлежат пиратам, типа сомалийцев, или каким-то другим африканцам.
– Хм, очень даже вероятно, – согласился я. – Военные моряки и пираты могли объединить свои силы, если у них есть что-то общее. А общего у них одно – одна религия. Исламский фактор, яти его.
– И что же теперь делать? – спросил удручённый нашим открытием начальник замятинского гарнизона. Извечный русский вопрос повис в воздухе, ибо ни я, ни немец не имели идей, как пустить ко дну этот чёртов саудовский фрегат. Хорошо ещё, что удалось на какое-то время избавиться от вражеского вертолёта, в результате чего агрессоры прекратили сыпать по посёлку минами и снарядами. Над Данилово повисла относительная тишина, прерываемая редкими очередями и одиночными выстрелами. В нескольких местах продолжались пожары, которые, похоже, никто не тушил.
