Петр Динец - «Царствуй на славу!» Освободитель из будущего
Первую зиму пережили нормально. Иван старался поддерживать хорошие отношения с местными жителями, понимая, что от них зависит выживание его отряда в этих суровых краях. К зиме построили большой сруб, обнеся его частоколом. Благо леса в этих девственных краях имелось в избытке. На лодке они ходили вверх по реке, ловя рыбу и обменивая на продовольствие ножи и сукно. В лесу водилась дичь, что разнообразило рацион. Поздней весной земля достаточно прогрелась для засева пшеницы, репы и лука. Но, увы, пшеница плохо прижилась, и урожай получился скудным. Пришлось обходиться теми небольшими запасами, что смогли обменять у местных. Лишь на второе лето к Александровскому посту прибыл шлюп из Петропавловска. Оказывается, по пути обратно Литке известил губернатора об острожках, оставленных в устье Амура и на Сахалине, и дал тому карты берегов этих земель, прося подвезти подкрепление. Но, увы, корабль, посланный к Амурскому лиману, не нашел небольшой острог и повернул обратно. И лишь вторая попытка оказалась удачной. Шлюп пришел вовремя, привезя десяток солдат из Петропавловска. Иван мог вернуться домой, но он решил остаться, дабы расширить небольшой острожек и наметить места будущих русских поселений. Корабль привез запасы пороха и муки, поэтому за следующую зимовку сержант не опасался.
Имея немного больше человек в отряде, можно было более детально исследовать Амурский лиман, чем Седов и занимался, пока позволяла погода. И хотя в картографии он не разумел, за год он сумел нанести на карту весь Амурский лиман, включая небольшие острова и отмели. Несмотря на огрехи, это стали первые подробные карты дельты Амура.
Глава 53
Кабинет государя в недавно отстроенной подмосковной резиденции был как две капли воды похож на своих предшественников в Кремле и в Аничковом дворце. Та же светло-кремовая окраска стен, книжные шкафы белого цвета, несколько карт и большая доска на стене, а посреди небольшой письменный стол. В углу все тот же большой стол с креслами вокруг. Видимо, император попросту перевозил убранство кабинета с одного места на другое, уж очень они походили друг на друга.
Павел Дмитриевич Киселев был частым гостем всей череды государевых кабинетов, так как являлся бессменным министром по делам крестьянской реформы, стоя у истоков ее, когда реформа казалась лишь отдаленной мечтой. Помимо официальной должности господин Киселев слыл давним другом императорской семьи и пользовался большим доверием Николая Павловича.
– Рад вас видеть, Павел Дмитриевич, – приветствовал вошедшего государь и пожал ему руку. Государь был одет в новомодный мундир зеленого цвета, состоявший из рубахи и широких шаровар. Только небольшая нашивка свидетельствовала о том, что император является шефом Измайловского полка.
– Здравствуйте, Николай Павлович, – ответил министр, пожимая руку хозяина кабинета.
– Я читал вашу докладную записку, – сказал император, – и нахожу ваше предложение хотя и немного рискованным, но разумным. Именно об этом я и хотел с вами переговорить.
– Николай Павлович, я уверен, что при осторожном выполнении моего плана Россия сможет прирасти новыми землями. Тем паче что за последние десять лет только в Иркутскую губернию было переселено более двухсот тысяч человек, а в Забайкальскую порядка шестидесяти тысяч. А после открытия золота в тех местах желающих переселиться только прибавилось. Так что в тех землях у империи есть достаточно людей для дальнейшего продвижения к Амуру.
– Кого вы предлагаете туда переселить? – спросил император. Министр вытащил карту из большого тубуса и разложил ее на столе, придавив по краям небольшими гирьками. На карте уже были отмечены места будущих поселений.
– На первых порах потребуется четыре тысячи человек для основания восьми острогов в означенных местах. Во-вторых, два полка из Забайкальского казачьего войска. Они к тем местам привычные, да и в случае чего могут за себя постоять. И, ежели вы согласитесь, хорошо бы еще полк пехоты с пушками. На случай столкновений с местными племенами.
– А у вас далеко идущие планы, – усмехнулся Николай Павлович. – А что будет, если Цин решат, что мы вторглись на их территорию?
– Ну, во-первых, юридически эти территории не принадлежат Цин, а во-вторых, именно для этого я и предлагаю послать солдат и казаков, на случай столкновений. Но земли эти для Цин не представляют интереса. Они даже чиновников своих туда не присылают, а посему вряд ли пришлют свои войска. Для них это далеко и неприбыльно.
– Значит, вы уже успели подробно ознакомиться с отчетом Амурской экспедиции, – улыбнулся император.
– Это моя обязанность, Николай Павлович, да и ежели по правде, я давно мечтаю о присоединении этих земель к империи. А сейчас момент самый подходящий: китайцам не до нас, им бы от англичан отбиться. Поэтому вряд ли они будут нам противодействовать.
– Ну что ж, – ответил император, – я тоже думаю, что настал подходящий момент для освоения этого региона. Но уж если мы беремся за это дело, надобно попробовать закрепиться и в степях северной Монголии. Места там малолюдные и поэтому подходящие для нашего туда продвижения. Так что помимо ваших планов в Приамурье подготовьте, пожалуйста, еще один по заселению этих земель. Я думаю, что стоит направить туда казачков и основать несколько острогов для закрепления этих степей за империей. Я знаю, точных чертежей тех мест у нас нет, но экспедиция Сухова должна вернуться через год и привезти более точные карты Монголии. А мы к этому времени сможем подготовиться, чтобы как можно быстрее закрепиться на этих землях. Война Цин с англичанами когда-нибудь закончится, и тогда нам будет труднее осуществить задуманное.
– Хорошо, Николай Павлович, – ответил Киселев, – думаю, что через неделю смогу предоставить вам подробный план с потребными для сего дела ресурсами. Если вы одобряете мои меры по освоению Приамурья, я уже приготовил черновик указа, – министр вытащил из кожаной папки стопку листов и сложенную карту.
– Замечательно, я ознакомлюсь с ним и дам вам ответ послезавтра, – ответил Николай. – А пока давайте обсудим принятые меры по расселению крестьян в Томской губернии. Насколько я понял, многие, приезжая на место, не получили причитающихся ссуд и бедствуют. – Разговор затянулся еще на час. А через два дня император одобрил проект заселения Приамурья и расширения Забайкальского казачьего войска.
Глава 54
В 1840 году пришло, наконец, время экспансии на Дальнем Востоке. Еще в XVII веке русские проникли на эти территории, но Цинская империя была сильна, и в итоге по Нерчинскому договору Россия оставила эти земли, которые признаны ничейными. Так как населения на Дальнем Востоке у нас имелось кот наплакал, дальнейшее продвижение к Тихому океану стало затруднительным. Но за два столетия времена изменились: народу в Забайкалье у нас прибавилось, а Цинская империя пришла в упадок. Так что настал благоприятный момент для продвижения к Тихому океану. Экономика империи росла, и ей был необходим выход в Тихий океан для торговли и развития всего русского Дальнего Востока. У берегов Камчатки и Аляски стало появляться все больше и больше английских и американских судов, и без крепкого присутствия в тех краях империя могла легко потерять эти земли.
Но прежде чем приступить к освоению Приамурья, требовалось разведать эти края. До сих пор в Европе и в России считалось, что Сахалин – это полуостров, и никто наверняка не знал, выходит ли Амур в океан. Конечно, случайные люди бывали в этих краях, но нормальных, подробных карт устья Амура и Сахалина не существовало. И хотя я знал, что Сахалин – это остров и что Амур судоходен, толку от этого было мало без наличия карт этих мест.
Поэтому в 1836 году на Дальний Восток отправилась экспедиция под руководством капитана Федора Петровича Литке, которая доказала, что Сахалин является островом и что устье Амура выходит в океан и судоходно. Заодно Литке по собственной инициативе основал два крошечных поста в тех местах, дабы обозначить присутствие России.
Назначенный в 1838 году восточносибирским генерал-губернатором, Николай Николаевич Муравьев совершил первый сплав по Амуру, доказав, что он судоходен. Заодно мы усилили гарнизон Петропавловска солдатами и артиллерией – на случай конфликта с англичанами. Островитяне давно алчно поглядывали на Китай, и наши претензии на Приамурье могли вызвать конфликт не только с Цин, но и с англичанами. На случай столкновений с китайцами на Дальний Восток были отправлены два полка, и еще два мы набрали среди местных забайкальцев. Таким образом, все оказалось готово для нашего проникновения в эти земли – оставалось дождаться благоприятного момента, который вскоре и представился.
К концу 1830-х отношения между Цин и англичанами ухудшились. Англичане завалили Китай дешевым опиумом, фактически подсадив всю страну на наркотик. Опиум стал настолько популярным среди китайцев, что даже в Иркутске местные иммигранты из Поднебесной курили опий, умудряясь доставать его, несмотря на запрет ввоза опиума из Китая. За опий китайцы расплачивались полновесным серебром, что вскоре опустошило цинскую казну. Отчего не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что с ввозом опиума надо бороться. Но англичане возмущенно кричали о свободе торговли, хотя эту свободу они понимали довольно однобоко, ибо выгоды от такой торговли имела лишь одна сторона. Это положение не устраивало ни одну из сторон. Цин стремились запретить ввоз, а островитяне, напротив, стремились расширить торговлю с Китаем, стремясь захватить этот огромный рынок сбыта. Поэтому англичане искали формального повода, дабы силой заставить Цин допустить английские товары на свой рынок, открыв свои порты для английских кораблей. Когда император Цин объявил Китай закрытым для английских кораблей, англичане сразу же объявили Цин войну. Несмотря на то что этот запрет спровоцировали островитяне, внаглую, нелегально ввозя опиум в Китай. Армия Цин, имея устаревшее вооружение и тактику и вдобавок ослабленная потреблением опиума, не могла противостоять современной европейской армии. Несмотря на подавляющее численное превосходство китайцев, в 1840 году английский флот, в крошево разгромив прибрежные форты, высадил десант, захватив несколько островов у побережья Китая. Именно в этот момент Николай Николаевич Муравьев совершил второй сплав по Амуру, где в июле 1840 года подписал договор с империей Цин в приграничном городке Айгун. Предметом договора стало установление российско-цинской границы. Согласно ему, левый берег Амура, от реки Аргуни до устья Амура, признавался собственностью России, а Уссурийский край, от впадения Уссури в Амур до моря, оставался в общем владении впредь до определения границы. Плавание по Амуру было разрешено только российским и китайским судам и запрещено всем остальным. Таким образом, без единого выстрела к России отошла огромная, малозаселенная территория. Цин не могли позволить себе войну на два фронта, а важность богатых, густонаселенных южных портов Поднебесной значительно перевешивала значение полупустынных северных территорий. Для нас же это означало свободный выход в Тихий океан через Амур, и по заключении договора в Приамурье хлынул поток переселенцев, прельстившись плодородными почвами и наличием золота.
