Петр Динец - «Царствуй на славу!» Освободитель из будущего
В поход тронулись в середине мая, предварительно уведомив цинских чиновников. Сплав оказался сложным – порою лодки, не справившись с течением, сталкивались друг с другом или налетали на камни и прибрежные отмели. Длинный караван из разночинных судов растянулся вдоль по реке, затрудняя снабжение. Тихоходные баржи с провизией и фуражом отставали, из-за чего первые дни люди и лошади голодали. В итоге Муравьев приказал держать двухдневный запас провианта на каждом судне и к вечеру, останавливаясь на ночевку, водить на выпас лошадей. Это замедлило сплав, но зато внесло порядок в разрозненное до сего момента передвижение. Вдобавок, из-за снижения скорости, баржи успевали догнать флотилию, что значительно облегчало передвижение.
Все в экспедиции боялись вспыльчивого нрава губернатора. Муравьев не давал поблажек ни себе, ни другим, неумолимо двигаясь к намеченной цели. Трудно было предположить в этом невысоком и худощавом теле столь кипучий темперамент и несгибаемую волю. Когда Николай Николаевич кричал на нерадивого здоровяка лейтенанта, по вине которого баржа села на мель и дала течь, всем казалось, что губернатор выше провинившегося офицера, который, вжав голову в плечи и держа руки по швам, получал начальственных звездюлей. Но, тем не менее, Муравьева любили как отца и командира, который хоть и строг, но о подчиненных заботится и в обиду не дает.
День выдался солнечный, и река отсвечивала бликами, создавая причудливый танец света. Впереди шли две лодки, измеряя фарватер, дабы более тяжелые корветы и баржи не напоролись на мель. За три недели люди приспособились к тяготам пути, и флотилия шла споро. Муравьев сидел на палубе своего флагмана «Аргунь», записывая в дневник все важные происшествия вчерашнего дня и рассматривая очертания реки, нанесенные на карту за последние дни. Вчерашний день выдался суматошным – сильный ливень затруднял видимость, и баржи в очередной раз отстали. Пришлось пристать к берегу и под дождем организовывать лагерь, дожидаясь отставших. Реку штормило, и командующий боялся, что одна из барж опять села на мель, затрудняя продвижение остальным. Но ближе к полуночи отставшие суда подошли, и Муравьев, наконец-то, заснул. Вот и не вышло занести в дневник все произошедшее за день.
К концу июня Николай Николаевич рассчитывал добраться до Александровского поста – острога в устье Амура, основанного четыре года назад капитаном Литке. Здесь его должна была дожидаться эскадра уже контр-адмирала Литке в составе трех транспортов и двух фрегатов, посланная для усиления российского присутствия на Тихом океане. Будет ли адмирал дожидаться его в назначенный срок – этого губернатор не знал, ибо море – стихия непредсказуемая. Правда, Литке имел четыре месяца в запасе и, будучи опытным мореходом, имел все шансы прибыть в срок.
Через две недели, пройдя озеро Кизи, речная флотилия достигла, наконец, берегов Татарского пролива, и первое, что Николай Николаевич увидел, подходя к Александровскому посту, – это высокие мачты транспорта «Афон» и развевающийся на них Андреевский флаг.
Адмирала Федора Петровича Литке приказ императора вновь отправиться на Дальний Восток вначале огорошил. Ведь чуть более года назад он вернулся из тяжелейшего плаванья в эти отдаленные края и рассчитывал пару лет провести на столь любимой Балтике. Но такова она – моряцкая судьба, все норовит забросить тебя подальше от родины. Николай Павлович подсластил пилюлю, произведя капитана Литке в контр-адмиралы, но и ответственность на нем лежала куда большая. Он должен был, возглавив небольшую эскадру из трех фрегатов и шести транспортов, довести ее в целости и сохранности через половину земного шара в Ситку и в Петропавловск. Откуда проследовать к устью Амура и встретить там в назначенный срок губернатора Муравьева, дабы закрепить те края за Россией. Транспорты везли грузы и переселенцев в Русскую Америку и на Камчатку. Именно поэтому империи требовался надежный выход в Тихий океан, дабы иметь более прочную связь с этими отдаленными уголками империи. Во время прошлой экспедиции Литке исследовал устье Амура и доказал, что Сахалин является островом. Тогда же он основал Александровский пост в устье Амура и Ивановский острог на юге Сахалина. Новая, более мощная эскадра имела целью усилить российское присутствие в этих местах.
Из Петербурга эскадра отбыла в августе и без особых приключений пересекла Атлантический океан и прошла мыс Горн. Но в Тихом океане корабли попали в шторм, и лишь через три дня всем судам удалось вновь воссоединиться. Благо маршрут был знакомым и большинство капитанов ужу ходили по нему, в том числе и под командованием самого Литке. У двух транспортов после шторма оказался поврежденным рангоут, но решили устранять повреждения, не заходя в порт. К Новому году эскадра, наконец, достигла Ново-Архангельска – столицы Русской Америки – и оставалась там месяц. За это время моряки отдохнули и привели в порядок истрепанные долгим плаванием корабли. В Ново-Архангельске имелась небольшая верфь, которая в основном строила небольшие суда типа ботов и шхун. Заодно на ней приводили в порядок транспорты, которые доходили до Аляски значительно потрепанными. Прибытие кораблей из метрополии всегда становилось большим событием для жителей отдаленной колонии. Население Ново-Архангельска насчитывало полторы тысячи человек, включая гарнизон и двести местных индейцев, принявших православие. Поэтому экипаж корабля в сто и более человек на время существенно увеличивал население маленького городка, внося свежую струю в устоявшийся быт этой отдаленной провинции. Ну и, конечно, корабли привозили товары, провизию и новых поселенцев, без которых колония не смогла бы существовать. От чего прибытие столь большой флотилии, доселе невиданной в этих широтах, стало настоящим праздником. Тем более что один фрегат оставался в Ново-Архангельске, для усиления Российской тихоокеанской эскадры.
Заполнив трюмы мехами и шкурами взамен выгруженных товаров, Литке покинул гостеприимную столицу Русской Америки и, посетив по пути Кадьяк, отправился на запад, в Петропавловск, куда и прибыл к середине марта. На Камчатку флотилия доставила необходимые товары и два десятка пушек для небольшого гарнизона. Вдобавок в Петропавловске адмирал оставил два фрегата и два транспорта из своей эскадры для усиления российского присутствия в этих местах. А в середине июня адмирал, как и обещал, бросил якорь у Александровского поста, чем несказанно обрадовал десяток солдат, оставленных там гарнизоном.
Сержант Иван Седов был одним из немногих русских, которые родились и жили на Камчатке. Всего на громадном полуострове жило около семи тысяч русских переселенцев, включая гарнизоны и экипажи небольшого Тихоокеанского флота. Большинство жителей прибыли на Камчатку после крестьянской реформы 1827 года, прельстившись освобождением от налогов на целых двадцать лет. Помимо них на Камчатку сослали немало дворян за участие в заговоре против императора. Связь с метрополией осуществлялась по морю, но корабли приходили редко, раз в несколько месяцев, поэтому переселенцы жили уединенно на огромных пространствах полуострова.
Отец сержанта служил на бриге «Быстрый», и, видимо, любовь к морю передалась Ивану от него. Отслужив положенный год в армии, Иван решил остаться на сверхсрочную службу и записался в морскую пехоту, роту которой создавали на Камчатке. Когда в 1836 году в Петропавловск зашел шлюп капитана Литке, Седов уже дослужился до сержанта. Команда брига «Байкал» в пути оциножила, и требовались люди взамен оставшихся на берегу. Иван был одним из тех, кто записался в команду. Благо начальство этому не препятствовало, тем более что капитан имел при себе распоряжение императора оказывать его экспедиции всяческое содействие.
Плавание оказалось трудным. Земли эти были слабо изведаны, и многое лишь предстояло нанести на карту. Море часто штормило, а частые туманы замедляли каботажное плавание. Двигаясь по карте, составленной Крузенштерном, Литке достиг Сахалина, откуда направился в Амурский лиман. Опросив по дороге местных жителей, капитан смог найти устье Амура и таким образом доказать, что он выходит в океан. Не рискуя подняться вверх по реке на шлюпе, Литке оставил его в небольшой бухте, а сам на лодке с небольшой командой поднялся на тридцать километров вверх по реке. Обследовав устье реки, капитан вернулся на «Байкал». Было решено оставить пятерых человек под командованием Седова, дабы основать острог и «застолбить» эти ничейные земли за империей. Этому крошечному отряду русских робинзонов, оставили: лодку, инструменты и подарки для местных жителей для обмена на продовольствие[40]. Отряд Седова должен был выстроить острог и дожидаться прибытия поселенцев. А Литке последовал дальше на юг, первым из европейцев доказав, что Сахалин – это остров.
