Константин Калбазов - Рубикон. Дважды в одну реку
Впрочем, дел и впрямь хватает. И каждое из них можно с уверенностью ставить во главе списка. Скажете, что такого страшного в том, что грамотность сейчас в загоне? А вот есть страшное. Зря, что ли, они с Ларисой в свободное время над листами корпят и записывают все, что только приходит на ум? Да, это пока не систематизировано, но полезной информации даже в этих обрывочных записях уже немало.
И все это окажется утраченным, если с Дмитрием и Ларисой что-то случится. Он вполне может сложить голову в очередной заварухе. Тут Вейн прав, лучшие – они потому и лучшие, что в первых рядах. Им бы поберечься, но тот, кто бережется, обычно не в чести у остальных, с легкостью навешивающих ярлык труса. С такой оценкой людей за собой не поведешь. С Ларисой тоже может случиться все что угодно. Да банальный аппендицит может вылезти или простуда развиться во что-то более серьезное, а в существующих условиях это смерть без вариантов.
Кузница встретила его привычным звоном, стуком и скрипом. Непорядок. Это колесо скрипит. Нужно сказать Гаруну, чтобы не упускал такие мелочи. Заниматься ремонтом механизмов сейчас, когда каждый день на счету, совсем не с руки.
А нет. Ничего не нужно говорить. Вон малец понесся к колесу с ведерком, в котором легко угадывается черная и жирная масса дегтя. Только бы шельмец не зашибся. Никто даже не подумал остановить колесо, чтобы обезопасить процесс смазки.
Дмитрий хотел было одернуть мальчонку, но тут из кузни перестали доноситься звуки молотка и молота, затем послышалось громкое шипение и на белый свет явился закопченный Гарун. С всклокоченной бородой и волосами, с практически черным, как у негра, лицом, на котором двумя светлыми пятнами выделялись глаза, – весьма экзотический вид. А когда улыбнулся, так и вовсе сравнение с негром стало один к одному.
– Гарун, остановите колесо. А то как бы не поранился.
– Не поранится, – уверенным тоном возразил Гарун. – Они уже привыкли и осторожны. А когда колесо крутится, то смазывается куда лучше и быстрее. Во, слышишь, уже не скрипит. Сейчас и остальные смажет.
Дмитрий глянул на кузнеца с сомнением. Объяснять ему, что означает техника безопасности, или все это бесполезно? Пожалуй, бесполезно. Нет, он, конечно, осторожен и того же требует от ребят, даром, что ли, и тут, и на Кровавом склоне пока все обходилось без травм, но обслуживать функционирующие механизмы…
– Гарун, так можно сломать руки или ноги. Какие тогда из них помощники роду?
– Дим, останавливать колесо слишком долго. Потом его нужно опять отпустить и, когда деготь размажется, снова останавливать и смазывать. А так быстро получается. Ты думаешь, я хочу, чтобы они поранились? Они очень осторожны.
– Они могут проделать это очень много раз, но хватит и одной ошибки. Больше так колеса не смазывайте. Если учишь, Гарун, учи правильно. У нас не так много кузнецов. Вы чуть ли не самые главные, от вас идут и оружие, и инструменты.
– А Табуку ты так же говоришь? Ведь железо идет от них, – с лукавой улыбкой, смотрящейся на этом чумазом лице весьма забавно, поинтересовался Гарун.
– Ну да, тоже, – оценив шутку, тут же согласился Дмитрий.
– Я все понял, – отсмеявшись, наконец произнес Гарун, – больше никакого баловства.
– Вот и хорошо. Гарун, а что это на тебе надето?
– Доспех.
– А зачем тебе в кузнице доспех?
– Ты сам говорил – чтобы доспех не мешал, нужно к нему привыкать и постоянно его носить.
– Я это говорил воинам.
– А я получается, кузнец, йошки-матрешки.
– Гарун, если ты думаешь, что воины заняты настоящим делом, а ты нет, то сильно ошибаешься. Кто дает им оружие, с которым они идут в бой?
– В следующий раз я хочу пойти в поход вместе с тобой. И Табук тоже.
Сказано это был столь безапелляционным тоном, что нечего было и надеяться отговориться или убедить его в обратном. По сути, оба мужчины рода Пса занимались своим занятием по доброй воле. Дмитрий понимал, что из-под палки он не сможет их заставить делать свое дело. Они оба год назад наступили себе на горло и, не жалея сил, отдавались работе без остатка, веря в то, что приносят пользу племени. Но, как видно, их чаша терпения переполнилась, и теперь, когда была пролита кровь их соплеменников, они хотели с оружием в руках отстаивать право сауни на жизнь.
– Я рассчитывал на вас именно там, где вы сейчас.
– Мы знаем. Когда все закончится, мы вернемся. Но сейчас мы хотим драться.
– Вам нужно много тренироваться. Иметь доспех и оружие – еще не значит быть воином.
– Ты нам отказываешь?
– Как я могу вам запретить? Вы сами вызвались делать эту работу, хотя она вам и не нравится.
– Кто сказал, что не нравится? Сначала нет, но теперь… Я люблю свою кузницу, Табук каждый раз, когда возвращается с Кровавого склона, торопится обратно. Даже на охоте уже не так интересно, все думаем, как там… Я о кузнице, он о плавильнях. Дим, ты уже давно не говорил с нами.
Сказано это было с нескрываемым укором, и Дмитрию вдруг стало стыдно перед этими мужиками, которые трудились не щадя живота своего. Вот так. Работает все как надо. Крутится как и положено. Ну и нечего лезть. А любому работнику нужно не только осознание того, что он хорошо делает нужную работу. Время от времени ему требуется внимание, самая обычная похвала и доброе слово. Люди ведь, не роботы. Очевидно, за всей беготней Соловьев успел уже позабыть об этом.
– Прости, Гарун. Ты прав. Вы так много делаете для племени и делаете такое большое дело, а я о вас и вправду забыл. Даже на охоту с вами не хожу.
– Это ничего. Вот придет зима, и сходим. Ты не думай… Нам, конечно, немного обидно, но мы все понимаем, видим ведь, как ты сам себя не жалеешь.
– Не то сейчас время, чтобы себя жалеть, Гарун. Вот сделаем так, чтобы никто к нам и не думал лезть, а тогда и отдохнуть можно будет. Если хотите в поход, то вам нужно много тренироваться. Сегодня же схожу на склон и посмотрю, как там все. А завтра приступите к тренировкам. Да, в кузнице доспех не надевай, сердце не выдержит.
– Да я не всегда в доспехе. Но зато теперь ношу его, как обычную одежду.
– Ладно. Но запомни в отношении себя: пока оружием не обеспечишь всех мужчин, даже и не думай о походе.
– Для воинов все уже готово, даже лишние рогатины есть для поселка. Наконечники для стрел и ножи мальчишки и сами смогут делать. Мы тут еще один большой молот установили, так что управятся, даже топоры сумеют ковать.
Ну да, тут он ничуть не приукрашивает. Мальчишки-то они мальчишки, вот только каждый из них и ростом, и силушкой не обижен. В кузнецы и металлурги Дмитрий старался отбирать самых рослых и плечистых, а местные куда развитей в физическом плане, чем их сверстники из его мира. Так что тяжелую работу с железом вполне тянули, разумеется, с учетом применения механизмов.
– Погоди. Как это – еще один молот? И что, это колесо справляется?
– Нет, сразу все не тянет. Но если оставить только мехи и этот большой молот, то работает хорошо.
Дмитрий посмотрел на бывшего охотника, вдруг превратившегося в кузнеца, да еще и полюбившего новое занятие. И ведь без дураков, ему нравится его новая ипостась: так говорить и при этом светиться можно только о том, от чего по-настоящему получаешь удовольствие. Опять же инициативу проявляет. Вот понадобилось применение более массивного молота, сам с ребятами изготовил, без понуканий и намеков.
Мелькнула было крамольная мысль настоять на том, чтобы ни он, ни Табук ни в какой поход и не думали идти, но он отбросил ее в сторону. Да, в походе они могут и погибнуть, но ведь он с не меньшей гарантией потеряет их, если запретит в нем участвовать. А поход – это дело такое… Может, и не будет никакого похода, все зависит от того, как они смогут разыграть дипломатическую партию.
С утра Дмитрий с ребятами проверяли, насколько ладно получилось изготовить сбрую для бычка. Благо длительные тренировки дали положительные результаты, и в значительной мере подросший зоб вполне благосклонно реагировал на ту вольность, с которой вели себя люди. Впрочем, те время от времени задабривали подопечного подношениями в виде пока еще не созревших яблок.
Ярмо пришлось бычку впору, хотя в работе его использовать никак не получилось бы. Уже на следующий год животное значительно прибавит в росте, и эта упряжь будет для него маловата. Но Дмитрий не считал изготовление этого образца пустопорожним занятием.
Во-первых, заранее отрабатывался процесс изготовления и выявлялись недостатки, что позволит создать вполне рабочий образец, когда зоб будет готов тянуть плуг.
Во-вторых, бычок уже сейчас начнет приучаться перевозить груз. Разумеется, его никто не собирается перегружать, но в плане обучения это не будет лишним. Процесс долгий, требующий терпения и бережного отношения к животному. Да и не поймут местные, если начать измываться над меньшими братьями, даже если забыть о нецелесообразности такого пути.
