Анна Гринь - Забудь мое имя!
Окажись я в подобной ситуации, и если бы я осталась жива после верховой езды, то точно сразила бы всех наповал своим дергающимся в судорогах телом, а также непередаваемым ароматом моих подмышек. Не получается из меня героиня. Никак.
– Больно-то как! – взвыла я, хватаясь за спину чуть повыше талии.
«Похоже, ковер был недостаточно мягким…» – прошелестел у меня в голове ехидный голос.
– Заткнись! Лучше скажи, который сейчас час?
– Около десяти часов вечера, – отрапортовала стихиала. – Ты проспала шесть часов.
– Теперь понятно, почему у меня все болит, – фыркнула я, массируя шею и плечи.
– Ты могла бы сама себя излечить, если бы захотела, – заметила саламандра через пару минут, отцепляясь от моего запястья и спрыгивая на колени объемной золотой ящеркой.
– Как? – с тоской в голосе провыла я. – Душу бы дьяволу продала за хороший массаж!
В воображении тут же нарисовались кушетка и добрая большая тетя с крепкими руками, так и тянущимися к моим страдающим телесам.
– Ты же видела свою ауру, – напомнила стихиала. – Тебе просто нужно научиться…
– Давай ты лучше покажешь, а? – с надеждой взмолилась я.
– Ладно, – как-то очень по-человечески вздохнула саламандра. – Закрой глаза и представь, что ты видишь себя со стороны.
Мне было несложно это сделать, особенно после того, как я на самом деле видела себя таким образом.
– А теперь попытайся не просто представить, а на самом деле увидеть.
Я замерла, не помышляя, как провернуть подобное. Что-то похожее было во время аварии. Но тогда все произошло спонтанно и для меня неожиданно, я не знала, что делаю, моя душа жила по своим собственным правилам. Может, мне, конечно, и не нужно сейчас отделять ее, но как еще проделать требуемое?
Я долго просто сидела, прислушиваясь, пока не заметила, что представляю себя внутри воздушного шарика, раздувающегося от моих усилий. Уцепившись за этот образ, я представила, как отодвигаю от себя тонкий слой чего-то, что как невидимая пленка окружает меня со всех сторон. Это не была я или моя душа. Это скорее походило на мою голограмму – все то же самое, но не живое. Позволив разуму свободно парить между мной и этим искусственным слоем, я попыталась увидеть себя глазами копии. И ахнула, когда у меня вышло. Казалось, прошли считаные минуты, я все так же сидела с закрытыми глазами. Но теперь видела себя со стороны. Точнее, я видела все через призму своей оболочки, а значит – через магию. И видела себя, окруженную собственной аурой, в которой то вспыхивали, то угасали странные зеленые искры. Попытавшись осознать их источник, я поняла, что все они ведут к тем же болевым участкам, что и в реальности. Продолжая изучать себя, я попыталась выделить из ауры зеленые искры. Просто взяла их руками копии и выкинула. В ту же секунду меня накрыла лавина жара, обжегшая мозг. На миг я, кажется, даже потеряла сознание, а очнулась на полу.
– Ты как?! – проорала мне прямо в ухо стихиала.
Я шарахнулась от нее и поднялась, чувствуя себя живой и свежей, как если бы провела день на спа-процедурах.
– Прекрасно, – удивленно ответила я.
– Предупреждать же надо! – продолжила стихиала. – Такое выдала. Да такое еще никто не проделывал.
– Значит, я буду первой, – решила я, втягивая в себя свою оболочку.
– Оригиналка. Наглая, – хохотнула стихиала. – Я понимаю, почему ты приглянулась темному демону. Мало кто настолько смел, чтобы дерзить темному. А ты… Девчонка!
– Да ладно тебе, – отмахнулась я, вскакивая. – Что будем делать?
– А что ты собиралась? – уточнила стихиала, скользнув мне в волосы и замерев там изогнутым гребнем.
– Можно погулять по городу? – с сомнением спросила я. – А то я так ничего и не рассмотрю.
– Тебе не кажется, что это небезопасно? – хмуро выдала стихиала.
– Что может быть опасного? – фыркнула я. – У меня защита от силиалы земли.
– Как знаешь, – ответила стихиала.
– Вот именно, – согласилась я, перекидывая сумку через плечо и подходя к двери. Та неожиданно раскрылась, изо всей силы ударив меня в лицо. Что-то хрустнуло и порвалось. Может, мне сломали нос? Лицо обожгло горячим, как если бы я засунула голову в камин.
– Нашли! – гаркнул сбоку мужской голос.
Я открыла глаза в тот самый момент, когда что-то металлическое сверкнуло рядом, и мое плечо взорвалось болью такой силы, что я потеряла бы сознание, если бы не вцепилась, как зубами, в это ощущение.
Нельзя, Лена. Нельзя! Держись. Не дай им этого сделать.
«Потерпи!» – ввинтился мне в голову возглас саламандры, а сама ящерка сместилась с затылка на лоб, откуда обдала нападавших волной огня.
– Сбей! Сбей эту тварь! – проорал второй нападавший.
Меня дернуло вперед, вслед за куском какого-то металлического предмета, застрявшего в моем плече.
«Ударь их, слышишь?!» – крикнула мне стихиала.
Я так перепугалась и растерялась, что не сразу заставила себя сконцентрироваться. Плечо болело и мешало мне, шевелить рукой не получалось. Ухватив здоровой рукой за металлический штырь, оказавшийся крюком, я дернула его из себя, захлебываясь одновременно кровью и злостью, поглотившей боль. Я никогда не чувствовала преображения тела так четко, как в этот момент, когда в моих ушах стоял лишь шорох отрастающих когтей.
Я открыла глаза, полные красного зарева, с ненавистью глядя на двоих эллов, замерших напротив. На их лицах читались удивление и решимость. Чувствуя, как клокочет во мне нечто, что можно было назвать силой, я позволила ей вылиться на эллов, отбрасывая их назад, в коридор.
– Держи ее! – взвизгнул высокий элл, утирая кровь с губ.
– Без тебя знаю, – прошипел второй. Между его пальцами заклубился белый туман, который он направил, но не вперед, а вверх.
«Осторожнее!» – запоздало крикнула стихиала в тот момент, когда на меня посыпались обломки потолочных балок и куски черепицы.
– Вот черт, – хохотнула я, увернувшись от огромного расщепленного куска дерева. Но несколько других сбили меня с ног.
– Попалась! – торжествующе крикнули эллы, кидаясь ко мне.
– Как бы не так, – хмыкнула я, выплюнув кровь. Пошевелиться не получалось, но мне сейчас это не помогло бы. Я просто уперлась взглядом в эллов, не понимая до конца, что мне делать. Кажется, тьма только этого и ждала, окутав меня своим бархатным покрывалом неведения, не позволяя видеть, что творится снаружи.
«Псы тьмы!» – истошно взвизгнула стихиала, а в паре шагов от меня ей в два голоса вторили эллы. Но через миг они замолчали, и пространство заполнили только рык и хлюпающие звуки. Не знаю, что там происходило, и не хочу знать.
Я хочу…
– Бе-ес! – позвала я, расплакавшись.
Мне показалось, что прошло так много времени, прежде чем рядом послышались шаги.
– Знаешь, мне однажды надоест вытаскивать твое искореженное тело из различных передряг, – хмуро прошипел надо мной Бестелион, будто уверенный, что я его слышу. Или мне все кажется? Может, мозг, перестав сопротивляться боли, дарит этот бред, чтобы ослабить мои страдания? Как же больно! Боль, бывшая такой сильной, что, кажется, в голове лопнуло что-то, и горячая лава выжгла все живое, сменилась тупым клинком, вновь и вновь проворачивающимся в кипящей точке где-то между ребрами. Сердце громко стучало, захлебываясь кровью.
– Не проще ли было остаться со мной, бельчонок? – спросил демон вновь, и я уловила в его голосе мягкие нотки, хотя он явно был очень зол.
– Бес… – Мне хотелось позвать, но вышло лишь слегка приоткрыть губы. Услышал ли он? Или мне показалось? Может, я умираю здесь, под обломками потолочных балок, пришпиленная осколками черепицы, и нет ничего? Только видение, приносящее облегчение?
«Не можешь же ты рассчитывать, что демон всегда будет вытаскивать тебя из передряг, – хмуро заметил внутренний голос. – Он не обязан это делать!»
Я не могла не согласиться с этим, следя, как растекаются перед глазами черно-фиолетовые круги.
– Лена, прекрати умирать! – велела стихиала жестко. – Не до этого сейчас.
– Лео? – удивленно спросил Бестелион откуда-то сбоку.
– Да, а что? – не терпящим возражений тоном поинтересовалась саламандра.
– Зачем? Почему? – Вопрос демона перекрыл какой-то грохот.
– Каждый преследует свои цели, – философски заметила стихиала.
– И без Алесии тут не обошлось, – добавил Бес через минуту. – Что задумали твои создатели? Или, точнее, что задумала Лео? Это ведь она уговорила Алесию извиниться перед Повелителем?
– Я не знаю всех планов госпожи, – выдавила ящерка. – Мне запрещено о ней говорить.
