Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези (СИ)
Без дара Элси не закончит академию. И с “аллергией” на высшую целительскую магию нужно что-то делать, а то хороша целительница: сама ничего не умеет и от чужих чар в подпространство проваливается. С подпространством тоже не мешало бы разобраться, хоть почитать об этом: возможно, я не первая, кто подозревает, что через промежуточный уровень можно попасть не только на иные пласты, но и в другие миры…
Расспрашивать об этом Оливера я не рискнула. Ректор и без этого подозревал, что я что-то скрываю.
Так прямо и сказал во время нашей встречи:
- Я думаю, вы что-то скрываете, Элизабет.
- С чего вы взяли? - улыбнулась я.
Увы, моя улыбка не оказывала на него такого действия, как его - на меня, не заставляла забыть обо всем на свете, включая неудобные вопросы.
- Вы изменились в последнее время, - заметил милорд Райхон серьезно. - Я не узнаю прежнюю Элизабет Аштон.
- Разве эти перемены к худшему?
- Нет, - взгляд его подобрел. - Но подобные перемены не происходят без веских причин. Я согласен, что потеря способностей может считаться такой причиной. Но мне кажется, это не все.
- Вам кажется, - попыталась уверить я его. Однако, судя по всему, попытка успехом не увенчалась.
- Возможно, - сказал, тем не менее, ректор. - Но ваш случай очень необычный. Я говорю не только о разрыве связи с даром. Ваша восприимчивость к чужой магии - тоже не заурядное явление. И внезапно открывшееся умение глубоко и надолго погружаться в подпространство.
- Вы же не думаете, что я сама хочу этого? - высказала я с возмущением. - Ловить чужие откаты и зябнуть в серой пустыне?
- Нет, но… Я вижу, что вы не до конца откровенны со мной. Чувствую. Как говорит наш дорогой инспектор Крейг, интуицию к делу не приложишь, но и игнорировать ее сигналы я не привык. И не могу отделаться от мысли, что вы знаете о случившемся с вами больше, чем рассказали мне. Не доверяете? Боитесь чего-то?
Боюсь.
Что я должна рассказать? Что я - совсем не Элизабет, а по воле богов оказавшаяся в ее теле тридцатидвухлетняя тетка из другого мира? И что потом?
Как по мне, то есть два варианта. Первый - мне не поверят и отправят в психушку. Второй - мне поверят, и это будет еще хуже. Вместо того чтобы стать для Оливера Райхона объектом страсти нежной, я стану его подопытным кроликом. Вряд ли он откажется от изучения такого редкого явления.
- Я сообщила все, что знаю, милорд, - произнесла я ровно. - Добавить мне нечего.
- Хорошо, - сдался он до поры. - Тогда давайте просто побеседуем. О чем-нибудь нейтральном. Или о том, что волнует вас в настоящее время помимо вашего состояния.
- Эльфы, - выпалила я с ходу. - Меня волнуют эльфы. Вы уже выяснили, кто стрелял в лорда Эрентвилля?
- Нет, - растянул мужчина, удивленный моим вопросом. - И не собираюсь. Это - внутренние дела соседнего государства. Претензий к академии нет. Заявления о преступлении - тоже.
- То есть, вы согласны с их версией? Он сам в себя выстрелил?
- Согласен - да. Верю ли - конечно, нет. Это сложная тема, Элизабет. Я не рассчитывал обсуждать ее с вами.
- Тогда зачем спрашивать, что меня волнует? - нахмурилась я.
- Я полагал, это будет что-то не связанное с эльфами.
- На мои вопросы, не связанные с ними, вы тоже не ответите. О том, как продвигается, расследование, например.
- Элизабет…
- Простите, милорд, но что, по-вашему, должно меня тревожить сейчас? - уточнила я нервно.
- Учеба, - предположил он невозмутимо. - Подготовка к экзаменам. К слову, как родители восприняли ваш переход на другую специальность?
- Родители? Они… очень рады.
Ой, дура! Нужно же было написать родителям Элизабет. Сегодня же это сделаю!
- Это замечательно, - Оливер сделал вид, что не заметил запинки в ответе. - Хорошо, если близкие люди поддерживают вас во всем. Семья, друзья. Не хотите поговорить об этом?
Фраза из анекдотов о психоаналитиках вызвала невольный смешок, и ректор подозрительно поглядел на меня вприщур.
- О друзьях и родителях? - как прилежная школьница я сложила руки на коленях и опустила глаза. - А может, все же об эльфах? Только один вопрос, пожалуйста.
- Спрашивайте, - осторожно разрешил маг.
- Что они вообще делают в академии?
- Седьмой пункт одиннадцатого параграфа мирного договора, заключенного в одна тысяча пятьдесят восьмом году, закрепляет за не достигшими возраста первой зрелости эльфами право на обучение в учебных учреждениях Арлонского королевства наравне с людьми, - как по писаному выдал ректор.
Я с сожалением вздохнула:
- Этот ответ я уже слышала. Думала, вы знаете правильный.
Оливер смерил меня взглядом, в котором смешались удивление и что-то похожее на уважение.
- Все-таки вы очень изменились, мисс Аштон. Прежде вы не интересовались подобным.
- Почему же? Интересовалась. Но спросить было не у кого… Как и сейчас.
Ректор косо усмехнулся:
- Желаете знать ответ? Он вам не понравится.
- Догадываюсь.
- Эльфы в академии учатся, - произнес Оливер. Сделал небольшую паузу и добавил: - Они изучают нас, людей. Магов-людей. Это не официальная версия, это мое личное мнение, но другого объяснения я за все годы не нашел.
- Хорошее объяснение, - кивнула я, соглашаясь. - Как думаете, им и задания дают? Ну, что-то вроде “Познакомься с несколькими магами разной специализации, войди к ним в доверие и подготовь доклад по каждому”?
- У вас есть приятель-эльф? - догадался ректор.
- Есть, - признала я хмуро. - Видимо, отличник.
Грайнвилля после того случая с монеткой-желанием я видела только дважды, мельком. По его словам, он был чем-то занят, обещал, что скоро освободится и сможет проводить с нами больше времени… Не дождется! Правильно я решила не посвящать его в наши дела.
- Скажите, милорд, а вы не думаете, что эльфы могут заниматься более углубленным изучением людей? Собирать опытные образцы?
- Нет, - покачал головой Оливер. - Уверен, что эльфы не причастны к исчезновениям, если вы об этом. Они не используют темную магию. Это против их природы. Потому их народ и пострадал так сильно в войне с людьми. Им нечего было противопоставить нашим боевым заклинаниям, проклятиям, поднятым некромантами армиям зомби и призванным путем кровавых ритуалов демонам. Они не слишком нас любят, да, но у них и нет для причин для любви. Они присматриваются к нам, как к вероятному противнику, но, скорее, для того, чтобы разработать способы защиты. И их можно понять. Они неукоснительно соблюдают законы, придуманные, чтобы не допустить новой войны. Вчера вы могли в этом убедиться. Они готовы были пожертвовать жизнью своего лорда, лишь бы не позволить человеку снова пролить кровь эльфа.
- Обагрить руки в его крови, - припомнила я дословную цитату. - Если бы речь шла о пролитии крови, доктору Грину не удалось бы обойти эти дурацкие правила. И знаете, даже при том, что я не питаю теплых чувств к доктору, в этом я с ним согласна: законы дурацкие.
- Нет, - не желал оглашаться ректор. - Непонятные нам, но для эльфов они имеют смысл. Многие из них еще помнят ту войну. И мистер Грин это, кстати, понимает.
- Да уж, понимание он вчера выказал всеми возможными способами, - не удержалась я от ухмылки. - Видно, эльфам все же дорог их лорд, раз уж они простили ему такие оскорбления.
- Не простили. Они их просто не заметили. Человек не может оскорбить эльфа, - милорд Райхон поморщился. - Вас же не оскорбляет лай дворового пса или жужжание мухи над ухом? Я, конечно, утрирую… но совсем немного. Доктор мог сколько угодно сотрясать воздух, никакого эффекта это не возымело бы. И даже то, что после он извинился…
- Извинился? - перебила я недоверчиво.
- Перед началом операции. Сказал, что бывает не сдержан в минуты волнения, и просил простить ему невольную грубость.
- Я ни слова не поняла из того, что он говорил, - призналась я.
- Это - один из малораспространенных среди людей диалектов эльфийского. В те годы, когда мы с Грином учились, в академии изучали и его, но сейчас им почти не пользуются. Так что господин доктор перед эльфами извинился, но в глазах своих подчиненных остался бесстрашным и безнаказанным хулителем длинноухих нелюдей.
- Ловко, - не могла не признать я. - А что ответил эльф?
Милорд Райхона улыбаться перестал.
- Ответил, что не заметил грубости, но обещал обдумать услышанное, когда у него будет на это время. Но так как время на подобную ерунду у него появится нескоро, человек может не дожить до дня, когда эльф поймет, за что тот извинялся.
Я вспомнила лицо Грина в тот момент, когда он это услышал: беловолосый поставил его на место одной фразой. Жаль, что мало кто из присутствующих это понял.
- Странная у нас с вами беседа выходит, мисс Аштон, - сказал ректор. - Я хотел поговорить о вас, а не об эльфах или докторе Грине. Это ведь вашу проблему с магией нам предстоит решить.
- И чем могут помочь разговоры? - спросила я. Прерванная тема - и эльфы, и доктор - была мне более чем интересна.
