Суда не будет (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

Корецкий покачал головой. Ткнул пальцем в блокнот.

— Ты сам затеял эти дела, Рыков, — сказал он. — Вот ты сам с ними и разберёшься. Не спеша, раз теперь ты не боишься тромбов. С моей помощью, разумеется. Я уверен, что и Сашка тебе поможет советами. Она женщина умная. Да ты и сам, думаю, это уже понял. Сашка, кстати, сейчас поехала к моей жене за твоим любимым печеньем с корицей. Скоро вернётся. А пока…

Виталий Максимович показал рукой на навесной шкаф.

— … Пошарь-ка, Рыков, вон в том шкафу, — сказал он, — который справа от мойки. Принеси на стол стаканы и бутылку коньяка. Я знаю, что коньяк у Сашки там всегда припрятан. Уверен, что дочь не расстроится, если мы с тобой его откупорим. Сейчас для коньяка самое время. Выпьем с тобой, зятёк, за встречу и за взаимопонимание. Обсудим, какое имя будет у моего внука.

Эпилог

Я обернулся, запрокинул голову и сказал:

— Серёжа, не так быстро. Не торопись. Рассмотрю окрестности.

Я зажмурился, сжал руками подлокотники кресла. Сергей посмотрел на меня сверху вниз, головой заслонил солнечный диск. Я заметил, что Сергей нахмурился (он всегда хмурил брови, когда проявлял упрямство). Но движение он всё же замедлил — моё кресло-коляска заскрипело чуть тише и уже не так резко нарушало царившую на Кисловском кладбище тишину (сегодня здесь не орали даже птицы). Заметно тише стало и шуршание гравия под колёсами кресла.

— Сегодня третье августа две тысячи двадцать пятого года, — будто бы сам себе вслух напомнил я. — Почти тридцать четыре года прошло. Как быстро летит время.

Я покачал головой.

— Очень быстро, — согласился Сергей. — Мы опаздываем. А ведь я предупреждал…

Говорил он тихо; хотя вокруг нас сейчас не было никого, кого потревожил бы его голос.

— Мы не опаздываем, а задерживаемся, — возразил я.

Сергей хмыкнул.

— Это ты генералу сейчас скажешь.

— Разумеется, скажу, — заверил я. — Или ты сомневаешься?

Я поёрзал в кресле, усаживаясь поудобнее. Уже заметил впереди знакомый памятник: большой чёрный камень с изображением стоящего в полный рост мужчины. Этот похожий на скалу памятник из гранита поставили Васе Седому в первую годовщину его гибели. Он был главной достопримечательностью на центральной аллее Кисловского кладбища. А вот Лёша Соколовский свой памятник так и не получил — на его могиле стояло лишь скромное надгробие, прятавшееся в тени от ветвей осины.

Я попросил Сергея, чтобы мы задержались около могилы Соколовского. Почти минуту я рассматривал Лёшин портрет, выбитый на сером камне. Отметил, что до годовщины Лёшиной смерти осталось три дня. Но на его могиле уже стояли цветы. На ухоженных клумбах около недавно окрашенной оградки цвели анютины глазки. Я махнул рукой — Сергей снова покатил мою коляску. На могилу Виктора Фролова я бросил лишь мимолётный взгляд. Заметил, что она по-прежнему выглядела заброшенной.

За могилой Фролова мы свернули с центральной аллеи. Я рассматривал таблички с фотографиями на крестах, портреты на каменных надгробиях. Все эти изображения казались хорошо знакомыми, потому что я следовал этим маршрутом уже не в первый раз. Многие могилы в этой части кладбища прятались в тени деревьев: во времена перестройки многие высаживали около могил свих умерших родственников ивы, рябины или берёзы. Было здесь много и кустовых растений: пионов и роз.

Я посмотрел в направлении высокой голубой ели — обычно именно она была моим ориентиром при перемещении по кладбищу. Заметил впереди Надю и Лизу. Увидел их и Сергей, потому что он ускорил шаг — моё кресло-коляска подпрыгнуло, когда наехало на торчавший из земли камень. Я снова сжал подлокотники. Недовольно поворчал — Сергей пропустил моё ворчание мимо ушей. Я почувствовал, как по вискам скользнули капли пота. От долгого сидения уже покалывало в пояснице.

— Дима! Серёжа!

Я увидел, что Лиза помахала нам руками. Услышал, как Надя цыкнула на дочь: потребовала, чтобы та не шумела на кладбище. Но сорокачетырёхлетняя Елизавета Владимировна лишь отмахнулась от маминых слов и заявила, что её крики «тут никому не помешают». Я отметил: за те полгода, что мы не виделись, Лиза и Надя почти не изменились. Только загар на их лицах стал темнее. Обрадовался встрече с родственниками и Сергей: он не сбавил шаг, не смотрел под ноги — моя коляска подпрыгивала, покачивалась и скрипела.

— Здравствуй, Дмитрий, — сказала Надя. — Привет, Серёжа.

Вовкина жена улыбнулась — показала нам ямочки на своих щеках.

Такие же ямочки нам продемонстрировала и её дочь.

— Димочка, я думала: тебе уже сняли гипс, — сказала Лиза. — А ты всё ещё сидишь в этой дурацкой коляске!

Она расцеловала меня в щёки.

— На следующей неделе снимут, — ответил я. — Снова сяду за руль.

— Димочка, ты поосторожнее теперь, — сказала племянница. — Ты ещё легко отделался после той аварии!

Лиза бросила взгляд на мои спрятанные под слоями гипса ноги и тут же подняла глаза на моего старшего сына Сергея. Она расставила руки. Сгребла смущённо молчавшего Сергея в объятия.

— Какой красавец мужчина! — воскликнула она. — Твоя жена никогда со мной не рассчитается за то, что я её с тобой познакомила!

Мой сын стёр со своих щёк губную помаду, спросил:

— Лизка, где ты своего муженька потеряла? Опять оставила его дома с детьми?

Лиза поправила на пальце обручальное кольцо и фыркнула.

— Младший опять заболел, — сказала она. — Мой ненаглядный его в пятницу снова накормил мороженым. Вот пусть теперь и расхлёбывает. Какие же вы мужчины бестолковые!

Племянница отошла в сторону — я увидел (за металлической оградой) могилы своих родителей и суетившегося рядом с ними Вовку. Подумал, что мой младший брат выглядел сейчас стройнее и моложе, чем я «тогда». Отметил, что на его загорелом лице теперь неплохо смотрелись даже некогда ненавистные мне морщины: они будто бы придавали моему младшему брату солидности. Вовка выпрямился, отряхнул испачканные землёй ладони, схватился за поясницу и шумно выдохнул.

Я помахал ему рукой и сказал:

— Привет, генерал.

Вовка покачал головой и ответил:

— Привет, Димка. Теперь я понял, почему ты позвал нас сюда именно сегодня. Пользуешься тем, что тебе ещё не сняли гипс? Любуешься теперь, как генерал МВД со своим радикулитом изображает садовника?

Я улыбнулся и пообещал:

— Серёжа тебе сейчас поможет. Как младший по званию.

— А почему вы вдвоём? — спросил Вовка. — Где твоя жена? Где твой младший?

— Они чуть позже появятся. Задержались у Сашиного отца. Ему вчера снова было плохо.

Вовка вскинул брови.

— Что-то серьёзное? — спросил он.

— Шавермой отравился, — ответил я. — Будет ему наука. Перестанет жрать непонятно где и непонятно что. В его-то годы.

— Ясно, — сказал Вовка.

Он развёл руками и сообщил:

— Я здесь уже почти закончил. Надя пересадила цветы. Лиза унесла мусор.

Вовка посмотрел на часы.

— Кстати! — сказал он. — Вы опоздали!

Я хмыкнул и ответил:

— Мы задержались, генерал Вовчик. По делу, между прочим.

— Это из-за какого такого неотложного дела вы заставили генерала вас ждать? — спросил Вовка.

Он схватился за поясницу и второй рукой.

— Мы с Серёжей в торговый центр заехали, — сказал я. — Заглянули в книжный магазин, и вот…

Я показал сперва младшему брату, а потом его жене и дочери свою покупку.

Объявил:

— Лизину новую книгу купили. Чтобы племянница оставила в ней свой автограф. Для моей коллекции.

Глянцевая обложка книги блеснула на солнце.

— Я и не знала, что книжка уже появилась в продаже, — заявила Лиза. — Мне авторские экземпляры пока не прислали.

— Не буду я ждать твоих авторских экземпляров, — сказал я. — Не факт, что тебе их до Нового года пришлют. Я не намерен столько ждать. Подпишешь мне эту.

Я ткнул указательным пальцем в книгу.

Взгляды моих родственников тут же скрестились на её яркой обложке.