Земляки.коп (СИ) - Белый Михей

— Так, что у нас тут? — вполголоса пробормотал искатель воды. — О, пивасика упаковочка, холодненькая. А это что? Минералка, ага, с газом. — подсветив зажигалкой, прочел он. — Но если есть холодный пивасик, зачем мне холодная минералка, да еще и с газом? Минералка — на утро, тогда от нее больше пользы будет, а сейчас будем клин клином вышибать!»-решил он, вытаскивая из упаковки сразу две банки.»-и где бы мне пригнездиться?»-окинув взглядом полянку, подумал Серега. — «а, вот бревнышко у костра, видать парни тут сидели. Гады, могли бы и разбудить.»Он подошел к бревну, присел на него и открыл пиво. Первая банка про валилась в один глоток, как ковш воды на раскаленные камни в бане — Серега даже прислушался к своим ощущениям — не шипит ли? Зато у второй и вкус почувствовался, и жизнь стала налаживаться. Он похлопал по карманам в поискахсигарет, достал одну, чиркнул зажигалкой и с наслаждением затянулся горьким дымом. Говорят, самая вкусная сигарета-это первая утренняя, после душа и чашечки кофе. Неправда это! Самая вкусная — ночью в лесу у костра после второй банки пива. Серега готов был поспорить на что угодно.

Где то далеко в лесу раздался выстрел. Потом еще один. И еще.

— Кому там, мать вашу, не спится? — раздался сонный злой голос неподалеку. Шалаш закачался, заскрипел, и оттуда выполз недовольный Пашка.

— О, здорово, алкаш, чего не спишь? Бухаешь в одну харю и не делишься? Дай пивка, что ли, компанию составлю!

— Вон, под Андюхиным джипом, под задним бампером упаковка пивасика лежит открытая. Я из нее только две банки выдернул. — показал Серега. — Долго сидели вчера?

— Да где-то до часа ночи протусили. Пока приехали, лагерь разбили, картофан с тушенкой захомячили, коньячком шлифанули. Мишаня рассказывал, как ты с ним гонял на коп, когда он весь лагерь растяжками сигнальными обставил. А тебя чего так раскумарило? Даже ни разу не выполз. Вадюхе случаем Уазик не обоссал? Или ты в памперсе? — гоготнул Пашка. — В лес если пойдешь вдруг отлить, поаккуратнее- Мишка снова в лесу лимонок наставил, зацепишь одну, все пьяные рожи проснуться, люлей тебе навешают.

— А где он их наставил?

— А вон там, та м и там. — показал Пашка. — Если что, вон в ту сторону иди, там метрах в десяти толи воронка большая, толи блинчик.

— Так воронка или блиндаж?

— А кто его знает? Мы еще не изучали. Завтра, или верней будет уже сегодня отоспимся, и разведаем. Но все таки, интересно, какая сволочь стреляла? — Процитировал он бессмертную фразу голосом Генерала Иволгина из Особенностей Национальной Охоты. — Время часа три наверное, какая нахрен охота? Вчера, кстати, пока ты на массу давил, тоже кто то весь вечер пулял, а я, пока за дровами ходил, аккурат возле этой ямы гильз горсть свежих нашел пистолетных, от парабеллума.

— Сохран хороший?

— Да я тебе говорю, свежие совсем, даже еще порохом воняют. Максимум сутки провалялись.

— Прикольно. Завтра при свете дня пособираю. Мне гильзач свежий нужен.

— И на кой ляд они тебе сдались? Детишкам в школьный музей отнесешь?

— Не, детишкам каски всякие я отношу, а гильзы- это латунь, в цветмет сдам, по паре сотен за кило.

— А разве гильзы принимают?

— У нас в городе принимают. Я этой весной двадцать кило сдал, правда дешево взяли, потому что гнилье, но все равно, деньги не пахнут.

— Ишь ты, бизнесмен какой выискался.

— А ты думал. Не пропадать же добру? Где, говоришь, воронка эта? Пойду отолью.

— Вон туда иди. И смотри не провались. А если вдругчупакабра нападет — кричи громче.

— Договорились.

Серега поднялся с бревна, одним глотком допил пиво, смял жестянку в кулаке и бросил ее под ноги.

— Э, не свинячь. Кидай банку в костер, она там сгорит, а тут нефиг мусорить!

— Да понял- понял, чего орать. Тоже мне, гринпис нашелся. — он ногой подтолкнул жестянку ближе к костру. — Лучше дров подкинь в костер, пока я хожу.

— А ты первый закон туристов и копарей знаешь, Серый?

— Какой еще закон?

— Пошел в лес, вернулся с поленом.

— А, в курсе. Сейчас найду какую нибудь ветку.

— Окей.

Серый, следуя направлению, указанному Пашкой, отошел от лагеря на десяток метров. На поляне еще, благодаря костру, было хоть что то видно, здесь же было темно, хоть глаз выколи. Парень достал телефон и включил встроенный фонарик. — «и где эта гребаная яма?» подумалось ему. В этот момент где то неподалеку, как показалось ему, снова прозвучала серия выстрелов, эхом разнесясь по лесу, и такое ощущение, что и над лесом. Серега поднял голову вверх и с удивлением увидел несколько трассеров, перечеркнувших ночное небо.

— Че за херня тут происходит? Пашка! Ты это видел? — В голос, не опасаясь разбудить остальных, заорал он. — Пашка, блин, ты где?? — В голосе уже звучала явная тревога, и было от чего-обернувшись, он уже не увидел поляну и догорающий костер.

— Пахан, мать твою, ты где? — ужас, который не спишешь на похмельный синдром, окутал Серегу, и не разбирая дороги, он как лось ломанулся назад.

— Блин блинский, мать вашу, где вы все? — не разбирая дороги, несся назад он, по направлению, как ему думалось, откуда он пришел. — Ау, парни, вы где? — продолжал метаться он среди деревьев. Бег по лесу всегда занятием особо приятным не назовешь, а в темноте да еще с глубочайшего похмелья тем более. В итоге и произошло то, о чем гласит закон Мерфи: — если неприятность может произойти, то она обязательно произойдет. Серега в темноте на бегу запнулся о какой то выступающий корень, и с разгона полетел носом в яму, которой, он мог поклясться, мгновение назад не было. Несколько раз перевернувшись и пытаясь уцепиться руками за все подряд, но сгребая только перепревшие листья и прочий лесной мусор, он с размаху ударился головой о какой то пенек, и яркая вспышка в голове, на мгновение ослепив своей яркостью тысячи солнц, погасла, уступив место первородной тьме. Мобильник, вылетев из руки, ударился о ствол дерева, и мигнув включенным фонариком напоследок, развалился на части.

Глава 3

Рядовому Дмитрию Коновалову с голодухи зверски хотелось курить, но заступая в секрет вместе с приятелем-земляком Юркой Бондарем, у которого сержант Величко тоже отобрал кисет с махоркой, но пообещав вернуть после, он прекрасно понимал, что аромат табачного дыма в холодном мартовском лесу можно было почувствовать на большом расстоянии. А если фашист еще, не дай Бог, некурящий окажется? Так он еще с большего расстояния сможет обнаружить затаившихся с противотанковым ружьем бойцов. Вдвоем они залегли в какой то яме, то ли воронке от крупной авиабомбы, то ли в какой то причуде местного ландшафта. Сверху поперек неопознанной ямы лежал ствол рухнувшей березы, остатками присыпанных снегом веток прекрасно маскируя бойцов от чужого недоброго взгляда. Пейзаж вокруг тоже не поражал взгляд красотой — всюду упавшие деревья, густые кусты да невысокие деревца, пытающиеся пробиться к солнцу из под тени больших павших в некогда случившийся ураган лесных собратьев. Между ними петляла неширокая стежка дорожка, за которой и был дан приказ бойцам приглядывать. Дорога была не такая уж что бы очень, но лошадь с санями спокойно пройдет- упавших деревьев поперек дороги в пределах видимости не наблюдалось. Еще раз внимательно оглядевшись вокруг, Дмитрий горестно вздохнул про себя из-за отсутствия табака и отбросил все мысле о кисете. Вспомнилось, сколько знакомых парней погибло по глупости — закурит, бывает, кто-то, да прячет чинарик в кулаке — мол, не видно, а немецкий снайпер, сволочь, видит. И прилетало из-за нейтральной полосы, да так, бывало, что у курильщика эта самокрутка становилась последней в жизни… А не дай Бог, в дозоре враг тебя заметит из за привычки пагубной? Раз — и нет бойца, поминай как звали. И сам пропал, и товарищей боевых подставил. А подставить однополчан парни не могут никаким макаром — не так воспитаны. Как там: сам погибай, но товарища выручай, гласит солдатская присказка. Тем более что то стопроцентно намечалось — поучаствовав в боевых действиях почти с первых дней войны, он научился правильно разбираться в подсказках своего внутреннего голоса, который по научному называли интуицией. Вздохнув, рядовой Коновалов оторвал веточку от куста и сунул в рот. Горечь заставила скривиться, но желание курить немного уменьшилось. Что бы совсем не околеть от холода, он еще вчера по темноте притащил с Юркой охапку еловых веток, нарубленных подальше от дороги трофейным штык-ножом, и сейчас, лежа на них, они вели наблюдение с относительным комфортом. Сержант Величко, когда ставил им боевую задачу, особенно подчеркивал-«для непонятливых»- по его выражению: