Валерий Афанасьев - Тарси
— Извините, мы с коллегами несколько увлеклись. Итак, хотите ли Вы знать о Вашем предназначении?
Серый смотрел так выжидающе, что я просто не мог ответить иначе:
— Нет.
— Как нет?! — тарси подпрыгнул на стуле. Похоже, такого ответа он никак не ожидал.
— Мало ли что там определил ваш прибор.
Не думайте, что мне было совсем неинтересно. Отчего-то тарси всполошились. Быть может, их прибор и в самом деле выдал что-то редкое. Почему я отказался это услышать? Не знаю. Мне показалось, что я попаду в зависимость от этого ответа. Нельзя не думать о том, что знаешь, вольно или невольно мысли будут возвращаться к предмету осмысления. Не думать можно только о том, чего не знаешь. Слишком сложно? Можно упростить до одной фразы: "Меньше знаешь — крепче спишь".
Тарси выскочил из-за стола и стал туда-сюда бегать по комнате, заложив руки за спину. Смотрелось это удивительно потешно. Наконец он остановился:
— Мне понятна причина Вашего отказа, — сказал серый печально.
"Да неужели? Мне самому она не слишком понятна".
— И в чем же эта причина?
— Вы хотите услышать?
— Да.
— В недавно перенесенном большем разочаровании, от которого Вы еще не оправились.
Метко попал в цель зараза. Я невольно вздрогнул, никак не ожидал подобного от серых.
— Я могу Вам помочь, — предложил Лоау.
— Как же? Запретите чувствовать?
— Нет, этого я запретить не могу и не хочу. У меня есть для Вас другое лекарство, — я поморщился при последнем слове, но продолжение было неожиданным. — Я хочу предложить Вам работу.
— Работу?
— Да-да, работу.
Подобного я никак не ожидал. Работа была бы для меня как нельзя кстати, но работать на тарси… При всей кажущейся привлекательности это предложение таило в себе много неизвестных. Они так и не сказали мне о целях, которые преследуют. А ввязываться в предприятие с неизвестными целями — это авантюра.
— И оплату, наверное, неплохую предложите?
— Оплата будет, — подтвердил тарси. — Вам лишь стоит определиться с тем, что Вы желаете получить в качестве оплаты.
— У нас принято платить за работу деньги.
— Монеты? Нет ничего проще. Определитесь с тем, каких денег и сколько Вы хотите получить. Рубли? Доллары? Евро? Фунты Стерлингов? Юани? Наличными или в виде банковского счета?
— Вы предлагаете мне самому назначить себе зарплату?
— Да.
Это "Да" прозвучало как само собой разумеющееся.
— А если, скажем, я захочу миллион?
— Миллион чего? — уточнил тарси. — Как желаете получить?
Я подумал, что меня разыгрывают, но серый был абсолютно серьезен.
— Нет-нет, погодите, мы еще ни о чем не договорились. Я просто хотел уточнить. Вам что, деньги некуда девать?
— Вот видите, Вы и сами догадались, — улыбнувшись кивнул тарси. — Мы действительно не знаем, куда деть ваши деньги.
Мои глаза округлились, я представил себе всю абсурдность данной ситуации.
— Как такое может быть?
— Так получилось, — Лоау развел руками. — Фармацевтические компании Земли перечисляют нам проценты от продажи лекарств, произведенных по нашим технологиям. Мы их об этом не просили. Вначале мы вообще предлагали Земле медицинские технологии даром, но получили такое мощное противодействие, что вынуждены были отказаться от такого подхода. Почему-то нас обвинили во вех смертных грехах. Даже в том, что мы хотим погубить медицину и истребить вредными препаратами все население Земли. Мне очень сложно понять людей: то, что отказывались брать даром, охотно стали покупать за деньги.
— Хотите сказать, что эти деньги Вам не нужны?
— Мы тратим малую их часть. Остальные же потратить просто не на что. Нам не нужны в таком количестве товары, которые производятся на Земле.
"А вот в это я вполне могу поверить, разница в технологическом уровне колоссальна. Что мы могли бы попросить в обмен от цивилизации, находящейся на уровне пятнадцатого века? Медные котлы? Зачем они, если все давно готовят в микроволновках? Даже сырье брать не выгодно. Один добывающий комбайн накопает руды больше, чем все рудокопы пятнадцатого века вместе взятые. Некоторый интерес могли бы представлять предметы искусства, но Лоау прав — это не те расходы, которые могут покрыть массовые поставки".
— Так раздали бы эти деньги людям, была бы какая-то польза.
— Не было бы никакой пользы, — заверил тарси. — Раздача незаработанных денег лишь обесценила бы их, и все осталось бы по-прежнему.
— Тогда перевели бы их детским домам.
— Какому именно детскому дому? Сколько следует перевести? — уточнил серый.
— Не знаю. Я это так, для примера. А вы перевели бы?
— Мы рассмотрели бы экономические и социальные последствия этого шага.
Вот как? Серый прав, любое дело надо сначала взвесить, даже то, которое кажется благим. Я втянулся не в свое дело — даю советы, как лучше потратить деньги. Речь-то шла совсем о другом.
— Так Вы обдумали предложение? — напомнил тарси. — Если согласны, то можем обсудить подробности.
— Что Вы, когда бы я успел все обдумать?
Предложение такое, что сходу и не решишь.
— Не буду Вас торопить. О своем решении можете сообщить в любое удобное время. Сохраните пропуск, он может Вам пригодиться. Пришлите письмо на известный Вам адрес, и мы назначим время для встречи.
Я покинул представительство тарси с еще большими сомнениям, чем до прихода сюда. Зачем, интересно, я им понадобился? Как технический специалист я вряд ли представляю для них интерес. Раскрывать подробности Лоау не стал, намекнул лишь на то, что дело опасное, но нужное. Все подробности он обещал рассказать, если я дам свое предварительное согласие. Не то чтобы серый что-то скрывал, просто считал преждевременным говорить о работе, пока с моей стороны не проявлен к их предложению достаточный интерес.
А у меня интереса к авантюрам в данный момент не было совершенно. Да, мне надо было найти работу, но желательно спокойную. И потому я вернулся в общагу и принялся собирать вещи, решив все-таки поехать домой.
— Пельмени будешь? — поинтересовался Сашка.
— Давай, — согласился я.
Пельмени самая студенческая еда — два в одном и готовятся быстро.
Я подумал, не рассказать ли мне Саньку про свой поход к тарси, но настроение совсем не располагало к разговорам. А поход у меня получился необычный. Поверит ли Сашка, если расскажу? Судя по тому, что он мне рассказывал, его беда со вторым тарси была схожа с моим общением с первым: строго, пунктуально до секунды и малейшей запятой. Педанты они. Насколько я успел узнать, именно такое мнение складывалось у большинства посетителей. То что я увидел, было совсем иным. Не знаю, чем я заслужил такое доверие, но похоже, что я смог заглянуть за фасад. Заглянуть и увидеть, что тарси живые. Порой настолько живые, что диву даешься.
На следующий день мы разъехались по домам.
Пригородный поезд стучал колесами на стыках, не мешая мне размышлять. Через три часа я был дома: ступил на перрон и почувствовал весенний ветер, полный запахов зелени.
Автобус за пятнадцать минут доставил меня до знакомой с детства улицы, а еще через пять минут я входил во двор, где знал все до последнего гвоздя на старой беседке, о который в десять лет я ободрал себе ногу. Дом остается домом, каким бы он ни был, в него всегда приятно возвращаться. Дом — это место, где оживают воспоминания. Даже тоска стала не такой острой. Я толкнул знакомую дверь и не услышал привычного шума.
Отец был неожиданно хмур, давно я не видел его таким угрюмым, обычно они с мамой сыплют шутками, слегка подначивая друг друга. Иногда мне кажется, что они навсегда остались молодыми.
— Мать в больнице, вчера увезли на скорой, — огорошил меня с порога отец.
Как же так, всегда веселая и подвижная. Я с трудом мог себе представить маму на больничной койке. Вселенная перевернулась.
— Что с ней? — только и смог вымолвить я.
— Сердце. Врачи говорят, ситуация очень сложная. Требуется операция, а у нас такие не делают.
— Так почему ж ее не оправят в область?
— Там тоже не берутся. Нужна специализированная клиника, а там очередь на годы вперед. Сейчас наши врачи пытаются получить квоту, но результат пока неизвестен.
— А платные клиники?
Отец вздохнул, понятно было и без слов — лечение в платных клиниках слишком дорого. А я дурак совсем недавно так беспечно рассуждал о миллионах. Даже не выслушал как следует предложение тарси. Но не поздно сделать это сейчас.
— Хорошо, что я приехал. Кстати, я ненадолго. Мне обещали хорошую работу, думаю, деньги нам понадобятся.
Отец взглянул мне прямо в лицо:
— Пообещай мне одну вещь.
— Какую?
— Пообещай, что ты не свяжешься ни с чем недостойным. Мать бы не одобрила.
В этом весь отец. И мать такая же. Впрочем, именно это придает им силы и уверенность в жизни, даже сейчас, когда ситуация так непроста.
