Валерий Афанасьев - Тарси
Я растерялся. Этот тарси настолько не вязался с составленным мною образом, что все заготовленные заранее слова показались мне неуместными.
Заем я сюда шел? Убедиться в злонамеренности серых? А если и не в злонамеренности, то в надменности, чувстве превосходства. Ничего этого не было и не могло быть. По крайней мере, у того тарси, который сидел напротив меня. Живое лицо, любопытный взгляд, его суета с пластиковыми листами и креслом для меня — такое просто невозможно сыграть. Да и зачем ему притворятся? Он здесь хозяин, я гость. Если и не проситель, то и не тот, кто может что-то предложить.
Я молчал, мне неловко было сказать о своих подозрениях, пусть и обличенных в завуалированную форму. Тарси тоже молчал и рассматривал меня с выражением искреннего любопытства.
— Да, можете называть меня, Лоау, — скороговоркой сказал серый и опять замолчал.
Так мы помолчали еще пару минут.
— Пойду я, пожалуй, извините, что отвлек от дел, — наконец смог я выдать.
— Как пойдете? А поговорить? — искренне огорчился тарси. — О чем Вы хотели поговорить?
— Я хотел поговорить о тарси. Мне было интересно, зачем вы здесь.
— Вы недовольны тем, что мы делаем? — искренне огорчился Лоау.
— Как я могу? После того, как вы помогли десяткам тысяч больных…
— Тогда в чем же дело?
— Мне непонятно, кто дал вам право, определять предназначение. С чего вы решили, что можете определять, кому и на каком месте положено быть? Прошу простить, если был слишком бесцеремонен.
— А кто дал Вам право определять, что вот этот человек высокий, а это толстый? — отозвался Лоау.
— Но я просто констатирую факт.
— И с предназначением все то же самое. Мы просто констатируем факт. Причем, каждый может согласиться с нами или не соглашаться. И это не раз и навсегда определенное место. Это лишь то направление, в котором человек может достигнуть наибольших высот.
— Но почему вы отвечаете не всем, кто приходит узнать о своем предназначении?
— Я не знаю, — серый рассеянно улыбнулся. — Определить предназначение можно не всегда. Бывает неясно. То ли у человека нет стремлений, то ли несколько устремлений равновелики. Не всегда получается сказать со всей определенностью, каково его предназначение.
— А тарси? У вас есть предназначение?
— Конечно, я бы очень огорчился, если бы было иначе. Для тарси настоящая трагедия — не иметь предназначения. Вот Вы не хотите узнать, каково ваше предназначение?
— Заманчиво, но нет. Не хочу, чтобы мою судьбу кто-то определял за меня.
— Я еще раз повторяю, никто Вас не собирается подталкивать к тому или иному решению. Что плохого в том, чтоб знать, в чем именно Вы сможете добиться наибольших успехов.
— Честно говоря, Вы меня озадачили.
— А Вы меня заинтересовали. Давайте сделаем так: Я определю, есть ли у Вас предназначение, а после Вы скажете, хотите ли Вы о нем знать.
— А что для этого надо?
— Сущий пустяк. В основном — Ваше согласие, а приборы я сейчас принесу. Вы не слишком спешите?
— У меня есть время. Надеюсь, это не затянется надолго.
— Не более получаса. Одну минутку.
Тарси выбежал из-за стола, но тут же вернулся, порылся в ящике и достал глянцевый журнал. От удивления я чуть не поперхнулся. Я подумал, что Лоау собрался его читать, но журнал предназначался мне.
— Вот, это чтобы Вам не было скучно, я вернусь буквально через пару минут.
Я подивился чистоте произношения и беглости речи серого и проводил его взглядом. Лоау выбежал из комнаты, похоже, он все делает бегом, при его невысоком росте это выглядит немного потешно.
Я механически перевернул несколько листов с изображениями популярных актеров и последних моделей машин. Чего я там не видел? Журналы я могу и дома посмотреть, тарси гораздо интереснее.
Мой новый знакомый не задержался. Вскоре он появился в кабинете с ворохом каких-то панелей и принялся развешивать их на стены, временами сверяясь с моим местоположением.
Это у них датчики такие? Оригинально если бы я не видел, как серый их развешивает, никогда бы не догадался об их предназначении.
— Выпросил у техников запасной комплект, — довольно сказал Лоау.
Это прозвучало так по-человечески, что я невольно улыбнулся.
— А теперь, мы можем поговорить, — тарси устроился на своем месте и пробарабанил своими длинными пальцами по столу.
— О чем?
— Да о чем угодно. Двум разумным всегда найдется о чем поговорить.
Какой-то странный прием. Почему я попал именно в этот кабинет? Судя по всему, здесь не ожидали посетителей. Об этом я и спросил:
— Господин Лоау, скажите, а почему меня направили именно к Вам? Насколько я понял, Вы не ведете постоянный прием.
— Зовите меня просто Лоау, "господин" говорить совсем не обязательно. Вы правы, Павел Николаевич, я не веду постоянного приема.
Я смутился.
— Если можно, просто Павел.
— Охотно. Я не веду постоянного прима, Павел, но и вопрос, с которым Вы пришли, возникает не часто. Чаще всего люди приходят поговорить о себе. Или что-то просят, или хотят узнать ответы на интересующие их вопросы. Бывает, что-то хотят узнать о нас, но, как правило, по долгу службы. Да и вопросы эти в основном технического плана. Ваш же интерес был несколько другого рода. Вы искренне хотели поговорить о нас.
— Как Вы могли это определить?
— На первоначальном приеме у нас работает хороший психолог, он научился разбираться в мотивах, которые приводят сюда посетителей.
Вот как? Оказывается, тот пунктуальный сухарь из приемной смог за пару минут составить мой поверхностный психологический портрет! Ну, характер-то мой, допустим, вы изучить не успели, слишком это сложная штука — характер. Определили искренность намерений? Вот это возможно. Но даже это говорит о высокой квалификации их специалиста.
— Лоау, Вы так и не ответили. Зачем все это? — я обвел рукой помещение. — Зачем это тарси?
— Позвольте не отвечать на Ваш вопрос, — попросил серый.
— Но почему? У нас говорят, что бесплатный сыр бывает в мышеловке. Сыр я вижу, все видят сыр. Но где же мышеловка?
"Ответит или нет? Не слишком ли я невежлив? За такую назойливость запросто могут выставить за дверь. А впрочем, посмотрим, как он выкрутится".
Не слишком удобные вопросы я старался задавать как можно более любезным тоном, пытаясь хотя бы так скрасить неловкость.
— Мышеловка? О чем Вы? Люди не мыши, да и нам нет надобности вас ловить. Какая же здесь может быть мышеловка?
— Извините, наверное, я погорячился.
— Нет-нет, прошу, продолжайте. Мне интересно ваше мнение по этому вопросу.
"Ну что ж, раз интересно, могу и продолжить".
— Например, бытует мнение, что Вы хотите поработить всех людей и захватить Землю.
— Да зачем же? — всплеснул руками тарси. — Поработить людей? Глупость несусветная, вы живете представлениями каменного века. Роботы гораздо лучше справляются с задачей, чем рабы.
— Я не говорил, что разделяю подобную точку зрения, лишь отметил, что подобное мнение бытует.
— Любопытно. А что еще говорят?
— Да вы, наверное, знаете об этом не хуже меня.
— Знать и услышать — это разные вещи.
— Например, говорят, что тарси интересуют природные ресурсы Земли.
— Ресурсы, ресурсы, — проворчал серый. — Если хотите знать, на других планетах солнечной системы ресурсов гораздо больше, и, заметьте, ни с кем не надо договариваться. Планета с биосферой — вот наибольшая ценность, но, поверьте мне, не настолько, чтобы мы на нее зарились.
— Согласен, перечисленные мною причины несколько надуманы. Но если дело не в них, то тогда в чем?
— Опять Вы подошли к тому же самому вопросу, — улыбнулся тарси. — Я не дам Вам ответа.
— Но почему?
— Слова — всего лишь слова. Не хочу, чтобы у Вас был повод усомниться в моем ответе.
"Это точно — если ответа нет, то в нем трудно усомниться".
Тарси все внимательнее поглядывал на висящую над столом плоскую пластину, которая играла роль монитора.
— Любопытно! Очень любопытно! Первый раз я вижу такую картину. Вы только посмотрите!
Лоау развернул монитор ко мне и быстро обежал вокруг стола. Признаться, графики и диаграммы мне совсем ни о чем не говорили. Что такого любопытного нашел в них серый?
— Поразительно! Просто поразительно! — тарси двинул кистью руки, и диаграммы на экране пришли в движение, выстраиваясь в другом порядке. — Я сейчас вернусь!
Лоау опять куда-то убежал, наверное, мне достался самый странный тарси на свете. Думал я так недолго, поскольку серый вернулся не один, с ним прибежали еще двое. Они втроем стали крутить монитор, что-то объясняя друг другу и отчаянно жестикулируя руками.
В запале серые перешли на свой родной язык, и я ничего не мог понять из их речи, кроме того, что они чем-то удивлены. Я было решил, что обо мне забыли, но два тарси направились к двери, продолжая на ходу что-то оживленно обсуждать, Лоау же обернулся ко мне.
