Диана Гэблдон - Барабаны осени. Книга 2. Загадки прошлого
Джейми чмокнул меня в макушку и похлопал по заду.
Должно быть, работа выдалась нелегкой: от Джейми пахло потом, хотя кожа была прохладной и свежей после умывания.
– О. Так Марсали уже накормила вас ужином?
Я вглядывалась в него при свете очага. Он выглядел как-то странно, хотя я никак не могла понять, в чем дело.
– Нет. Я уронил камень и, похоже, опять сломал чертов палец, так что решил вернуться домой, чтобы ты взглянула.
Точно. Он же облапил меня левой рукой, а не, как обычно, правой.
– Иди сюда, к свету.
Я подвела его к очагу и усадила на дубовую скамью. Брианна с шитьем сидела напротив; она встала и заглянула мне через плечо.
– Па, какой кошмар! – воскликнула она, увидев распухшие костяшки и содранную кожу.
– Пустяки, – отмахнулся он. – Разве что чертов палец… Ай, больно же!
Пропуская недовольные стоны Джейми мимо ушей, я ощупывала четвертый палец правой руки от основания до ногтя. Он покраснел и распух, хотя смещения вроде бы не было.
Вид этой руки всегда вызывал у меня мурашки. Давным-давно я, мало что смысля тогда в хирургии, собирала ее по косточкам, работая к тому же не в самых лучших условиях. Мне повезло, руку я спасла, и Джейми даже мог ею пользоваться, однако пальцы гнулись с трудом, потому что не все переломы срослись как надо, и сейчас, во время осмотра, я чувствовала под кожей неровности и уплотнения.
Впрочем, я была рада неожиданной отсрочке.
Закрыв глаза, я сосредоточилась. Безымянный палец всегда плохо двигался; средний сустав был полностью раскрошен и сросся неправильно. Мысленно я видела каждую косточку – не отполированные лабораторные образцы, а живые, мерцающие матовым светом жизни: каждую клетку-остеобласт, вырабатывающую матрикс.
Я снова ощупала палец и легонько сдавила его в середине, чувствуя темную болезненную трещинку перелома.
– Здесь? – спросила я, открывая глаза.
Кивнув, Джейми едва заметно улыбнулся.
– Здесь. Саксоночка, ты такая красивая, когда это делаешь…
– В каком смысле?
– Не могу объяснить… – Он склонил голову набок, пристально меня изучая. – Ты похожа на…
– Точь-в точь мадам Ла Зонга с хрустальным шаром, – насмешливо подсказала Брианна.
Я даже опешила, увидев, как она взирает на меня сверху вниз, точно так же склонив голову.
– Была такая гадалка, – пояснила она Джейми. – Ясновидящая.
Он расхохотался.
– Похоже, ты права, a nighean![12] Правда, мне на ум пришел пастор – во время мессы они выглядят так же, когда смотрят на хлеб, а видят плоть Христову… Только не подумайте, я вовсе не сравниваю свой жалкий палец с плотью Иисуса Господа нашего… – скромно добавил он, кивком указывая на раненую руку.
Брианна засмеялась. Джейми смотрел на нее, улыбаясь уголками губ, и в его глазах, несмотря на усталые морщинки, мерцала любовь. Я что угодно отдала бы, чтобы продлить этот момент нежности.
– Вы два идиота, – фыркнула я и провела пальцами по больному месту. – Кость сломалась возле сустава. Ничего серьезного, просто трещина. На всякий случай наложим лубок.
Я залезла в сумку с медикаментами в поисках льняного бинта и длинной деревянной палочки, с помощью которой обычно осматривала горло пациента. Одним глазом я посматривала на Джейми. Сегодня он вел себя как-то странно.
Я заметила это сразу же, как только он вошел, а когда держала Джейми за руку, чувство это усилилось, – он словно кипел, пытаясь подавить в себе не то волнение, не то расстройство. Он всегда хорошо скрывал эмоции… Что, черт возьми, случилось в доме Фергуса?
Брианна что-то сказала Джейми – я не расслышала, что именно, – и, не дожидаясь ответа, подошла ко мне и заглянула в распахнутую сумку.
– У тебя есть какая-нибудь мазь от ушибов? – спросила она и, наклонившись ближе, тихо прошептала: – Может, не стоит говорить ему сегодня? Он устал, и рука болит. Пусть лучше отдохнет.
Я взглянула на Джейми. Откинувшись на спинку скамьи, он глядел на пламя в очаге… Однако расслаблен он не был, странная сила держала его в напряжении.
– Может, он и отдохнет, а вот ты – точно нет, – чуть слышно ответила я. – Иди и расскажи ему. Хотя нет, пусть сперва поест.
Плохие новости лучше воспринимаются на полный желудок.
Я перебинтовала палец, а Брианна тем временем нанесла мазь из горечавки на разбитые костяшки другой руки. Она выглядела совершенно спокойной, никто бы не догадался, какая буря бушует сейчас в ее душе.
– Ты порвал рубашку. – Я завязала последний узелок. – Сними, я после ужина зашью. Ну, что теперь скажешь?
– Просто замечательно, мадам Ла Зонга. – Он пошевелил перевязанным пальцем. – Ты совсем меня избалуешь.
– Вот когда начну пережевывать тебе мясо – тогда волнуйся, – ехидно откликнулась я.
Он рассмеялся и протянул руку Бри, чтобы она смазала ушибы.
Я достала из шкафа тарелку, а когда вернулась к очагу, увидела, как пристально Джейми наблюдает за Брианной. Она наклонила голову, втирая мазь в мозолистую кожу. Я представила, как она сейчас подбирает слова, и сердце у меня заныло. Наверное, мне стоило сказать Джейми самой, удержать Брианну подальше от него, пока первая вспышка гнева не пройдет и он не возьмет себя в руки.
– Ciamar a tha tu, mo chridhe? – спросил он вдруг. Этой фразой Джейми всегда начинал урок гэльского, но сегодня он говорил тише и словно бы мягче. «Как у тебя дела, дочь моя?»
Джейми легонько сжал ее длинные пальцы.
– Tha mi gle mhath, athair, – удивленно отозвалась та – обычно урок был после ужина. «Все хорошо, отец».
А он медленно протянул руку и положил ей на живот.
– An e’n fhirinn a th’agad? – «Это правда?»
Закрыв глаза, я медленно выдохнула, только сейчас поняв, что затаила дыхание. Не надо ничего рассказывать. Теперь ясно, почему он так напряжен – Джейми уже все знает; какой бы ценой ни досталось ему это знание, самое страшное позади, и с Брианной теперь он будет ласков.
Брианна не настолько хорошо знала гэльский, чтобы ответить, но она поняла, о чем он спрашивает. Она потрясенно уставилась на него, а потом прижала перевязанную руку к щеке и опустила голову, пряча лицо за волосами.
– Да, отец, – прошептала она. – Прости.
– Ладно, m’annsachd[13], – мягко сказал он, – все будет хорошо.
– Нет, не будет, – тихо, но отчетливо проговорила Брианна. – Ты же сам знаешь.
Джейми повернулся ко мне, однако понял, что я ничем не могу помочь. Глубоко вдохнув, он обхватил Брианну за плечи и легонько встряхнул.
– Я знаю лишь то, что мы рядом с тобой – я и твоя мать. И мы не дадим тебя в обиду. Никогда. Слышишь?
Брианна молчала; она сгорбилась, пряча лицо за распущенными волосами. Джейми погладил Брианну по щеке, потом пальцы скользнули к подбородку и заставили ее поднять голову.
– Лиззи говорит правду? – тихо спросил он. – Тебя изнасиловали?
Брианна тут же отстранилась и отвела взгляд, невольно сжимая кулаки. Этот жест выразил больше, чем любые слова.
– Я не думала, что она знает. Я ей не говорила.
– Она сама догадалась. И ты ни в чем не виновата, не смей даже так думать! Иди сюда, a leannan[14].
Он сгреб ее в объятия и неловко усадил себе на колени.
Дубовая скамья заскрипела под двойным весом; впрочем, Джейми, как обычно, сделал ее на совесть – она выдержала бы и шестерых. Брианна, какой бы высокой ни была, в отцовских руках выглядела малюткой; она прижалась лбом к его плечу, а он принялся поглаживать ей волосы и ласково бормотать, перемешивая английские и гэльские слова.
– Я найду тебе хорошего мужа… и славного отца твоему bairn[15]. Жизнью клянусь, a nighean.
– Я не хочу замуж, – сдавленно прошептала Брианна. – Я люблю Роджера, а он меня больше не захочет. Когда узнает…
– …то ему будет все равно. – Джейми яростно прижал ее к себе. – Если он порядочный человек, ему будет все равно. А если нет… значит, он тебя недостоин. Я тогда его в клочья разнесу и найду тебе мужчину получше.
Брианна прыснула, но смех тут же сорвался в рыдание, и она зарылась лицом в рубашку отца. Он баюкал ее, укачивал, словно она была маленькой девочкой с разбитыми коленками, а сам смотрел поверх ее головы на меня.
Когда Брианна мне все рассказала, я не плакала. Мать должна быть сильной. Однако сейчас она меня не видела, а Джейми на время взвалил мой груз на свои плечи.
Брианна тоже тогда не плакала, а теперь она цеплялась за отца и отчаянно рыдала: не столько от горя, сколько от облегчения. Джейми держал ее, позволяя выплеснуть боль. Он гладил ее по волосам, а взглядом успокаивал меня.
Когда я промокнула щеки рукавом, он улыбнулся мне – чуть-чуть, краешком губ. Брианна тоже затихла, протяжно вздыхая. Джейми погладил ее по спине.
– Я голоден, саксоночка. И, думаю, нам всем не помешает немного выпить.
– Хорошо. – Я откашлялась. – Сейчас принесу молока из погреба.
– Я сказал выпить, а не попить! – притворно возмутился он.
