Гонщик 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

Едва я её узнал, как «молния» тут же остановилась, будто вкопанная.

— Что случилось? — забеспокоился механик.

Но, проследив мой взгляд, успокоился: всего лишь Елизавета Петровна Огинская. Клейст глянул на меня и пробурчал:

— Идите к девушке. Я с канистрой доберусь на извозчике.

— Спасибо вам, Николай Генрихович! Крикнул я уже на бегу.

Огинская прихлёбывала чай, рядом с ней на столе стояло ещё два прибора.

— Добрый день, Елизавета Петровна.

Она подняла на меня глаза.

— Владимир Антонович? Какими судьбами?

— Не поверите, просто проезжал мимо и при виде вас нога сама нажала на тормоз. Вы здесь одна?

— Вовсе нет. Просто моим кузинам срочно потребовалось попудрить носики. Мне же это без надобности.

— Как здоровье вашего батюшки?

— В целом неплохо, но сегодня с утра ему нездоровится.

«Как же, нездоровится ему!» — язвительно подумал я. — «Поди, отсыпается после вчерашнего».

Вслух же сказал:

— Надеюсь, ничего страшного?

— Я тоже надеюсь.

В голосе девушки был слышен сарказм? Я даже не поверил.

— Елизавета Петровна, — продолжал я дозволенные речи. — с момента нашей первой встречи меня терзает жуткое любопытство. Не могли бы вы ответить на один мучающий меня вопрос?

— Я попробую, — лукаво улыбнулась она.

— Кто такая Степанида? Если честно, она мне представляется чем-то средним между фурией и гарпией.

Девушка звонко рассмеялась.

— Сегодня расскажу Степаниде, она до-олго будет хихикать. Степанида — это моя нянька. Маленькая сухонькая старушка, истинный божий одуванчик. Поехать без неё было невозможно: горничных у меня нет. Да и в обществе считается непристойным девушке путешествовать без дуэньи. Кроме того, у неё имеется замечательное свойство: она одна способна утихомирить моего батюшку, когда он раздухарится и примется всем талдычить про величие Огинских.

— Вы, кажется, не слишком уважительно относитесь к его страсти.

— Ах, — она взмахнула рукой. — я просто устала от этих вечных заявлений. По его мнению, я должна выйти замуж не иначе, как за князя. Но дворянам не нужна пусть и родовитая, но бесприданница. За купца же выходить мне, видите ли, невместно, хотя они совсем не против поменять деньги на титул.

Огинская загрустила. Я пустился было утешать её, но тут раздался быстрый топот и на веранду выбежали две девочки лет шестнадцати в нарядных кремовых платьях. По сравнению с ними Елизавета Петровна выглядела гувернанткой.

— Гляди, Катенька, — со смехом сказала одна из девочек. — Стоило нам отлучиться, как Лизон уже кокетничает с мужчиной.

— Лизонька, познакомь нас со своим кавалером! — потребовала другая.

Я поднялся и, кивнув, отрекомендовался:

— Стриженов Владимир Антонович, гонщик. Прибыл в столицу для участия в Императорской гонке. А с Елизаветой Петровной мы познакомились в поезде по пути сюда.

— Екатерина Карамышева, — сделала одна из девочек шутливый книксен.

— Ирина Карамышева, — присела другая.

— Очень приятно, дамы, очень.

— Прошу прощения, — поднялась из-за стола Огинская, — но нам пора. У нас через пять минут примерка платьев. Завтра состоится бал в честь начала гонок, и мы приглашены.

— Мы с механиком тоже приглашены, так что, я надеюсь, встретимся на балу. У вас, Елизавета Петровна, найдется для меня пара танцев? Например, вальс и мазурка.

— Я подумаю, — кокетливо стрельнув глазками, улыбнулась Огинская. Вместе с кузинами перешла улицу и скрылась за дверью портновской мастерской.

Служанка убрала со стола, я спросил кофе и венских вафель. И, смакуя лакомство, попытался проанализировать свои ощущения: эта девушка, Огинская, определенно была не такая, как все. Она отличалась от дворянских дочерей так же, как овчарка отличается от болонок. При этом было видно и воспитание, и образование, и ум. И некая внутренняя сила. Сдается мне, что это не папаша повёз дочку выдавать замуж, а девушка правдами и неправдами собрала требуемую сумму и потребовала от родителя сопроводить её в столицу.

Итак, мы имеем гремучий коктейль: ум, образованность, умение себя вести, характер, умение себя держать и, плюсом ко всему, внешнюю привлекательность, И это всё вместе мне нравилось. Причем, нравилось настолько, что я заподозрил: не влюбляюсь ли? После сеанса самокопания, решил: нет. По крайней мере, пока. Но продолжить знакомство я хотел. И на балу непременно постараюсь с ней встретиться.

Глава 25

Бал. В отличие от первого, прошлой осенью, на этот я действительно хотел попасть. И единственной причиной тому была Елизавета. Эта девушка, в отличие от всех прочих, была мне действительно интересна. К помещице Томилиной я захаживал ради удовольствия. Так сказать, для здоровья. К баронессе — поначалу из вежливости, потом — как к потенциальной супруге. Но ни одна из них не была мне интересна меня настолько, насколько Огинская. Так что я вытащил из баулов уложенный на всякий случай фрак, отдал горничным распоряжение привести его в порядок и к шести вечера был вполне готов.

Под черным фраком — белый жилет, крахмальная белая сорочка и белая бабочка, на ногах лаковые штиблеты, поверх всего этого великолепия плащ и котелок. Единственно — запонки я оставил серебряные, наследство матушки. Клейст выглядел ничуть не хуже. Единственное принципиальное отличие у него — широкое обручальное кольцо, сразу понижающее степень его привлекательности среди юных барышень и их мам.

Впрочем, для моего механика предстоящий бал — мероприятие исключительно протокольное. На нём он надеется завести знакомства среди коллег, обсудить с ними новинки мобилестроения, прощупать перспективы тех или иных новшеств. Я, конечно, тоже не прочь при случае выведать секретик-другой. Но, всё же, сегодня девушка влекла меня сильнее.

«Молния» блистала настолько, насколько может блистать боевой гоночный мобиль. Конечно, вмятины были отрихтованы, краска освежена и покрыта слоем лака, всё со всех сторон отмыто и начищено. Я сел за руль, Клейст — на своё законное место, и мы поехали.

К началу бала уже начало темнеть, но всё равно была видна гигантская змея мобилей, везущих своих хозяев на самое статусное мероприятие сезона. Стоявшие впереди и позади нас аппараты были явно дороже и престижнее нашего, но можно было ручаться: ни один из них не смог бы переплюнуть «молнию-2» ни по скорости, ни по комфорту поездки.

В очереди гостей было немало мобилей моего производства. То есть не моего, а нашей с Крашенинниковым фирмы. И вот что интересно: в Тамбове «Эмилия» — это был мой зимний разъездной мобиль. Здесь же, в столице, «эмилиями» почему-то стали называть подобные кузова. Производители покупали у меня франшизу и клепали свои «эмилии», на любой вкус и кошелёк. Причем настоящие «эмилии» — нашей, тамбовской сборки — ценились намного выше. Мне с франшиз капала копеечка, причём делиться с компаньонами ею не приходилось. В целом, эта картина изрядно грела душу, да и, чего скрывать, подпитывала тщеславие.

Организация бала оказалась на высоте, и очередь мобилей продвигалась довольно быстро. Не прошло и получаса, как мы добрались до парадного крыльца. Я хмыкнул на ходу, глядя, как молодой парень из прислуги пытается разобраться с управлением «Молнией». Мы поднялись по ступенькам крыльца и вошли в распахнутые двери холла. Плащи и шляпы — слугам, быстрый взгляд в зеркало, и вот уже ливрейный лакей объявляет:

— Господа Стриженов и Клейст!

По сравнению с этим, давешний бал у Сердобиной тянул разве что на камерную вечеринку. По крайней мере, народу здесь собралось уйма. Сотни. И вся эта масса народа создавала изрядный шум, который с трудом перекрывал немаленький оркестр.

— Я пойду, поищу знакомых, крикнул мне на ухо Клейст и удалился, оставив меня одного.

Что ж, придется ориентироваться в этой толпе самостоятельно. И я не торопясь двинулся вперед, выглядывая среди в буквальном смысле блестящих от навешанных драгоценностей дам либо сестричек Карамышевых, либо Огинскую, либо её папашу. Хотя того скорее можно было бы найти в зале с фуршетными столами, наливающегося бесплатной выпивкой.