Юлия Григорьева - Лиля (СИ)
— Ну, давай уже, спасай нас. — потребовала я, сразу абстрагируясь от скрытой угрозы.
Обалдевшие змеевики начали приходить в себя от шока. Алекс отлепился от каменной стены, к которой прислонился и, нарочито не спеша, двинулся в сторону благородного собрания, красиво так шел, окруженный двумя, нет, не дриадами, гаэро. Тени шли с ним в ногу. В руках змеевиков появились их палки, превращающиеся в смертоносное оружие. Алекс почти лениво вытащил меч, потом поднял вторую руку, и меч разделился надвое, ослепительно блеснув клинками.
— Начнем, — сказал Серебряков, и бросился к змеевикам, раскручивая мечи.
Гаэро сорвались с места и полетели на правый и левый фланг.
— Что там? — нетерпеливо спросил Дэсмил.
— Погоди, — отмахнулась я, вглядываясь в сражение за дриаду.
— Лили! — возмутился Дэс.
— Короче, пришел принц Алексиан с лунным клинком, с ним два гаэро. Сейчас кому-то надерут зад, а нас освободят. А теперь отстань, я переживаю. — и больше на расспросы не откликалась.
— Я бы тоже поучаствовал, — мрачно сказал Нат.
— Угу, — поддержал его ерзавший Дэсмил.
Я тревожно следила за Сашей, местонахождение которого можно было опознать только по стремительному мельтешению его мечей. Верховный жрец и дриадоненавистник в одном лице оторопело взирал на творящееся безобразие в лице одного не в меру наглого принца и двух рычащих теней. Он обернулся и растеряно посмотрел на меня. Я почувствовала себя виноватой. Человек сначала двадцать лет бегал за одной дриадой, потом еще немного за другой, а эта другая ему вообще лучший день в его жизни своими издевательствами испортила. А теперь еще и эти трое психов, которые рвут, как Тузик грелку, его последователей. Мне ничего не оставалось, как вздохнуть и потупить взор. Жрец побагровел, потом побледнел, потом снова налился сочным красным цветом и сорвался с места, не забыв захватить с собой свой кривой нож.
— Мальчики, меня сейчас будут резать, — выдохнула я и отчаянно завизжала.
Нат задергался, бранясь так, что Эд покраснел, прервав попытки вырваться из пут. Дэс просто замер, зачарованно следя за тем, как мимо него прошел жрец, сжимавший в руке орудие моего убийства. Алекс попробовал прорваться ко мне, но увяз в нападающих последователях.
— Лилька, держись, — закричал он. — Продержись, родная!
Легко сказать, продержись. Жрец уже стоял передо мной, замерев на долю секунду, за которую я успела вспомнить все молитвы, которые хоть как-то знала.
— Отойди от нее! — бесновался Натаэль, отчаянно выворачиваясь на своем жертвеннике.
— Во славу Хаала, — произнес жрец, занося на до мной нож.
Я зажмурилась и глубоко вдохнула, будто собираясь нырнуть в воду. Потом пришла волна ярости, короткий рык и крик жреца, отозвавшийся в сознании всплеском жестокого торжества. Это были чужие эмоции. Я открыла глаза и увидела Гошу, который одним ударом лапы вспорол брюхо верховному душегубу. Жрец хрипел, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности, мне стало плохо, очень плохо. Я повисла на своих цепях, сковавшие мне руки. В глазах темнело, ноги стали ватные. Последнее, что я помню, я шепчу Гоше:
— Освободи.
И Гоша, острым когтем, явно красуясь, начал срезать веревки с несостоявшихся жертв. Потом сверкнуло что-то красное, и я уплыла в туман.
Глава 32
— Лили, — позвали меня очень нежно.
— Котенок, мурлыкни что-нибудь, — добавили немного насмешливо.
Я открыла глаза и снова выпала в осадок, теперь уже от восторга. Вот он, дриадский рай. На до мной склонилось двое шикарных мужчин, тепло глядя синими и зелеными глазами. Потом меня подняли и понесли. Снова открыла глаза, остались только зеленые. Выглянула из-за плеча его нахального высочества, синие смотрели вслед с непонятным выражением.
— Поставь меня на землю, — потребовала дриада, вынужденная признать, что она все еще жива, и рай отменяется.
— Обязательно, но немного позже, — ответил Алекс, вынося меня из храма змеевиков.
— Почему ты так долго? — выразила я несправедливое недовольство.
— Коллективно думать надо меньше, — проворчал принц. — Дриады со мной не разговаривали, только твоими словечками обзывались, но подкармливали. Пытался сам уйти, лес не пустил. Недавно только твоя мама на гаэро прилетела и сказала, что ты в опасности.
— И долго ты там стоял? — поинтересовалась я.
— С момента, как ты обратилась к народу с душещипательным «доколе». — усмехнулся он. — Хотел сразу встрять, но не смог испортить шоу. Ты была неподражаема, дорогая. Особенно с этим «Бросьте жертву в пасть Хаала», я даже прослезился. — в глазах Алекса плескалась насмешка.
Я промолчала. Алекс вынес меня на свежий воздух и усадил на поваленное дерево. Машинально погладила его, отдавая поверженному гиганту дань уважения. Гоша скользнул мимо нас, растворяясь в в тени леса. Я проследила за ним взглядом. Серебряков присел напротив и взял за руки.
— Где ты нашел Гошу? — спросила я больше для того, чтобы не дать ему начать разговор.
— Возле скалы столкнулись, — ответил Алекс, — дальше со мной пошел, узнал. Лиль…
— Что со змеевиками? — поспешно задала я следующий вопрос.
— Часть перебили, часть разбежалась, — удовлетворил он и это любопытство. — Лиля…
— А жрецы? Они же с магией были, — в третий раз сбила я его с темы.
— Эдамар был очень злой, он с ними один разобрался, блокировал энергетические потоки, которые питали их, — в голосе уже слышалось недовольство. — Лиля…
— А… — мне закрыли рот рукой.
— Иванова, заканчивай, — раздраженно сказал Алекс. — Нам надо поговорить.
— А-ах…
Я вскинула руку ко лбу и, как плохая актриса, упала в притворный обморок. Алекс выругался и тряхнул меня, я в себя, естественно, не пришла.
— Лиля, я способен отличить обморок от неубедительной пародии, — огорчил меня хирургический Айболит. — Впрочем… — он вдруг насмешливо хмыкнул и уложил меня на траву.
Я продолжала упорно изображать обморок. С минуту было тихо, меня никто больше не тормошил. Я уже собралась приоткрыть один глаз, когда:
— Сестра, мы ее теряем! — заорал дурным голосом Серебряков, закидывая мою голову назад и зажимая нос, одновременно принудительно открывая мне рот.
И он начал делать мне искусственное дыхание! Я широко распахнула глаза, возмущенно замычала и попыталась оттолкнуть его. Алекс откинулся назад с громким хохотом.
— Совсем что ли обалдел?! — бушевала я, вскакивая на ноги.
— Она живая, живая! — воздел руки к небу мерзавец, заходясь в новом приступе хохота.
— Ненавижу тебя, Серебряков, ненавижу! — я даже ногами затопала от злости.
Он сел, скрестив ноги и с любопытством воззрился на меня, перестав смеяться. Но веселая улыбка играла на его губах. Алекс легко поймал меня за руку и дернул на себя. Я не удержалась и упала ему в руки. Принц удобно усадил меня в импровизированное кресло из скрещенных ног и собственного тела. Потом обхватил руками и прижал к себе, не давая снова вскочить. После пятнадцатой тщетной попытки встать, я смирилась и уже не дергалась. Хватка чуть ослабла, но не сильно. Алекс устроил свою голову поверх моей, чем вызвал мое ворчание, и как-то умиротворенно вздохнул. Я нахмурилась, ожидая вынужденной беседы.
— Лиль, нам надо вернуться в Тагорад, — сказал Алекс вовсе не то, что я собиралась услышать. — У меня душа не лежит вести тебя туда, но это, действительно, надо сделать. Если тебя попробуют отдать моему брату, я при свидетелях потребую предъявить договор наших отцов. Во-первых, тебя тогда не тронут, пока договор не будет предоставлен к изучению. А я имею права его потребовать, потому что он касается и меня. А во-вторых, Иллиадар не сможет отказать мне в ознакомлении с документом.
— Что тебе сказал мой отец? — уже совершенно спокойно спросила я.
— Что я обязательно должен прочесть договор. Сказал, что это важно для нас обоих: тебя и меня. — ответил его высочество.
— И все? — честно, я была разочарована.
— Еще сказал, что будет счастлив видеть меня своим зятем, — я закинула голову назад, и он подмигнул.
— Врешь! — тут же определила я.
— Это было в его глазах, — не растерялся Серебряков.
Я скорчила скептическую гримаску и расслабилась, усаживаясь более вольготно. Смысл спорить пропал, наши планы совершенно совпадали, но до момента, в котором Алекс собирался быть честным человеком. Замуж я не хотела, совершенно, о чем я и сообщила Саше.
— Лиль, я совершенно тебя не понимаю, — начал он. — У меня две тещи будет, две! Но я же не плачу, я геройски сую голову в петлю. Ты-то почему сопротивляешься?
