Конторщица 4 (СИ) - Фонд А.

— Осторожно! — воскликнула я.

— Зачем тяжелое сама таскаешь? — попенял Будяк, легко подхватил и отнёс таз к меже, и выплеснул грязную воду в небольшой ров за межой, где были заросли одичавшего топинамбура.

Я молча наблюдала.

— Держи вот, — на стол опустился пустой таз.

Также молча я налила туда чистой воды и принялась полоскать посуду.

Будяк садиться обратно не стал. Просто стоял рядом и смотрел, как я ополаскиваю чашки-плошки.

— Ты Веру знаешь, что ли? — наконец, не выдержала я, пристраивая чашку к остальным на столе, чтобы подсохли пока.

— Нет, — ответил он. Судя по голосу, вроде не врёт, но вот какой-то червячок сомнения скребёт на душе и скребёт.

— Мне показалось, вы знакомы. — сказала я и так нервно дёрнула чашку, что хрупкая ручка отбилась, зацепившись о край таза.

— Осторожнее, Лида, порежешься, — усмехнулся Будяк. — Уверяю тебя, что Веру я не знаю лично. Ничего у нас не было и не будет. А подробности у своей подруги сама и спроси.

Я молча сжала зубы и принялась домывать остатки посуды.

— А вообще, позволю дать тебе дружеский совет — гони её от себя подальше. Пока не поздно.

— Прибереги свои советы для своих баб. — скривилась я, — А меня поучать тут не надо.

— А знаешь, что я подумала, — сказала я, когда мы вернулись в комнату на Механизаторов. Вера-Лида шла впереди, с ключами, а я сзади тащила сумку с яблоками, помидорами и двухлитровой банкой малины. Решила-таки оставить ей. Сейчас не хочет, потом захочет. А в этом времени «Пятёрочек» еще не придумали, чтобы можно было в любое время суток сбегать и купить любой овощ или фрукт.

Вера-Лида отперла дверь. В лицо пахнуло несвежим бельём. Ну и вонища. Нужно будет сегодня же привезти свежий комплект.

Мы вошли в комнату. Меня аж передёрнуло. Уж насколько я привычная ко всему, но просто бесит, когда кровать мало того, что не застеленная весь день, так еще и постельное перекрученное, одеяло сбито в ком, в пятнах от еды. Помнится, Олечка тоже так любила спать.

И как в таком свинарнике можно спать? Неужели люди не любят комфорт и себя?

— Давай-ка лучше решим, что с тобой дальше делать, — продолжила я, пристроив тяжёлые сумки на столе промеж грязной посуды.

— А что со мной делать? — испугалась она и плюхнулась на разобранную постель прямо в уличной одежде.

— Ну смотри, ты уже почти вторую неделю, как из больницы, уже должна была привыкнуть, социализироваться. Ведь так?

— Ну… — протянула Вера-Лида, не отвечая ни «да», ни «нет».

— А теперь давай подумаем, как из того, что у тебя есть. Я имею в виду твоё нынешнее тело, сделать «конфетку».

— Не надо из меня делать конфетку! — моментально вскинулась Вера-Лида, — верни мне моё тело, и я буду жить нормальной жизнью!

— Не начинай. В любом случае я не представляю, как отдать его тебе! Ты вот сама можешь забрать?

Вера-Лида промолчала, опустив голову и внимательно рассматривая обгрызенные ногти (вот никогда не понимала привычку грызть ногти, особенно у взрослых женщин).

— Вот и я не могу. — продолжила я, — Даже если ты убьешь меня, то где гарантия, что сможешь занять мёртвое тело? И даже если (к примеру) мы одновременно убьем себя — то опять же нет никакой гарантии, что поменяемся телами, а не исчезнем вообще. Понимаешь?

— Понимаю, — ещё ниже склонила голову Вера-Лида.

— А раз понимаешь, то чего ты на меня всё время крысишься? Я и так делаю для тебя всё, что могу. По сути, любой другой человек в такой ситуации постарался бы от тебя избавиться, как от свидетеля.

— Ты не сделаешь этого! — испугалась Вера-Лида.

— Я не сделаю, — согласно кивнула я, — но и ты веди себя, пожалуйста, нормально. Не надо мне постоянно высказывать все эти твои упрёки и недовольства. Моей вины во всём этом нет. Я — такая же жертва обстоятельств, как и ты.

— Расскажи о своем мире, — вдруг попросила Вера-Лида.

И я внезапно остро вспомнила тот последний разговор с Валеевым. Он тоже также просил.

— Нет, Лида, — покачала головой я, — не могу. Пока не могу.

И, чтобы сменить неприятную тему, добавила:

— Давай начнём с твоей формы…

— Что не так с формой? — вскинулась Вера-Лида.

— Ну, сама посмотри, — мягко, стараясь не обидеть, ответила я, — этому телу, что тебе досталось, нужно немного похудеть.

— На диету садиться не буду! — категорически заявила она, — я люблю вкусно покушать. Это единственная теперь радость, доступная мне в жизни.

— Ну, никто же тебя не заставляет голодать, — продолжила настаивать я, — мы просто можем немного снизить количество калорий, а ещё заменить свинину на курицу, убрать хлеб, картошку и макароны.

— Макароны по-флотски и свиные котлеты я очень люблю! И сало люблю! И картошку со шкварками тоже люблю! Я не люблю только морскую капусту и кабачковую икру. Их можно заменить. Я согласна.

— Лида, но так ты точно никогда не похудеешь…

— Придумай ещё что-то, — буркнула она. — Только не такое дурацкое.

— Ещё… ну, пожалуй, тебе нужны физические нагрузки. Давай ты начнешь бегать по утрам?

— И как ты себе это представляешь? Я, как дура, буду носиться по улицам!

— Зачем по улицам? У нас рядом хороший стадион. Новый. По утрам он вообще пустой. Вполне можно там бегать.

— Это глупо! Люди смеяться будут — на старости лет тётка по городу бегает. Так меня быстро обратно в дурку вернут.

— Ну хочешь, я тоже с тобой буду бегать? — примирительно предложила я, — мне тоже не мешает скинуть пару-тройку килограмм.

— Нет, — категорически замахала головой Вера-Лида, — я терпеть не могу всю эту физкультуру. Давай ещё что-то другое придумай.

Я задумалась. Кроме этих двух основных мероприятий, все остальное даёт лишь временный эффект. Но нужно начинать хоть с чего-нибудь. Когда Вера-Лида увидит первые результаты, она сразу начнет уже сама и бегать, и соблюдать диету. Красивое тело — это так приятно.

— Тогда будешь ходить в баню. С парилкой. Через каждые три дня. Можно попробовать медовые обёртывания.

— Там жарко! — закрутила носом она, — Нет, не хочу!

— Ну, остается лишь травяные чаи пить. Детоксикацию организма провести.

— О! Чаи! — обрадовалась Вера-Лида, — чаи я люблю. Особенно с мёдом и вареньем. И пирожки твоя Римма Марковна хорошие печёт. Скажи ей, пусть со сливовым вареньем завтра напечёт. Я такие очень люблю. Чаи с пирожками хорошо пойдут.

Я вздохнула. Мда… а никто и не говорил, что будет легко. И вот как её мотивировать?

И вдруг одна светлая мысль пришла мне в голову:

— Лида! — воскликнула я, — ты же помнишь своего жениха бывшего? Витю?

— Витю? — лицо Веры-Лиды неуловимо дёрнулось, но я списала это на волнение.

— Да! Твой жених, который женился на Лариске, твоей сестре.

— А. Витя. Конечно. Витю помню. Да. Витя — мой жених.

— Хочешь, я привезу его к тебе?

— Ну… — без особого энтузиазма ответила Вера-Лида, но я списала это на то, что она смущается этого жуткого слоноподобного тела.

— Прямо завтра же поеду в Красный Маяк и привезу, — радостно сказала я, — вдруг у вас всё наладится? Во всяком случае, можно попробовать.

— Угу, — буркнула Вера-Лида флегматично.

— Ты что, как-то не рада? — напряглась я.

Вера-Лида на мгновение задумалась и потом с легкой монолизовской улыбкой произнесла:

— Ну почему не рада? Мужик — это всегда хорошо. Давно у меня мужика не было!

— Вот и прекрасно! — успокоилась я.

Не откладывая в долгий ящик, я в воскресенье прямо с утра заскочила на Механизаторов, забросила чистую постель и одежду для Веры-Лиды и отправилась в Красный Маяк, бывшее село Графское. Доехала на удивление быстро. Широкая заасфальтированная дорога устремлялась мимо поросшего плакучими ивами озеру, по обе стороны которой жались домики, домишки и избушки разной величины и степени новизны. Огороды с одной стороны, сбегали прямо к озеру, с другой стороны — к лесу. Далее свернула на знакомую вымощенную булыжниками дорогу. На пригорке виднелась капитальная двухэтажная постройка — сельсовет.