Гай Орловский - Все женщины — химеры
Из-за выступа пока еще темного леса начали выезжать всадники на добротных конях, все в доспехах, кони покрыты кожаной броней, защищающей от стрел.
Фицрой тут же заставил коня попятиться, с хрустом вломились в заросли густых кустов. Я на всякий случай углубился так, что едва видел сквозь листву выдвигающийся отряд.
— Многовато, — обронил Фицрой. — Точно эти ждали на полдороге.
— Считаешь, — поинтересовался я, — надо было раньше перехватывать?
— Да, — ответил он. — Жаль, твое колдовство не указало, какой дорогой повезут.
Всадники все выезжали и выезжали на дорогу, уже не меньше трех десятков, и все продолжают и продолжают появляться, и конца не видно.
Я уже соскочил на землю и, распаковав мешок, быстро-быстро установил в кустах винтовку.
Фицрой пробормотал:
— Что-то повозки не видно… Неужели старика повезли в седле?
— А если на драконе? — спросил я.
Он взглянул как на сумасшедшего.
— Дракон сожрет чужака.
— Тогда хорошо, — ответил я. — Не в том смысле, что сожрет, чужаков можно, особенно чужих чужаков, но Рундельштотта точно не повезут на жрущем людей драконе…
— Ценность, — согласился он. — Заметил, в жертву драконам всегда приносят женщин?
— Особенно девственниц, — согласился я. — Правильно, кому они нужны?.. А вот мужчин ни разу. А то еще дракон подавится, нехорошо. Животных надо беречь.
Он сказал быстро:
— Смотри-смотри!.. Пешие…
Из-за деревьев выходили один за другим ратники в кожаных доспехах, со щитами за спинами и короткими мечами у пояса. Я насчитал пятьдесят человек, Фицрой буркнул:
— Эти точно ждали здесь. Как только мы сами на них не напоролись… Ух ты, вот он!
Я рассмотрел четверку вороных коней, а за ними бодро катится, слегка подпрыгивая даже на ровной дороге, крытая повозка. По обе стороны скачут по двое верховых и, как мне показалось, не сводят устрашенных взглядов с завешенных изнутри окошек.
Фицрой вытащил меч, быстро полюбовался на блистающее лезвие с непонятными волшебными рунами, а я поймал в прицел высокого лорда в позолоченных доспехах, что красиво и гордо едет впереди отряда.
— Последний бой… он трудный самый…
Фицрой буркнул, не оборачиваясь:
— Что ты все бормочешь?.. Умирать собрался?
Я молча нажал на спусковую скобу. Всадника смахнуло с коня, словно сухой лист со стола, а дальше я торопливо выбирал самых важных с виду, нажимал на спуск и переводил прицел на следующего.
Возница, рассмотрев опасность, привстал и взмахнул кнутом, из-за чего пуля ударила его в живот. Он упал лицом вниз и запутался в постромках, а лошади моментально остановились.
Всадники и пешие начали двигаться как в замедленном режиме, я понял с пугающей ясностью, что это я сам перешел в турбо, все во мне обострилось до предела, а сердце гонит кровь по жилам с такой силой, что щиплет кожу.
В суматохе среди криков и бесцельного метания из стороны в сторону все же нашелся организатор, как-то вычислил, откуда идет смерть, и остаток конного отряда бесстрашно понесся в нашу сторону.
Я торопливо выстрелил пять раз, почти точно зная, что на таком расстоянии все пять пуль найдут цель, и четыре седла опустело, а пятый запрокинулся на круп и щедро поливал его кровью из разбитой головы.
Фицрой, обнажив меч, с яростным криком поднял коня на дыбы и бросил его навстречу. Я ругнулся, оставил винтовку и, вскочив в седло, с пистолетом метнулся за ним. Небольшое усилие, и в другой ладони возникла рифленая рукоять второго пистолета.
Прицельно стрелять из двух почти невозможно, но когда противник перед тобой в двух шагах, то еще как возможно, и я, сцепив зубы, стрелял и стрелял, как машина, целиком сосредоточившись, чтобы патроны появлялись моментально, как только для них освобождалось место.
Однажды даже сумел выдать длинную очередь, теперь все пистолеты — пистолеты-пулеметы, но сам так удивился, что несколько секунд не мог даже наладить стрельбу одиночными.
Фицрой с яростным криком рубился в трех шагах чуть левее, не давая приблизиться ко мне целому отряду.
— Отступаем! — крикнул я.
Он рявкнул, не поворачивая головы:
— К ним уже идет подмога!
Через мост помчались несколько человек, но пешие, добегут не скоро, я просто не обращал на них внимания. А здешние пешие, потеряв командиров, с криками разбежались, что значит, рассудительные простолюдины, за честь и славу рода не воюют.
Я свалил еще четверых выстрелами почти в упор, рывком распахнул дверцу повозки.
Рундельштотт с кляпом во рту и связанными руками сидит в глубоком неудобном кресле. Я быстро выдернул тряпку, чуть не разорвав ему рот, двумя быстрыми ударами ножа перехватил веревки на руках.
Он прохрипел, едва шевеля языком:
— И ноги… Затекли…
Я чиркнул ножом, послышался конский топот, Фицрой в седле, а в поводу крупный жеребец с пятнами крови на попоне.
— Готовы? — крикнул он.
— Почти, — ответил я.
Рундельштотт дышит тяжело и хрипло, лицо изможденное, а веки покраснели и вздулись.
Я быстро вытащил из коробочки в пряжке пояса крохотный розовый шарик.
— Мастер, проглотите вот это!
Он с трудом сфокусировал взгляд на капсуле, в глазах сразу же вместе с подозрением появилось и любопытство ученого.
— Что это?
— Снадобье, — заверил я, — поддержит ваши силы!.. Быстрее, иначе схватят.
Он с великой неохотой взял из моей ладони, положил в рот, но проглотить явно не успел, шарик алертина, ощутив в нем острую необходимость, растворился прямо на языке.
Фицрой в нетерпении оглядывался, держа коней в поводу. Рундельштотт слабо пошевелил губами, прислушался. Брови поползли вверх.
Я ждал, он посмотрел на меня в изумлении.
— Я снова… молод?
— По ощущениям, — согласился я. — Дорогой мастер, придется верхом. С повозкой далеко не уйдем по дорогам чужого королевства… Потому в седло поскорее и… вместе с Фицроем во весь опор отсюда подальше.
— А ты?
— Задержу погоню. Фицрой все знает. Верьте ему. И не возражайте.
Он повел плечами, все еще прислушиваясь, как сила и бодрость заполняют каждую частичку его тела.
— Верю. И смогу в седле столько, сколько нужно.
— Точно?
Он поморщился.
— Это им я сказал, что слишком стар. Я верил, вы догоните…
Фицрой быстро посмотрел на меня.
— Кто, этот?.. Мастер, это я его еле уговорил!
Все же ногу в стремя Рундельштотт вставил с некоторым трудом, чувствуется, очень давно не ездил верхом.
Глава 2
Фицрой помог ему кое-как взобраться в седло. Я все нервозно оглядывал на мост. Пока что в нашу сторону бегут городские стражники, но не торопятся, все-таки их задача ловить мелких карманников и останавливать драки на улицах, а мы смотримся настоящими военными, да еще не простыми…
Фицрой повернулся в седле к Рундельштотту, отвесил глубокий поклон, полный глубочайшей благодарности.
— Громадное вам спасибо, великий мастер! Я бесконечно благодарен вам за меч Древних Королей. И хотя его передал мне ваш ученик, но он заверил, что вы не будете против… для вас это уже не столь важно… в связи с… в связи с вашей возросшей мудростью…
Рундельштотт вскинул брови:
— Меч? Какой меч Древних Королей?
Фицрой в замешательстве оглянулся на меня.
— Но ваш ученик…
Я сказал торопливо:
— Великий мастер, вы от усталости забыли! Среди уже забытых вами старых-старых вещей был и меч Древних Королей. Вы добыли где-то еще в молодости, но так и не успели воспользоваться, ставши магом, что намного выше любого война-героя. Но я вытащил его из хлама в левом углу лаборатории, если помните, стряхнул пыль и очистил от паутины. Сейчас он нам очень кстати.
Фицрой сказал радостно:
— Вот-вот!.. С этим мечом могу защищать вас намного лучше! Спасибо вам, великий мастер!
Рундельштотт беспомощно взглянул на меня.
— Да, наверное, я от старости все забыл…
— Не от старости, — заверил я участливо, — а от усталости. Вы кабинетный ученый, с упоением роетесь в древних книгах и составляете снадобья, а вас грубо выкрадывают, несут в мешке, затыкают рот, страшась заклятий, везут в дурно пахнущей повозке по ухабам и кочкам… Скоро отдохнете, все к вам вернется.
Фицрой сказал быстро:
— Погодите, я вон тех двух лошадок поймаю!.. Они более свежие, чем наши…
Он умчался ловить коней с опустевшими седлами, а Рундельштотт посмотрел на меня несколько странно.
— Еще и меч Древних Королей, — пробормотал он. — Ну-ну…
Я сказал виновато:
— Нужно было что-то придумать… подходящее.
— А что, — поинтересовался он, — меч в самом деле хорош?
— Как меч, — подтвердил я, — но, конечно, без магии.
— Загадочный ты человек, Юджин, — пробормотал Рундельштотт. — Как-нибудь расскажешь поподробнее, хорошо?
