Гай Орловский - Все женщины — химеры
Глава 15
Еще часа через три впереди между деревьями заблистал свет. Массивные стволы нехотя пошли в стороны, мой конь тряхнул гривой, не встречая сопротивления, устремился в сторону простора.
Я охнул, там открылась широченная и явно полноводная река, но через нее красиво и гордо переброшен широкий каменный мост. Ровный, как натянутая струна, покоится на семи массивных быках, к нему хорошо протоптанные дороги справа и слева. Слева такая же из леса, что выглядит самой прямой со стороны королевства Нижних Долин, но видно и то, что это для вырубки леса, а глубже может быть непроходимая чаща.
Фицрой перехватил мой взгляд, кивнул.
— Страмбла во всей красе!
— Величавая, — пробормотал я. — Редкая птица долетит до середины…
Он посмотрел на меня в недоумении.
— Она что, дура, полетит вдоль?
— Я говорю о редкой, — пояснил я, — а это страус, пингвин, киви-киви… Они нелетающие!
— Впервые слышу, — ответил он настороженно, — далеко же ты забирался!.. В общем, Рундельштотта повезут либо справа, либо слева. Не угадать. Придется ждать здесь.
— Паршиво, — сказал я с тревогой. — На виду всего города!
— Опасно, — согласился он. — Здорово, правда?
Я хмуро посмотрел в его горящее отвагой лицо с возбужденно блестящими глазами.
— Ну да, как бы да… Теперь даже жениться опасно. А жить так и вообще жуткая жуть. Но мы всем назло…
Он кивнул.
— Ты прав. Если делать назло, то всегда все получается! И делается с удовольствием.
Я с внутренней дрожью посматривал на скопление высоких каменных зданий на том берегу. Башни города настоящие небоскребы, такое возможно только с помощью магии, как возвести, так и поддерживать в таком состоянии. Нет таких кирпичей, чтобы долго держали эту массу в два десятка этажей: обязательно просядут, а тогда все это рухнет.
Да и не натаскаешься на самый верх еды и воды, а маги всегда стараются забраться на последний этаж, чтобы сверху видеть весь мир.
Башен множество, разной высоты, формы, объема, цвета, одни в виде колонн, другие с четко очерченными гранями, третьи вообще странно скрученные, а в самом центре города на холме великолепнейший замок, уже перестраиваемый в сторону роскоши, как раз недостающее звено между замком и дворцом.
Фицрой сам смотрит с восторгом, но когда оглянулся на меня, расхохотался:
— Ага, рот открыл?.. Санпрингу далеко до такого чуда!
— Далеко, — проговорил и я, — как такое сумели…
— Говорят, — сообщил он, — король Антриас покровительствует чародеям. А они за это помогают правителю.
— Нечестивый союз, — сказал я строго и с пафосом. — Недостойно для правителя.
— Но полезный, — возразил он.
— А еще и опасный, — уточнил я. — Как для короля, так и всего королевства. Но это не наше дело, конечно. У нас другая задача…
Он промолчал, да и говорить нечего, когда смотришь на это великолепие, отделенное от нас достаточно широкой и, как догадываюсь, глубокой рекой.
Она мощно катит волны в высоких берегах, широкий мост соединяет их по прямой, не стараясь ради экономии средств опустить дорогу и мост ниже, зато теперь под ним проходят и крупные баржи, а на мосту легко разъедутся не только повозки в четыре коня, но еще по обе стороны расположились торговые лавки, закусочные, кузнечные мастерские, все как в мечтах Манилова.
И, конечно, по самому краю моста с обеих сторон еще и дорожки для пешеходов, очень цивильно, хорошие инженеры поработали.
Снизу все те же красиво выгнутые арки, опираются острыми концами на толстые каменные быки, уходящие глубоко в воду.
Фицрой пробормотал:
— Какая вода прозрачная… видно рыбок, но дна не видать.
— Непросто было строить такой мостище, — согласился я. — Даже не знаю теперь, что лучше на самом деле…
— Ты о чем?
— Демократия, — пояснил я, — или полная концентрация власти в одних волосатых лапах? Такой мост мог велеть построить только король-деспот, а если бы правил парламент… это такой Совет Мудрых, то деньги ушли бы на коррупцию, распилы и так необходимые народу повышения жизненного уровня. Каждому жителю королевства по мелкой монете.
Фицрой отмахнулся.
— Ничего не понял.
— Любое искусство, — объяснил я, — расцветает только при деспотах. Ну там живопись, литература, музыка, архитектура. А вот мы, как более новая формация, все это вздрызнем! Так чтобы о-го-го… Ибо рулить и рушить должна демократия во имя высших принципов.
Он поморщился.
— Ладно-ладно. По этому мосту видно, что королевство о-го-го! Нехилое.
— Еще как видно, — согласился я.
— Я тоже впечатлен, — признался он.
— Древние египтяне, — сказал я, — для этого строили пирамиды. Для демонстрации своей экономической мощи, а вовсе не для похорон, как дураки думают. А здесь при одном взгляде на мост всякий посол иностранного госдепа сразу видит, что перед ним совсем нехилое королевство. И надо говорить почтительно.
— Ну да, видно. Ты как-то не так смотришь. Что-то случилось?
— Как-то ожидалось, — признался я, — что раз король сволочь, то и королевство должно быть бедное, злое и зачуханное… Ладно, за дело!
Он с любопытством смотрел, как я снял со своего коня оба мешка, конь сразу же ушел к зеленым кустам и принялся обгладывать верхушки, а я деловито развязал первый мешок…
— И что… придумал?
Я кивнул в сторону моста.
— А сам как думаешь? Как только в городе увидят здесь потасовку, не вышлют ли хороший отряд на быстрых и свежих конях?
— Вышлют, — признал он.
Я пробормотал озабоченно:
— Погоню нужно оставить на том берегу.
— Хорошо бы, — согласился он с легким сарказмом. — А если они не восхотят?
— Нужно убедить, — сказал я. — Подобрать неотразимые доводы! Непоколебимые и… убеждательные. Чем мы сейчас и займемся.
Он кивнул на мешок.
— Доводы… там?
— Там, — ответил я. — Я вообще-то не думал насчет моста… придется планы менять на ходу. Мост… это мост. Если он исчезнет…
Фицрой охнул:
— Ты собираешься уничтожить мост?
— Не весь, — заверил я. — Как можно такую красоту? Хотя какая она красота, если не наша?.. Просто взрывчатки… я имею в виду заклинаний, вдруг да не хватит…
— Фух, — сказал он с облечением.
— Хотя вообще-то хватит, — сказал я после раздумья. — Но нерационально.
— Что, рушить мост?
— Весь взрывать, — пояснил я. — Какая разница: весь разнести вдрызг или один пролет?
— Взорвать, — повторил он в недоумении, — это как?
— Обрушить, — уточнил я. — Сперва, правда, вверх, а потом вниз. Вверх и в стороны тоже можно обрушивать, это такой тип обрушения, мы же культурные люди? Значит, вредить можем намного больше, чем всякие дикие и вообще некультурные. Разнообразь свой словарный запас. У меня он вообще такой, что уже сам не разбираюсь. В общем, при таком типе обрушения погоня остановится. Потому взорвем, но по-умному. И чтоб не перетрудиться.
Он посмотрел на меня с подозрением.
— Что-то мне кажется, ты вовсе не мост пожалел.
Я фыркнул:
— Ты с головой дружишь? Что мне чужой мост? Это же красиво, когда все взрывается!.. Особенно когда взрывается красивое! Красивое имеет право быть только у нас, а не у потенциального противника. Красота — тоже оружие. Причем, как говорят знатоки, страшная сила. Но мне пришлось бы минировать все семь пролетов, а я не люблю лишней работы! А ты?
— И я не люблю, — буркнул он. — Ты как будешь обрушивать мост? Колдовством? В смысле, заклинаниями?
— Ну да, — подтвердил я. — Ими самыми, родимыми. Ты прицепишь их там снизу…
— Кого?
— Заклинания, — объяснил я. — У меня заклинания достаточно тяжелые. Хоть и мелкие. Прицепишь снизу… хотя можно и сбоку. Кто увидит, все равно не поймет. А потом к-а-а-ак рванет! Увидишь, какая это красота! Лучше, чем пожар.
Он покачал головой.
— Разве? Мне кажется, красивее пожара ничего на свете не бывает.
— Увидишь, — заверил я. — Теперь я и сам вижу, что со мной ты не соскучишься. Я эстет, а мы, эстеты, за красивое что угодно сотворим.
Он буркнул:
— Да, ты весельчак. Только веселье у тебя какое-то странное. Ты могильщиком не работал?
Я подумал, припоминая.
— Вообще-то я пролетариат, а пролетариат — могильщик капитализма. Так что да, в какой-то мере… но я по-крупному могильщик. Фрилансер, а это вообще что-то ужасное.
Он молча слушал, кивал, а я вытаскивал гранаты и раскладывал в ряд на траве. Гранаты для спецназа вообще-то практически такие же, как и обычные, только их в самом деле можно активировать бесшумно, а вот у обычных гранат удар бойка по капсюлю громче пистолетного выстрела без глушителя.
Правда, гранаты для отрядов специального назначения размером с грецкий орех, хотя разрушительная мощь вдесятеро выше. Кольцо пришлось оставить старого размера, выглядит немного комично, когда кольцо почти такое же в диаметре, как сама граната, но уменьшать нельзя, иначе мелкое не выдернешь вовсе.
