Константин Калбазов - Кукловод. Книга 2. Партизан
Однако на фоне этих трагических событий случались и поистине беспримерные подвиги. Так, в начале августа немецкие войска предприняли третий штурм крепости Ocoвeц. Не добившись успеха в прошлых двух, в этот раз они решили использовать хлор. В результате газовой атаки было выпущено огромное количество газа. Казалось бы, ничто не могло спасти защитников крепости, у которых не было противогазов.
Отчасти немецкое командование чего-то добилось. Солдаты, объятые паникой, пытались убежать от желто-зеленого облака, чем совершали смертельную ошибку. Во-первых, при беге они были вынуждены дышать более глубоко и этим больше усугубляли действие газа. Во-вторых, оставаясь на месте, они имели хоть какой-то шанс пропустить газ, уносимый ветром, убегая же, они увеличивали время нахождения в газовом облаке.
Не повезло и тем, кто пытался укрыться в подвалах. Хлор тяжелее воздуха. А потому затекал в низины, подвалы и окопы, где застаивался, убивая бедолаг, искавших там спасения. Фронтовая истина о том, что землица не выдаст и чем глубже в нее зароешься, тем целее будешь, в данном конкретном случае работала против солдат.
Перешедшие в атаку семь тысяч солдат ландвера, не встретив сопротивления, заняли практически всю крепость. Они видели только трупы ее погибших защитников, которых не смогла сломить многодневная бомбардировка крупнокалиберной осадной артиллерии, но убил ядовитый хлор. Надо ли говорить, какое зрелище представляли собой умершие в результате отравления хлором?
И на фоне этого вдруг появились некие чудовища, ожившие мертвецы, обмотанные окровавленными тряпками. Хрипя и выхаркивая куски легких, едва передвигая ноги и при этом сжимая в руках оружие, в атаку пошли остатки Землянского полка. Около семидесяти отчаянных храбрецов, даже в свой смертный час не забывших присяги. А может, просто переполняемых ненавистью к врагу. Как бы то ни было, но эта горстка полумертвых солдат обратила в бегство семь тысяч германцев.
Это только один из самых ярких примеров. А ведь было еще и множество других, в том числе с применением отравляющих газов со стороны германцев. Так, в начале июня в районе Варшавы в результате газовой атаки получили отравление более девяти тысяч русских солдат. Около двух тысяч умерли. Но противник так и не сумел прорвать фронт и был отброшен. Мало того, перешедшие в контратаку русские войска ворвались в окопы германцев и перекололи многих солдат, обслуживавших газобаллонные батареи.
Что до бойцов Шестакова, то после известия о газовых атаках они окончательно поверили своему командиру. Теперь каждый из них держал про запас фляжку, полную концентрированной отравы. И случись использовать яд против германцев, рука у них не дрогнет. Чего нельзя сказать об австро-венграх.
С ними вообще все не так просто. Ведь кого только нет в армии двуединой монархии, в том числе хватает и славян. Взять майские бои у Козювки, где украинцы сражались с украинцами, потому что одни были подданными Российской империи, другие — Австро-Венгерской. И против них воевать отравой? Как можно?! Нда… Не оскотинились еще наши люди до такой степени. И это не может не радовать.
К концу августа ценой неимоверных усилий, больших человеческих жертв и целого ряда отчаянных контрударов германскую армию удалось остановить. В настоящее время фронт проходил по линии — Митава, Гродненская, Осовецкая и Новогеоргиевская крепости, далее по реке Висла до города Сандомир.
Несмотря на отход войск Северо-Западного фронта, войскам Юго-Западного удалось удержаться на своих позициях, используя Вислу как естественную преграду.
Впрочем, многие склонялись к мысли, что подобное стало возможным благодаря тому, что на данном участке действовала австро-венгерская армия, уже снискавшая себе славу более слабого противника. Это, конечно, небезосновательно, но, с другой стороны, Четвертая и Пятая русские армии также использовали Вислу, чтобы остановить теперь уже не только австро-венгерские, но и германские войска.
Кстати, отказ в предоставлении резервов Брусилову Иванов отчасти оправдывал переброской войск для удержания увеличившегося по протяженности фронта по Висле. Правда, о том обстоятельстве, что ожесточенные бои в районе Козювки произошли несколько раньше, он отчего-то предпочел не вспоминать.
Шейранов плоховато помнил события Первой мировой войны. Но из того, что припоминалось, кое-что не срасталось. Так, он четко знал, что большевики подписали «Брестский мир», а отсюда вывод — город Брест должен был отойти германцам или хотя бы находиться на линии соприкосновения. Так же помнил, что Варшава была захвачена Германией. И ставка Николая Второго была в Могилеве.
Вот только ничего подобного тут не наблюдалось. Варшава являлась прифронтовым городом, и линия фронта огибала столицу Польши буквально в двадцати верстах от ее окраин. А Брест находился в глубоком тылу. Ставка императора, который, кстати, взял роль главнокомандующего на себя, располагалась в Барановичах. А вот про этот город Шейранов вообще никогда и ничего не слышал.
Впрочем, до революции целых полтора года. Успеют еще наотступаться вволю. И ставку перенести, и совершить прославленный Брусиловский прорыв. И бог весть сколько еще накуролесить. Все будет. Дайте только срок.
А пока одним из первых своих распоряжений на посту главкома вооруженных сил Николай Второй назначил Алексея Алексеевича командующим Юго-Западным фронтом. И надо заметить, все солдаты и подавляющее большинство офицеров фронта с воодушевлением восприняли эту новость. А уж как это обрадовало Шестакова, и словами не выразить.
Пять дней назад, едва только его группа вернулась из-за линии фронта, его вызвали в штаб фронта. Он даже не подозревал, какие туг произошли изменения за несколько дней его отсутствия. А потому терялся в догадках, что могло от него понадобиться командующему? И вообще откуда этот бородатый дядька может знать о нем?
Едва только фронт стабилизировался, Шестаков засобирался за своими. Как там у них дела, он понятия не имел, поскольку все это время ему было не до оставшихся на вражеской территории товарищей. Пока шли бои, им приходилось добывать информацию за линией фронта, совершать диверсии на передовой и в тылу. Кстати, разнесли еще парочку гаубичных батарей.
Началова и Ильина он обнаружил в полном порядке. Раненый уже практически оправился, и они намеревались через день-другой выдвигаться к своим самостоятельно. Но в компании получилось куда веселее. Шестаков с удовольствием отметил тот факт, что очень скоро молодого человека можно будет использовать с полной нагрузкой. Да он и тут не бездельничал, приступив к физическим упражнениям и тренировкам с Началовым.
В общем, партизанская жизнь Ильину пошла на пользу. И главное — они тут не бедствовали. Вон какие ряхи наели. Началов, оказывается, повадился пробавляться воровством, отбегал от логова верст на тридцать, да и цапал, что плохо лежит. Конечно, у них имелись австрийские деньги, единственная добыча, которую себе позволяли разведчики брать с поверженного врага. Но больно уж Началов плохо говорил на немецком, а о венгерском так лучше и не вспоминать. Вот и приходилось воровать тихо, а главное — молча. Ну и охота с помощью петель давала немало. Те же косули и молодые кабаны попадались…
К своему удивлению, в приемной командующего Шестаков обнаружил капитана Рязанцева, адъютанта Брусилова, и только тут узнал, кто его вызвал. Вообще-то сам виноват. Если бы поинтересовался у любого солдата, тот бы ему все популярно объяснил. А так… Оказывается, в персоналиях произошли серьезные перемены.
Причем перемены к лучшему лично для Шестакова. Брусилов не забыл о намерении некоего прапорщика создать разведывательно-диверсионное подразделение. Как не забыл и того, благодаря кому удалось выстоять фронту во время двух весьма серьезных наступательных операций германцев. Иными словами, командующий решил создать настоящую фронтовую разведку. Ну и кому заниматься этим, как не тому, кто уже доказал, чего он стоит? Вообще-то вопрос чисто риторический.
Для начала Брусилов наградил прапорщика «Георгием» и, согласно статусу ордена, присвоил ему звание подпоручика. Без лишней огласки, в узком кругу. Он вообще не желал лишний раз распространяться по поводу нового подразделения. Именно подразделения, поскольку он приказал набрать целую роту и начать процесс подготовки бойцов. При этом Шестакову от широкой души было предоставлено для этого целых два месяца на подготовку бойцов. Мало того, подпоручик получил разрешение набирать добровольцев (а другим в разведке делать нечего) в любых частях и подразделениях фронта.
Вопреки предположениям командующего Шестаков не воспылал желанием набирать добровольцев из числа пластунов. Хотя, казалось бы, это готовые разведчики-диверсанты с надлежащей подготовкой. Причем свои непревзойденные способности они уже неоднократно доказывали, отправляясь на разведку в охотничьих командах. Однако Шестакова они не устраивали по нескольким параметрам.
