Константин Калбазов - Кукловод. Книга 2. Партизан
Шестаков рассчитывал, что теперь будет почивать на лаврах и наконец займется формированием полноценного диверсионного подразделения. Но видно, не судьба.
Брусилов буквально чувствовал, что над ним сгущаются тучи. Его правдивый доклад главнокомандующему, а главное — напрямую императору, публикации в газетах, присвоенный борзописцами титул «спасителя России»… все это играло против Алексея Алексеевича, и он прекрасно отдавал себе отчет в том, что стоит ему хотя бы раз оступиться, как недоброжелатели тут же набросятся на него.
Именно поэтому ему жизненно необходимо обладать максимально полной информацией о передвижениях германских войск. И самое важное — о новом месте главного удара. Поэтому группа Шестакова получила только трое суток, чтобы перевести дух, после чего вновь отправилась за линию фронта.
Вот только на этот раз легкой прогулки не получилось. Немцы вообще дисциплинированная нация, а германцы еще имеют плохую привычку быстро реагировать на любую новинку. Так что Шестакову пришлось отказаться от своих трюков с переодеванием. Не то чтобы он отказался от этого совсем, но переть буром на одной наглости было уже верхом неблагоразумия.
На дорогах появилась полевая жандармерия. Причем этих ребят стало до неприличия много. Время от времени прочесывались лесные массивы по малейшему подозрению или просто на всякий случай. Встречаясь на дороге, незнакомые проверяли друг у друга документы, и чуть что невезучих тащили для разбирательства в жандармерию, а оттуда вполне можно было загреметь в контрразведку.
Словом, все стало намного серьезнее и сложнее. А уж когда Шестаков решил рвануть закладки под мостами, стало совсем весело. С этой целью он разделил свой отряд на пять двоек, и каждая отправилась к своему мосту. Вот только взорвать они смогли лишь два из них.
Шестаков справедливо полагал, что просто взорвать мосты — не так уж интересно. Поэтому каждая двойка должна была дождаться прохода эшелона и реализовать подрыв с большим толком. Сам Шестаков со своим напарником и двойка Бирюкова сработали удачно. Под откос ушли эшелоны с живой силой и боеприпасами.
А дальше произошло вполне ожидаемое. Противник начал обследовать все мосты, большие и маленькие, на предмет минных закладок. Три оставшиеся закладки были обнаружены и деактивированы. Двойки, не имея возможности привести в действие мины, сами едва смогли уйти. То, что на этом этапе никто из них не пострадал, было просто удивительно.
Со связью также наметились серьезные трудности. Нет, голуби вполне исправно долетали до места назначения. Мало того, один из вольноопределяющихся, из бывших революционеров, буквально помешанный на конспирации, придумал писать донесения специальным составом. Прочесть написанное можно было только в случае воздействия на бумагу особыми реагентами. Молодой человек похвалялся, что это его личное изобретение, в результате чего был выдернут из окопов и, к собственному неудовольствию, оказался в разведотделе армии. Нда. Мечтал молодой человек о ратных подвигах, а его за стол, бумажки перекладывать.
Поэтому из перехваченных донесений противник не мог выяснить, что именно известно разведчикам. Разве только сделать вывод о том, что в тылу врага действует разведгруппа, имеющая какую-никакую связь. Но Шестаков надеялся на то, что птицы не становятся добычей противника.
Проблемы же были иного характера. Германцы засекли прилет и посадку русского аэроплана. Ну не было в мире еще асов, способных на ночные полеты, да еще и посадку в условиях плохой видимости на неподготовленной полосе. Вот и летал аэроплан днем. Был замечен кем-то из местных, который поспешил с докладом куда следует.
Как потом стало известно Шестакову, пилот не смог перелететь через линию фронта. Его аэроплан сбили на подлете к перевалу, и упал он на территории противника. Хорошо хоть на деревья, в значительной мере смягчившие удар. Пилот выжил, только сломал ногу. Оставшись в сознании, он уничтожил имевшуюся при нем карту и донесение разведгруппы.
Кстати, именно благодаря ему удалось в некоторой степени обезопасить связь разведчиков. На допросе пилот показал, что перед уходом диверсантов место и время посадки аэроплана определялись заранее. Поэтому о мобильной голубиной почте группы противник так ничего и не узнал.
И в этом нет ничего удивительного. Во-первых, подобного опыта в мировой практике не имелось. И во-вторых, связь эта ведь и впрямь ненадежная. Стоит задержаться с птицами на одном месте подольше, и вполне возможен вариант, что птичка откажется улетать из облюбованного места…
От импровизированного аэродрома уходили налегке. Едва смогли вынести клетку с птицами. Тротил, запалы, провода, подрывные машинки, да почти все пришлось побросать. Трое суток бегали и путали следы, пока, наконец, не сбросили погоню.
Впрочем, вряд ли бы им это удалось, если бы Шестаков не принял решение разделить группу. Первая пятерка под его командой, в которую вошли двое вольноопределяющихся и двое солдат, остается на территории противника. Вторая, под командованием младшего урядника, отправляется за линию фронта. Им досталось самое трудное: они должны были убедить преследователей, что группа разведчиков возвращается к своим.
Оставшиеся вели себя тише воды и ниже травы, что, впрочем, не мешало им выискивать линии телефонной связи, подключаться к ним и слушать, слушать, слушать… Но наткнуться на разговор генералов больше не удалось. Максимум на проводе могла висеть парочка полковников. Но информация не всегда бывает явной. Порой достаточно сложить два и два, чтобы получить нужный результат. Опять же связисты трещат друг с другом, что сороки, между делом перемывая косточки генералам и их гениальным планам.
Несколько раз удавалось брать языка. При этом неизменно выслеживались либо раненые, направляющиеся в госпиталя, либо возвращающиеся с излечения. Однажды захватили солдата-посыльного. Ознакомились с содержимым его полевой сумки. Допросили, благо для налаживания конструктивного диалога Шестакову не было необходимости дробить косточки, выворачивать суставы и загонять острие ножа под ногти. Достаточно знать болевые точки и уметь воздействовать на них, а Шейранов это умел. Потом инсценировали несчастный случай — и дело в шляпе.
Лишившись возможности проводить диверсии, Шестаков сосредоточился на сборе информации. Вот только очень скоро они остались без связи, даже односторонней. Еще трое суток собирали информацию с бору по сосенке, а затем он решил возвращаться.
В середине июля противник вновь активизировался на участке Юго-Западного фронта. Причем многое указывало на то, что он намерен повторно прорвать оборону в районе Горлицы. В этом не было ничего удивительного, учитывая одно простое обстоятельство: периодические артиллерийские налеты так и не дали привести позиции в надлежащий вид. Но это не помешало Иванову сосредоточить резервы именно на этом участке.
Однако Макензен оказался не так предсказуем. Он умудрился перебросить свою армию под Козювку в самые сжатые сроки и всей массой навалился на части Двадцать второго корпуса Восьмой армии Брусилова. Надо заметить, проделано все было настолько четко, что германцы имели все шансы на успех. Однако в штабе Брусилова смогли правильно собрать пазлы из разрозненной информации, добытой группой Шестакова.
Поэтому единый натиск Южной и Одиннадцатой германских армий был встречен вполне достойно. После недели бесплотных попыток прорвать фронт и существенных потерь противник был вынужден отхлынуть от позиций Восьмой армии и вернуться в исходное положение.
Мало того, им еще пришлось отражать контратаку русских. Перемолов германские части в оборонительных боях, Брусилов попытался отбросить их за перевалы. Однако это намерение не принесло ему успеха. Вновь сказался дефицит в снабжении боеприпасами. Да и в выделении резервов ему было отказано. Иванов остался верен себе и не собирался потакать выскочке, посмевшему представить его в неприглядном свете перед императором.
Одновременно начались боевые действия на Северо-Западном фронте. Германские войска, используя прусский выступ, решили провести охват русских армий в Польше. Не сказать, что они сумели воплотить в жизнь свои планы, но кое-какого результата Гинденбург все же достиг. Его войскам удалось прорвать оборону русских и продвинуться на отдельных участках в глубину до двухсот километров. Казалось, линия фронта буквально обрушилась.
Однако на фоне этих трагических событий случались и поистине беспримерные подвиги. Так, в начале августа немецкие войска предприняли третий штурм крепости Ocoвeц. Не добившись успеха в прошлых двух, в этот раз они решили использовать хлор. В результате газовой атаки было выпущено огромное количество газа. Казалось бы, ничто не могло спасти защитников крепости, у которых не было противогазов.
