Валерий Большаков - Сага о реконе
– Помогите, кто-нибудь! Эй!
Сквозь кусты просочилась пара лесовиков, увидала Бородина и тут же огласила дебри переливчатым свистом.
Откуда ни возьмись набежало народу, Роскви аккуратно переложили на кожаный плащ и шустро понесли.
– Куда вы его? – спросил Костя на бегу.
– К старой Гудрун! Она – вёльва и лекарка!
«Санитары» неслись по тропе, пригибаясь под нависающими ветками, пока не оказались в мрачном месте, окруженном замшелыми елями.
Тут в самый раз избушке на курьих ножках находиться, и она-таки имелась – покосившееся строение, срубленное из толстых бревен.
На пороге стояла высокая костлявая старуха.
Вперившись в Костю неприятным взглядом, она проскрипела:
– Заносите воина.
Лесовики, почтительно кланяясь старой ведьме, втащили Бородина в темное помещение и бережно положили на стол.
– Все вон, – буркнула Гудрун и ткнула костлявым пальцем в Эваранди: – Если твой друг умрет, я пришлю гонца. Если не дождешься дурной вести, будь здесь послезавтра к вечеру. Ступай!
Ни слова не сказав, Плющ покинул избушку.
Обратный путь показался ему долгим и печальным. Ничего не радовало – ни победа над Шимоном, ни то, что врага одолели.
В Сокнхейде Костю дожидался дед Антон. Какой же он старый…
Переживает, наверное. Внука боится потерять.
– Что Гудрун сказала? – сразу спросил старый.
Плющ поведал все без утайки, и Андотт малость воспрял.
– Это хорошо, – вздохнул он. – Значит, шанс есть. Иначе Гудрун просто не взялась бы лечить. Пошли, Костя, постелю.
Плющ с изумлением обнаружил, что, оказывается, стемнело.
Устроили его в дальней комнате, где ничего, кроме кровати, не было. А больше и не надо ничего…
Вяло раздевшись, Плющ бухнулся в постель и отрубился.
Разбудила его луна – яркий луч протянулся через щелку окошка, заделанного слюдой. Костя вздохнул, протер глаза – и замер. И понял, что проснулся он оттого, что услыхал шелест одежд и взволнованное дыхание.
Рядом с кроватью стояла Эльвёр.
Голую и прекрасную, ее словно обливало лунное сияние, и белая кожа девушки светилась будто.
– Иди ко мне, – сипло выговорил Плющ, и Освиврдоттур сделала два быстрых шага, наклонилась к нему и легла рядом.
Прижалась, дрожа.
Момент для любовных утех был, наверное, самым неподходящим. Или наоборот – идеальным?
Как забыться, как избавиться от тревог и волнений, если не в объятиях красавицы?
Опыта общения с девушками у Кости было немного, но с Эльвёр ему было не просто хорошо, а легко.
Он ничего не боялся, не переживал, а просто щупал, гладил, целовал…
Девушка вела себя все вольнее, пока не оседлала его, не нащупала в промежности, не направила, не вскрикнула, выгибая спину…
Эваранди почти не совершал самых благостных возвратно-поступательных движений – Эльвёр сама качалась, упираясь ему ладошками в грудь.
– Давай по-другому! – выдохнул Костя.
– Как?
– Становись на коленки…
Так было еще лучше – девушка вскрикивала от каждого толчка, а круглая попа сама просилась, чтобы ее тискали.
…Потом они просто лежали рядышком, унимая стук сердец, и им было хорошо.
Когда настал указанный вёльвой срок, Костя оседлал коня и, ведя в поводу запасного, отправился в лес, провожаемый дедом и бабой Валерки.
Старая даже перекрестила его второпях и оглянулась – никто не видел?
Сдерживаясь, чтобы не понукать мелковатую лошадку, Эваранди проехал лугами да выпасами и углубился в лес.
Были ли свидетели его выездки, он не знал – местные покажутся тогда, когда сами захотят.
Вот и избушка.
Торопливо спешившись, Плющ даже коняшек привязать забыл – его встречал Валерка, живой, хоть и не совсем здоровый.
И до того не впечатлявший упитанностью, нынче Бородин еще пуще схуднул.
Лицо бледное, весь какой-то перекошенный на раненый бок, на клюку опирается – и лыбится!
– Здорово… – выдохнул Костя, боясь обнять Роскви.
– Да не развалюсь, не бойся, – проворчал Валерка, и они нашли компромисс – хлопнули ладонью об ладонь и так сжали руки, что пальцы побелели.
– Я только сегодня встал с утра, – рассказывал Бородин. – А то все как во сне – бабка шепчет заговоры, мазюку какую-то прикладывает, травами окуривает… И кот у нее есть – здоровенный, черный. Как глянет – сразу тянет перекреститься. Дед как?
– Да что ему сделается? – улыбнулся Плющ, испытывая блаженное чувство освобождения от тревог. – Крепкий он у тебя. Все вообще нормально. Рыжий Змей заделался кормщиком у Хьельда на «Цверге», сейчас гоняет молодь, готовит достойную смену. От Харальда Косматого послы прибывали с дарами. Хьельд был мудр – принял гонцов и от подарков не отказался. Пообещал выступить заедино с конунгом, а битва уже близка. Кстати, нам с тобой еще бонусов подкинули, так что давай выздоравливай поскорее.
– Да я все уже!
Тут избушку покинула сама вёльва, на диво благодушная, и вынесла целую кошелку плетеную с горшочками, баночками, травками.
– Вот это будешь заваривать и пить, – строго сказала она, протягивая снадобья.
– Я помню, – кивнул Валера.
– Помнит он… Вот тут мазь – неделю еще попользуйся, а прежде отваром теплым рану промоешь.
Бородин кивал только.
– Все, – закончила лекарка-ведьма, повернулась и ушла.
Роскви руками развел.
– Я ж тебе говорил – все уже! Поехали.
– А сможешь? – усомнился Эваранди.
– Да куда я денусь…
Кряхтя, Валерка залез в седло и отдышался.
– Ох и труден путь с того света… Ты только смотри, Верке не скажи!
– Что я, совсем, что ли?
– Поехали!
И они поехали.
А в Сокнхейде их встречала целая толпа народу.
И был маленький пир, и Костя там был, мед-пиво пил, а так как усами он не обзавелся, все в рот и попало.
Под вечер они остались втроем – Эваранди, Роскви и Андотт.
– Торопитесь? – пробурчал дед.
– Верка беспокоиться будет, – вздохнул Валера, – а то б я задержался.
– Ну негоже родных… того… травмировать.
– Тогда мы с самого утра и двинем, – сказал Костя.
– Двинут они, – проворчал Андотт. Вздохнул и поднялся с лавки. – За мной, молодежь!
Изба у деда Антона была велика, и хозяин добрел до той самой комнаты, где Костя провел две незабываемые ночи, но вот при свете дня помещение и не видал.
Теперь же пустое пространство стены между лежанкой и оконцем обрело новое значение – проем в бревенчатой стене, аккуратно заколоченный досками, поплыл, едва Андотт коснулся оструганного дерева.
– Это портал. Выведет вас прямо в Башню. Со вчерашнего утра заработал – капризный он. То хочет пропускать, то отказывается. Но коли уж начал действовать, то проработает целую неделю, как часы. Ну что? Собирайтесь, Регуляторы…
…Подарки от конунга были щедрыми, но поцелуй заплаканной Эльвёр оказался куда драгоценней.
Оружие Роскви и Эваранди оставили у деда Антона – зачем с собой лишний груз таскать?
Переоделись в нечто, годное для любого времени, – штаны кожаные, рубахи вышитые, куртки, разукрашенные бисером. Обули сапожки мягкие, нагрузились бонусами.
Посидели на дорожку, бабе с дедом поклонились да и шагнули в стену, как Гарри Поттер на платформе 9 и ¾.
И оказались в Башне.
Хранитель Романус был тут как тут.
– Поздравляю, Регуляторы! – сказал он. – Все исполнили наилучшим образом. Я и мечтать не мог, что все так ладно – и быстро! – выйдет. Ну, что сказать напоследок… Все межпространственные порталы отныне открыты для вас, хотя тот, что в Морской крепости, самый близкий. Я бы и всеми межвременными ходами-выходами разрешил бы вам пользоваться, но это решает Совет. А вот портал в Норэгр вам открыт.
– Сходим как-нибудь, – улыбнулся Костя, вспоминая Эльвёр.
– А с бонусами как? – встревожился Валера.
Хранитель улыбнулся в усы.
– Зайдите к менялам на Центральной площади, они вам все устроят. Ну, не прощаюсь. Пока, Регуляторы!
– До свидания, Хранитель!
Меняла принял бонусы с превеликим удовольствием, а поглядеть на пектораль, отобранную у Черного Вайделота, сбежались все его коллеги по цеху – это было настоящее произведение искусства.
Одна она потянула на пять миллионов в рублевом эквиваленте.
А всего Валерке выпало восемь лимонов.
– Восемь лямов! – говорил он потрясенно, шагая к Башне. – Нет, ты представляешь себе?! Это ж я и квартиру купить смогу, и обставить ее, и одеться-обуться…
– И у тебя еще останется! – рассмеялся Костя.
За разговором они незаметно миновали портал и очутились в промозглой темноте каземата.
Фонарей с ними не было, но бледный отсвет виднелся впереди, зазывая к выходу.
Костя проводил Валерку до самого автовокзала на Второй речке, где Бородин, все еще прихрамывая, сел на автобус до Уссурийска.
– Пока! – крикнул он в тонированное окно.
– На новоселье пригласишь! – рассмеялся Плющ.
– Обязательно!
Продолжая улыбаться, Костя проводил глазами отъезжавший автобус, а тут и маршрутка подвернулась. Порядок!
