Гонщик 2 (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич

Несмотря на мокрый грунт, новые широкие колёса отлично держали дорогу, позволяя использовать все возможности нового мотора. Будучи в полном восторге от машины, я проехал четыре круга и с сожалением остановился невдалеке от Клейста.

— Ну что? — спросил он меня. — Судя по времени, мы не сильно превзошли последние испытания.

— Вы лучше, любезный мой Николай Генрихович, сядьте за руль, да прокатитесь. И можете не слишком стесняться с паром. Вспомните свою молодецкую удаль, тряхните, так сказать, стариной. Давайте. Это надо ощутить, прочувствовать, так сказать, собственным афедроном. Я не стану засекать время. Это будет поездка исключительно для удовольствия.

Клейст взобрался на сиденье, махнул мне рукой и тронул мобиль с места. Сперва осторожничал, но вскоре разошелся и полетел вовсю. Это надо было видеть, когда после третьего круга мой механик остановил «молнию-2» у стартовой линии, выскочил наружу и принялся скакать, исполняя нелепое подобие африканских плясок. Он сорвал с головы шлем и размахивал им, рискуя утопить его вместе с гогглами в ближайшей луже.

— Владимир Антонович! Володенька! Дорогой ты мой человек! Вот, вот каким должен быть мобиль! Все эти неуклюжие странные повозки сегодня стали вчерашним днем. Мы с тобой открыли дверь в будущее!

Разумеется, госпожа Клейст не усидела в «Эмилии». Выскочила наружу и, разбрызгивая грязь изящными хромовыми сапожками «в гармошку» подбежала к мужу.

— Коленька, можно я проеду? Ну хоть кружочек? Ну пожалуйста!

— Но ты ведь…

Клейст, сняв краги, бережно приложил ладонь к впечатляюще выпятившейся кожаной гонщицкой куртке супруги.

— Я очень осторожно. Не думай, я не допущу ни малейшего вреда для нашего малыша.

— Ну хорошо, Настенька, хорошо. Но молю тебя, будь предельно осторожна.

Радостно взвизгнув, Настасья Платоновна во мгновение ока запрыгнула в кокпит «Молнии-2» и дала пару — только брызнули по сторонам комья земли. Мы и словом перемолвиться не успели, как фр-р-р-р — пролетел мимо нас мобиль, уходя на второй круг. Еще минута, другая, и «молния» лихо затормозила рядом с нами.

Выбиралась Анастасия подчеркнуто неторопливо, осторожно, придерживая рукой живот. Клейст бросился к ней:

— Настенька, дорогая, что с тобой?

Та счастливо засмеялась:

— Все просто замечательно. Я ведь обещала тебе беречь себя и ребенка? Так я сдержала обещание. Если бы не это, я могла бы ехать намного, намного быстрее. Я никогда, ни от одного мобиля не получала таких ощущений. Ветер бил в лицо так, что было трудно дышать. Я сейчас абсолютно пьяная от этого ветра, и от мобиля, и от счастья. Я влюбилась, Николя, окончательно и бесповоротно.

Настасья Платоновна хитро улыбнулась:

— Дорогой, надеюсь, ты не станешь ревновать меня к «Молнии»?

А потом, молчаливо испросив разрешения мужа, стянула шлем, тщательно вытерла кружевным платочком брызги грязи на щеке, подошла ко мне и крепко поцеловала в губы. Без какого-либо эротизма, просто в знак благодарности.

Глава 23

Старый князь, прочтя записку дочери, растрогался, потом разгневался, потом умилился. Но помочь не смог. По его слову в комнатах Савелия простучали все стены и полы, проверили всю мебель на предмет тайников и — бесполезно.

— Может, плюнешь на этот клад? — спросил меня Тенишев, когда мы в очередной раз сидели с ним за чаем. Денег у меня хватает, да и ты ныне человек состоятельный. На кой эта возня?

— Да я не за деньги бьюсь, за память. Это ж фамильная парюра. Да еще и любимая. Две части у меня сейчас имеется: колье и серьги. Серьги от матушки пришли наследством, колье случай принес. Еще бы перстень найти — и вообще будет здорово. Я бы хотел поднести этот гарнитур в дар будущей супруге в день свадьбы.

— И что, есть кто на примете? — оживился дед. — За свадьбой, сам понимаешь, дело не станет. Э-эх, гульнем!

— Да пока еще не нашел никого, — пошутил я, — выбор слишком широк.

— Так и должно быть. По осени, как урожай уберут, устроим бал, да почище сердобинского. Вот увидишь, каждая семья прикатит. Все до единого мошну порастрясут, чтобы дочек в лучшем виде представить. Выбирай любую, какая глянется. Никто молодому князю Тенишеву не откажет.

— Да рано мне в князья, при живом-то прадеде.

— В самый раз, Володенька, в самый раз. Стар я уже, силы мои на исходе. Сам знаешь, немногие до таких годов доживают. Но господь, видать, милость свою явил, при жизни мне правнука увидеть довелось. А будет на то воля божия, и твоих детей успею хоть на руках подержать, продолжение рода своего въяве ощутить. Так что едва государев указ будет готов, начну тебе все дела рода передавать. Их не так, чтобы много, но внимания они всё же требуют. А о свадьбе ты подумай, и подумай серьезно. Не мешкай, не тяни. Как бы там не случилось, балу по осени быть. И коли до тех пор не найдешь себе невесты, выберешь из тех, кто на балу будет.

Я думал о свадьбе. Целый час думал, пока не доехал до дому. А там выскочил Клейст и выпалил:

— Владимир Антоныч, кузов на «Молнию» привезли!

Разумеется, я тут же бросил все дела и мысли, переоделся и кинулся в мастерскую.

Этот кузов мы с Клейстом собирали и устанавливали особенно тщательно и неторопливо. Мобиль должен был попасть в самое сердце каждому. Эстетам — красотой линий, богатеям — роскошью отделки, торопыгам — динамичным разгоном и мощностью мотора, всем прочим — мягкостью хода и легкостью управления.

К этому дню «Молния-2» сильно изменилась. В процессе обкатки и доводки прямо тут же, на ходу вносились изменения в конструкцию, причем сразу и в чертежи, и в железо. Но большинство этих доработок было скрыто фанерой временного кузова. Единственное, что было видно сразу — это колеса. Из соображений веса мы отказались от цельных дисков и приняли пока спицованные, как у мотоцикла. Это не было новшеством, но вес уменьшало значительно, да и внешний вид при этом серьёзно улучшался.

До поры в мастерскую мы не пускали никого, даже Мишку и госпожу Клейст, несмотря на все обидки, надутые губки и топающие ножки. Я ради «Молнии» даже пропустил пару визитов к помещице Томилиной. Но вот настал тот самый день. Его специально подгадали к воскресенью, чтобы дети были свободны. Погода нам благоволила. Светило яркое апрельское солнце, дул легкий тёплый ветерок — красота. Любопытный господин Игнатьев, неведомо как прознавший о таком событии, тоже явился, и тоже ожидал демонстрации вместе со своим фотографическим аппаратом.

И вот мы распахнули настежь створки мастерской, и выкатили нечто, накрытое парусиновым чехлом. Нетерпение публики достигло апогея. Видя это, мы с Клейстом переглянулись и сдернули покрывало.

— А-а-ах! — прокатилось по двору. Черная, блестящая лаком и хромом «молния-2» была неотразима. Новейший аппарат фирмы «Рено», на котором изволил прикатить господин Игнатьев, сразу стал казаться нелепой пародией на мобиль.

— Это же чудо! — вскричал журналист, не забывая делать снимки. — А каков он на ходу?

— Сейчас узнаем. Поехали на ипподром!

Все загрузились в «Эмилию», я, облаченный в костюм гонщика, торжественно воссел за руль «Молнии» и мы тронулись.

Я намеренно проехал через центр Тамбова, произведя среди обывателей полный фурор. Оказанный «Молнией» эффект был настолько силен, что иные мобилевладельцы, наскоро осведомившись о целях нашего выезда, присоединялись к процессии, а особо шустрые даже умудрялись её возглавить. Размахивали флагами, выкрикивали какие-то нелепые лозунги — к счастью, без политической составляющей, и тем самым привлекали новых и новых зевак и участников. Кое-кто из едущих следом подсаживал в свои мобили пассажиров, желающих лично узреть стремительный полёт нового аппарата.