Академия небытия. Учись или умри до конца - Дубинина Мария Александровна

– Ну, подумаешь, похозяйничал в кладовой, – заюлил Рэнди. – Между прочим, я от стресса много ем. А после смерти у меня всегда стресс!

– Знаешь, что, – я решительно повесила свой инвентарь на ближайшую сучковатую ветку, – я пошла досыпать. Никакой вины сегодня за мной нет, отрабатывать мне нечего. Хорошего дня.

– Кудряшова, – ласково протянуло откуда-то сверху милейшим ректорским голосом, – а ваше выступление в клубе? А экстренные порталы? А покалеченный куратор?

Я сначала подпрыгнула, потом раздраженно дернула плечом. Вспоминать об Амилоте не хотелось.

– И в каком это месте он покалечен?

– Душевно! – отрезал Миллхаус. – И я его понимаю. После вашей отработки оранжерею пришлось пересаживать, а особо крупные цветы даже переводить в другой блок. В столовой до сих пор ремонт, а сколько добрых слов я услышал от уборщиков! Мигом за работу и молитесь хоть предку студента Фрея, чтобы у вас хоть на этот раз все прошло спокойно!

– А кто у него предок? – тихо спросила я у Рэнди.

– Ктулху, кажется, – прошелестел гуль и первым прошел под аркой ворот. Голос Миллхауса Дрея затих, как будто вообще послышался, но теперь сложно было забыть, что он буквально видит каждый наш шаг и, что еще хуже, слышит каждое слово. Никакой демократии.

Пока я переваривала информацию, мы не спеша шли по дорожке. При дневном свете территория не выглядела так мрачно и жутко, описанных Сора-мару возмущений я тоже пока не видела, только аккуратные ряды могил и фамильных склепов.

– И что нам тут делать? – Рэнди все же разложил метелку и водил ею из стороны в сторону, как будто собирался стрелять в притаившуюся опасность.

– Наслаждаться видами, – ответила я и вздохнула. – Где Мориса носит? Надеюсь, он не собирается прогуливать? Я его не прощу. И ты тоже не прощай.

– О, ну это я могу пообещать, – хмыкнул Рэнди и вдруг смешно всплеснул руками, чуть не огрев меня пипидастром по голове. – Что это?!

Я тоже увидела «это». Хм… Фиолетовое, висящее в воздухе, похожее на клочок тумана.

– Это след магического возмущения, – с видом знатока сказала я. – Тыкай в него, давай.

– Ч… чем тыкать? – испугался Рэнди.

– Тем самым, – я подпихнула его в спину. – Метелкой, чем еще.

Упомянутый след спокойно висел себе в воздухе над крайней к дорожке могилой и чуть дрожал. Но стоило Рэнди все-таки нацелить на него радужное орудие труда, как фиолетовая дымка проявила чудеса сообразительности и драпанула от нас вглубь кладбища.

– За ней! – азартно выкрикнула я и первая же побежала. Рэнди не оставалось ничего, кроме как присоединиться к погоне.

По пути мы вспугнули целую стайку возмущений поменьше, я опробовала метелку в деле: ткнула в жертву и грозно приказала «Убрать!». И это сработало! Тут уж и Рэнди перестал вздрагивать и размахивал своей «волшебной палочкой», как бы двусмысленно это ни звучало. Ту первую дымку мы благополучно упустили, а когда опомнились, оказались в самой старой части кладбища, в окружении раскрошившихся каменных надгробий, покосившихся ангелов и мрачного вида, вросших в землю склепов. Повеяло холодком, заскрежетали сухие ветки деревьев, радостно закаркали вороны.

Рэнди икнул.

– Пошли обратно?

– У тебя компас есть? – спросила я. – И у меня нет.

Кто же знал, что на самом деле это такое огромное место? За беспорядочно разросшимися кленами ничего толком не разглядишь, а уборка нас настолько увлекла, что я даже не помнила, с какой стороны мы, собственно, сюда вышли.

– Теперь Морис нас точно не найдет, – уныло протянул Рэнди.

– Соскучился? – невольно вырвалось у меня.

– Да при чем тут скука? Эта креветка ряженая всегда знает больше, чем надо.

Я закивала. Да, Морис бы посоветовал чего-нибудь, ну или хотя бы разрядил обстановку, потому что под издевательское карканье над головой думалось плохо.

Я сорвала раздражение на замешкавшемся фиолетовом сгустке и развеяла его уж почти привычным жестом и командой. Если бы так можно было и пыль дома убирать, не вставая с дивана…

– Помогитееееее! – донеслось из-за склепа внезапно, и мы с Рэнди синхронно вздрогнули. Вскоре до нас донеслись жалобные стоны и зловещее кряхтение.

– Ма-а-арго-о? Ты тоже это слышала? – гуль неестественно побледнел.

– Не везет нам с кладбищами, – пробормотала я и потихоньку стала подбираться к углу склепа, надеясь, что это всего лишь Морис решил разыграть нас. Кряхтение раздавалось все ближе и ближе, я вся напряглась, готовая в случае чего метнуться назад, как вдруг на плечо легла чья-то рука.

Метелка активировалась мгновенно, я повернулась и проорала «Убрать»! Хватка с моего плеча пропала, я упала задницей в сухие листья, а на землю рядом свалилось что-то тяжелое. Кряхтение стихло, перекрытое оглушающим воплем боли.

Рэнди снесло звуковой волной, каким образом он оказался на верхушке склепа, я вообще не поняла, только пожалела, что у меня таких способностей не обнаружилось. Я крепко зажмурилась, пока вопли не прекратились сами собой, потом осторожно приоткрыла один глаз, желая встретить свою вторую смерть лицом к лицу. Змеи на голове были подозрительно тихими. Вот и ходячий реликт – клянусь, они даже дрожали в унисон со мной.

– Рита, присоску тебе в печенку, ты чего натворила? – выл Морис на одной ноте, баюкая остаток щупальца.

Я тупо моргнула, и облегчение волной прокатилось по телу, превращая его в подрагивающее желе. Морис… Морис! А я уже с жизнью тут прощалась. Змеи на голове устроили маленький переполох и попытались расплестись из клубка, в который собрались.

– Я тебе сейчас эту присоску знаешь куда приклею? Я чуть не умерла со страха! – нервно набросилась я на друга.

– Не надо, мне и так больно… – просипел бледный как мел Морис. – Рита, это же мое щупальце! Как ты могла?

– Это не я, это пипидастр! А я тут не при чем!

Морис состроил страдающую моську, и мне стало стыдно. И любопытно.

Я поднялась с земли и подошла к Морису. Он баюкал пострадавшую конечность с идеально ровным бордовым срезом.

– Очень больно? – устыдилась я и пальцем потрогала щупалку. – Прости. Но подкрадываться все равно не надо.

Когда Морис касался меня щупальцами, ощущения были так себе, нет ничего особо приятного в том, чтобы трогать сырого кальмара. Но сейчас казалось, я трогаю жидкое желе.

– Не трогай, – отпрянул Морис и немного посиреневел. Насколько я помнила, это у него означало испуг. – Мало тебе членовредительства, добить меня хочешь?

– Что у вас там происходит? Я ничего не вижу, – пожаловался сверху Рэнди, сидя на крыше склепа и мужественно обнимая крест.

Морис прижал щупальце к себе и надул губы.

– Вы ужасные друзья.

– Ну что мне сделать, чтобы ты меня простил? – спросила я, перебирая в голове варианты. Вообще, я косякнула. Валить все на пипидастр не вариант, махала-то им я.

Нехорошо получилось.

– Мне так больно, так больно… – заныл Морис, закатывая глаза. – Даже не знаю, что может облегчить мои страдания. Ну, может, разве что…

– Что?

– Поцелуй?

– Чего он там сказал? – переспросил Рэнди. – Не слышу.

Я оскалилась.

– Сказал, что его рану залечит только твой поцелуй, – четко и громко проговорила я. – Так что спускайся давай.

Сиреневый оттенок на шее Мориса стал гуще и темнее, на щеках вспыхнули багровые пятна. Таким пестрым я Мориса еще не видела. Будет знать, как пользоваться своим положением в извращенных целях.

– Неа! – не на шутку испугался Рэнди и оплел свой насест ногами покрепче. – Пусть с зеркалом целуется.

Все два с половиной щупальца исчезли, и Морис сердито дернул вниз края синего камзола.

– Злые вы, уйду я от вас.

– Иди, – я широким жестом обвела пейзаж, – а мы за тобой, к светлому будущему.

Вообще я начала подозревать, что совсем ему и не больно было, только цену себе набивал и на чувство вины давил, поганец. Но высказать эти мысли вслух я не успела, потому что зловещие звуки из-за угла склепа явно воспряли духом.