Никита Баранов - Граф с Земли
Удар гонга — и всадники устремились навстречу друг другу. Из-под копыт облачённых в специальные лошадиные доспехи коней высоко вверх вырывались клочки ещё влажной от утренней росы травы и чёрной грязи. Каждый шаг, каждый удар по земле оставлял неглубокие выемки, и если так пойдёт и дальше, то к концу турнира от былой красоты ристалища не останется и следа. Рыцари всё сближались и сближались, набирая скорость; удар таким копьём без заранее набранного разгона не принёс бы желаемого результата. А два неумолимо приближающихся друг к другу объекта, скорость которых могла достигать тридцати, сорока, а то и пятидесяти километров в час, обеспечивали даже тупым турнирным пикам столь великую мощь удара, что далеко не каждый после такого мог самостоятельно подняться на ноги и продолжать жить нормальной жизнью. Верхом же мастерства в этом виде «несмертельного» поединка считалось «переломить копьё» о противника, но на самом же деле подобные случаи имели место быть чрезвычайно редко. Хотя хроники нередко говорили о том, как ломались настоящие боевые копья на полях сражений, но это уже были совершенно иные ситуации с отличными от сегодняшнего поединка «правилами», которых, по сути, и не было вовсе.
То ли одно из копий оказалось длиннее, то ли кто-то из рыцарей проявил себя как более ловкий и проворный боец, но всего через несколько секунд после начала этого раунда прозвучал звук удара, и тут же объявился победитель. Что-то прокричав, он пустил в сторону герцогской дочки воздушный поцелуй и вальяжно удалился прочь, освобождая место для следующей пары.
В таком темпе прошёл ещё один бой. Всё было так же, как и в прошлые разы: двое становятся друг напротив друга, разгоняются и совершают выпады, после чего один, принимая поражения, вылетает из седла, а другой, побеждая, переходит на следующий этап соревнования. Виктор вдруг понял, что ничего сложного в этом нет, равно как нет в турнире особой доблести или проявления своих воинских талантов. Всё, что могло принести участнику победу — это лишь крепость его доспехов, длина копья и уверенность в собственных силах. На последнее очень влияла поддержка сидящей на трибунах толпы, которая, в свою очередь, формировалась на основе репутации участника. То есть, грубо говоря, чем лучше отношение зрителей к рыцарю, тем успешнее окажется его выступление.
Когда очередного поверженного унесли в санчасть, глашатаи объявили о начале поединка эльдормена Джеймса Берка и сэра Сэмюеля Мортонса. Сердце Виктора бешено заколотилось, но не из-за страха или волнения, а от прилившей вдруг ярости, от взыгравшего в крови адреналина и непомерного желания победить, вырвать победу, выгрызть её вместе с глоткой противника, если потребуется. В седле он сидел уже вполне уверено и укоренённо, а потому без особого труда послал коня на стартовую позицию. Сам не зная почему, он указал рукой в сторону сэра Мортонса, после чего демонстративно провёл большим пальцем у горла. Трибуны от такого жеста заворожённо загудели — им нравилось всё, что означало нарушение привычного для зрителей уклада жизни. Разумеется, самим принимать участие в подобных соревнованиях они бы никогда не стали, но вот поглазеть на подобное со стороны — это милое дело.
Противник Виктора отличался завидным ростом и недюжинной шириной плеч. Его латы, выкрашенные в иссиня-чёрный цвет, казались в разы больше, чем доспехи Виктора, а огромные вычурные наплечники были выше закрытой продолговатым «жабьим» шлемом головы на целую ладонь. На левом предплечье красовался небольшой гербовый щиток с изображением трёх алых роз, но этот элемент обмундирования служил скорее символическим дополнением, нежели давал реальную защиту во время удара.
Увидев наглый жест Виктора, Сэмюель лишь гордо выпрямил спину и поприветствовал герцога с леди Оливией. Где-то на трибунах раздался возглас Даши, но разобрать слова во всеобщем шуме оказалось задачей непосильной.
К Виктору подбежал временный оруженосец. Поздоровавшись со своим рыцарем, он протянул ему длинную пику и прямоугольный кавалерийский щит со слегка зауженным основанием. Крепко-накрепко прицепив к левой руке щит, и, как советовал герцог, мёртвой хваткой схватив своё копьё правой рукой, Виктор прокричал грозный боевой клич, и по воле судьбы его конь сам собой встал на дыбы, разделяя настроение хозяина. Держать оружие было не очень удобно из-за отсутствия большого пальца, но набитая тканью кольчужная перчатка держала древко довольно крепко, и всё беспокойство на этот счёт как ветром сдуло.
Виктор в очередной раз поглядел на ложе герцога и попытался разглядеть леди Оливию хоть капельку. Надо же знать, за кого воюешь — подумал он, но «суженая» оставалась всё такой же сокрытой под вуалью и длинным платьем. Слегка расстроившись из-за этой досады, но не растеряв своего боевого духа, Виктор провёл взглядом по забитым горожанами трибунам. Он улыбался, смотря на лица беспечных фермеров и пастухов, кузнецов и дровосеков, рыболовов и охотников. Он понимал, что все эти люди желают, чтобы Виктор победил, потому что такова психология людей — они хотят хлеба и зрелищ! А самое большое зрелище может сегодня тот, кто победит всем известного и довольно популярного герцогского вассала — практически незнатный, никому не нужный эльдормен Джеймс Берк из далёкой рыбацкой деревушки Марлонно.
Внезапно взор остановился на одном из зрителей в длинной ремесленной робе. В отличие от своих товарищей по трибуне, он не размахивал руками и не кричал в ожидании начала поединка. Он смотрел Виктору прямо в глаза, и, скрестив руки на груди, ухмылялся. Густая борода и глубокий капюшон не смогли обмануть Виктора — это был Лагош собственной персоной, и он явно хотел, чтобы его узнали, иначе взор иномирца не смог бы вычленить его из такой толпы.
— Ну, сука, — выругался Виктор, набирая полный рот слюны, чтобы сплюнуть. Сделав это, он снова матюгнулся, вспомнив, что плевать внутри шлема не очень гигиенично и довольно глупо. — Давай, сделай что-нибудь! Чего же ты сидишь там, будто ни к чему не причастен?
Лагош не собирался предпринимать каких-либо действий, и отвечать ни на что не спешил. Он просто сидел и ждал, наблюдал за Виктором. Возможно, сделал какие-то ставки, но не более того. И Виктор, осознав это, коротко кивнул:
— Ладно, умник. Хочешь увидеть что-нибудь интересное? Так получи!
Прозвучал удар гонга, гулом отозвавшийся в ушах. Участники прижались к коням и пришпорили их, направив копья в друг на друга. Со стороны ристалище казалось куда более длинным, но находясь на нём Виктор почувствовал, что арена безумно маленькая, здесь и развернуться-то негде. Да и расстояние между противниками можно преодолеть всего за миг; и от этих мыслей желание победить возросло в разы. В прорезь для глаз со свистом врывался холодный ветер, отчего веки почти полностью закрылись, на корню урезая и без того крошечный угол обзора. Каждый лошадиный шаг заставлял латный комплект звенеть и странно вибрировать, так и норовя рассыпаться на мелкие детали. Гогот толпы сперва стал нестерпимо громким, а затем просто исчез — так показалось Виктору. И всё вокруг него тоже замедлилось, причём настолько, что во время разгона он заметил, как какой-то вор подрезает кошелёк у зазевавшегося зрителя, как Николас Шарп, сидящий неподалёку от герцога, приобнимает Дашу за талию и норовит её поцеловать, и как злосчастная леди Оливия, не имея желания лицезреть насилие, отворачивается куда-то в сторону.
Когда до столкновения оставались считанные шаги, Виктор сделал то, что планировал со вчерашнего вечера. Он вспомнил все свои обиды, собрал всю свою злость в кулак и, грозно заревев, направил в правую руку от ладони до самой ключицы самый мощный поток энергии, какой он только мог выплеснуть. Виктор каждой клеточкой своего тела ощутил эту каменную силу, этот великолепный заряд магии, черпаемый из глубочайших недр вселенной маленькими волшебными рунами на подушечках пальцев. Он утонул в новых чувствах, эмоциях, ощущениях — всё смешалось воедино, лавиной обрушиваясь на пришельца с Земли, доселе не видавшего ничего подобного. Зрение изменилось: теперь Виктор видел каждую частичку, каждую мельчайшую детальку лат сэра Сэмюеля Мортонса, спешащего к нему навстречу. Теперь стало абсолютно ясно, куда надо ударить, с какой силой и под каким углом, чтобы выбить этого рыцаря из седла и одержать почётную победу. Перед самым-самым выпадом Виктор, всё ещё чувствуя невероятную силу в своей руке, вспомнил о Лагоше и сознание заполнилось неконтролируемой злобой. Удар копья иномирца пришёлся в область поджелудочной железы Сэмюеля, и, хотя наконечник не пробил кирасу, рыцарь в чёрных латах вылетел из седла как ядро из пушки. Подлетев на несколько метров в воздух, его похожее на тряпичную куклу тело несколько раз перевернулось, а затем с ужасающим грохотом рухнуло на землю. Бездыханный сэр Мортонс был либо мёртв, либо потерял сознание, потому что подниматься из неестественной позы, в которой он приземлился, рыцарь не спешил.
