Болотник 4 (СИ) - Панченко Андрей Алексеевич

Прежде всего в засаде нельзя пошевелиться. Малейшее шевеление запросто может стоить мне жизни. И поэтому крайне важно защитить себя от мошки и комаров, моя сетка закрывающая лицо как раз и обеспечит мне более-менее комфортное существование. От длительного неподвижного лежания немеют руки и ноги, от дождя и сырости они мёрзнут и в конце концов я не удивлюсь, если палец не сможет согнуться на спуске. Хочется есть. Хочется пить. И хуже всего, если захочется по нужде. Захочется, как всегда, по закону подлости, в самый неподходящий момент. Тут тоже ничего не поделаешь, если приспичит, придётся гадить прямо в штаны.

Я не стал рыть мокрую землю, а использовал готовое углубление в земле, между колючих кустов. Снаружи и сверху позицию я как мог замаскировал тем, что попалось под руку. Для стрельбы и наблюдения оставил только узкую щель-амбразуру. Кустарник чем хорош, так это тем, что при выстреле не демаскирует дым от выстрела, дым не выходил за линию кустарника, при этом постепенно рассеивается и не виден со стороны.

Лежу и жду. Небо облачное, луны не видно, она вместе со заездами периодически скрывается облаками. Тёмная и почти не приглядная ночь. В этой темноте едва угадываются контуры моей приманки. Я почти ничего не вижу, но в это место я смотрю уже больше часа и любой новый контур или изменение обстановки сразу определю. А ещё я слушаю. Ничего не видно не только мне, но и ротмистру, а он не лежит как я на месте, он идёт, а значит шумит, никто в такой тьме беззвучно передвигаться не сможет, разве что только кошка.

Шум послышался, когда я уже стучал зубами от холода. Как бы не заболеть и простатит не заработать. Плащ-палатка, которую я использую вместо подстилки уже промокла, да весь я мокрый с ног до головы. Кто-то идёт, быстро идёт и это точно мой враг, никого другого тут я встретить не рассчитываю. Да и кому ещё кроме него понадобиться в такую погоду и непроглядную тьму спешить за ушедшим караваном по почти непроходимой тайге? Я весь обратился в слух и подобрался.

Как я и предполагал идёт ротмистр по тому берегу реки, по крайней мере шум разноситься как раз оттуда. Рядом совсем! Я приготовился стрелять.

Уже почти полчаса тишина. У меня уже руки дрожат от напряжения. Шум, который я слышал прекратился как-то внезапно, хотя его источник был уже практически напротив меня. Судя по всему, ротмистр заметил лодку и тоже затаился, мне уже не кажется моя идея такой уж хорошей. Это сволочь крутится где-то неподалёку.

Практически у меня над головой, из-за соседнего куста раздаются выстрелы! От моей долблёнки полетели щепки. Я вздрогнул, но остался лежать как лежал. Сейчас я развернуться бесшумно не смогу, а он стоит и стреляет, ему ствол вниз опустить проще, чем мне перевернуться и вскинуть винтовку. Холодный пот катиться у меня по лицу, после каждого выстрела мои нервы готовы просто взорваться.

После третьего выстрела ротмистр затаился. Постояв минут пять, он, раздвигая кусты попятился назад, я хорошо слушал каждое его движение, в этот раз он особо не таился. Не вижу его! Стрелять на звук не вариант, тут разброс будет в пару метров, легко промахнуться и выдать свою позицию. Что делать?! Я решил ещё подождать.

Ротмистра, переходящего в брод я увидел через десять минут, он переходил реку выше по течению и судя по всему к лодке подходить не собирался. Стрелять надо сейчас или я его упущу! Я прижался щекой к прикладу и направлю прицел на мохнатую фигуру, на спине которой висит карабин.

Вспышка выстрела ослепила меня, и я практически в слепую добил всю обойму не меняя прицела. А теперь валить! Если я не попал (хотя должен был), то моя позиция «засвечена», нужно выбираться из кустов! Как уж я ползу между колючих кустов ломая ветки и царапая руки, каждый раз, когда колючки впиваются мне в пальцы или ладони я только сильнее стискиваю зубы и ползу дальше, сейчас нет времени рассматривать занозы, стонать и плакать от боли будем потом, когда весь этот ночной кошмар закончиться.

Выбравшись из кустов, я повесил карабин на плечо и взял в одну руку обрез, а во вторую наган и тихо пошёл вперёд, передвигаясь от укрытия к укрытию. То и дело под ногами предательски хрустит валежник, ветви деревьев так и норовят попасть мне в лицо и выцарапать глаза, но я продолжаю идти. Главное не терять бдительности, я конечно не мог промахнуться, но всё может быть…

На месте переправы ротмистра никого не было, только в свете появившейся буквально на несколько секунд луны я рассмотрел мохнатую кочку, которую уносило в даль течение. Дурак! Мне надо было остаться на месте, тогда, в проплывающее мимо меня тело можно было бы без проблем добить ещё одну обойму, а теперь мне остается только наблюдать, как тело моего врага сносит течение. Пока я осторожно шёл через заросли, его снесло уже очень далеко. Сейчас бы мне пригодилась лодка, но воспользоваться ей без ремонта невозможно, от попавших в неё пуль дерево треснуло, и трещина будет ниже уровня воды, если я в неё сяду. И лодку потеряю и сам искупаюсь, а толку не будет никакого. Но стоять сложа руки я не стал. Приняв стойку для стрельбы стоя, я всё же выпалил пять патронов в темное пятно на реке. Попал или нет — большой вопрос, но я хотя бы сделал всё, что от меня зависит.

Брод я вдоль и поперёк прошёл, ощупывая дно ногами, но кроме карабина ничего найти не смог. Очевидно он сорвался с плеча ротмистра, когда последний упал в воду. Не густо, но и то хлеб. Карабин целый, не поврежденный и заряжен двумя патронами, его только почистить и будет как новый. Подсумки, мой бывший наган и нож, скорее всего остались на поясном ремне, надетом на тело ротмистра и уплыли вместе с ним.

Десять пуль я по ротмистру выпустил из карабина и пусть не все попали в цель, но плыл он не как живой человек, да и не плыл он вовсе, его просто несло течение. Значить можно предположить, что он мёртв, или по крайней мере ранен столь тяжело, что ему будет уже не до меня с отрядом. Что же, своё обещание данное Макарову я выполнил. Жаль только, что я не убедился точно, что покончил с этой гадиной. Тут уже ничего не поделаешь, бежать в темноте за плывущим трупом я не буду, просто не смогу догнать, если его течением не прибьёт к берегу. Может быть я и отправлюсь на поиски, но только при свете солнца, да и то — вряд ли.

Всю оставшуюся ночь я провёл под плащ-палаткой в том же кустарнике, где была моя засада. Глаз не сомкнул, дрожа от холода, но костёр всё же разводить не стал. И дрова сухие сейчас найти будет тяжело, да и всё равно стоит поостеречься.

Утро у меня началось с осмотра повреждений лодки. Досталось ей сильно. Два выстрела пришлись практически в одно и тоже место, из-за чего по корпусу пошла трещина. Третья пуля прошила обо борта и моё самодельное чучело насквозь. Плохо, но поправимо. Придётся повозится и займет ремонт не меньше дня. У меня на эту лодку большие планы и бросать я её не намерен.

Самое простое — это собрать сосновую смолу, из неё я буду делать клей. Тут ничего сложного нет, технология простая и отработанная тысячелетиями. Собранную древесную смолу нужно очистить от грязи, для чего нужно завернуть ее в тряпицу и положите в кипящую воду. На поверхности воды появиться чистая смола, которую собирают ложкой и скручивают в виде шариков или колбаски. Чтобы приготовить клей, нужно нагреть смолу. Сделать это можно, к примеру, в котелке или в консервной банке на костре. Котелок у меня есть, но его жалко портить, отмыть его потом будет практически невозможно. Пустой банки у меня тоже нет, зато есть полная, с тушёнкой. Хотел я её приберечь для похода по болоту, но видимо не судьба, заодно и плотно позавтракаю, так, чтобы и на обед хватило.

Позавтракав я принялся за изготовление клея. Выпарив и очистив собранную смолу, я нагрел её и добавил мелко растёртый древесный уголь. На четыре части растопленной смолы, две части древесного угля. Прогоревшие головешки от костра как раз сгодились для этих целей. Уголь нужен как затвердитель. Клей получается густым, черным и липким. Его нужно остудить до теплого состояния и скатать в шарик или колбаску. Вот и всё, клей из древесной смолы готов. Если необходимо что — либо склеить, то клей нужно только нагреть и можно использовать по назначению.