Царь Александр Грозный (СИ) - Шелест Михаил Васильевич
Александр не спорил, когда некоторые стали называть его не Светлый Князь, а Светлый Царь-Государь. Он лишь посмеивался в усы. Дел у него было много, и отвлекаться на мелочи в виде способов чинопочитания, Саньке было недосуг.
Александр смотрел на воздействие его новейших систем поражения противника с кормы шхуны сквозь прорези фальшборта, зашитого листами марганцево-магниевого сплава. Он впервые видел столько смертей одновременно. Смертей, вызванных разработанными по его указаниям и предоставленными им людям технологиям.
Но князь смотрел на фрегат, оставляемый им по правому борту, и был внешне и внутренне спокоен. Излишним человеколюбием он не страдал. Санька вырос в лесу и воспитался медведицей и братом-медведем, поэтому воспринимал смерть, как часть неизбежного процесса выживания. Потому-то и торопился оставить после себя, как можно больше изменений в душах и умах людей. Потому что не верил в свою неуязвимость и бессмертие. На каждую силу есть другая сила, понимал он.
Александр не понаслышке, а на личном опыте убедился, что ни Россию, ни самих русичей, никто, почему-то не спешит одарить ни знаниями, ни культурой. Все, окружающие Россию страны, обменивались знаниями и технологиями, экспорт которых в Московию был категорически запрещён.
Если в Санькином времени при Иване Грозном англичане, взамен беспошлинной торговли, поставляли кое-что из вооружения, то Александр доступ англичанам в Архангельск запретил. Англия сейчас сильно страдала без русского леса, потому и решилась на вооружённое нападение на Архангельск. Однако их там ждал серьёзный сюрприз. Оборотней на Русском севере было, ой как много. И оборотней мощных, первородных, не испорченных людским «влиянием» на их гены.
Даже Саньке пришлось не просто, когда он их «убалтывал». Его убивали два раза. Уже на последнем издыхании света, Князь переносился в укромное место в тонком мире, где снова наполнял себя силой.В это время его тело регенерировалось и он воскресал. В конце концов его безмерное терпение утомило оборотней, и они снизошли до разговора. Санька мог их просто убить, но к чему ему мёртвые оборотни, когда ему нужны были живые. Тысячи живых лесных оборотней, способных встать на защиту своих лесов. Своей родины и, заодно, границ Российского государства.
Пришлось заключать с оборотнями обоюдовыгодное соглашение. Но Санька уже навострился «разводить» нечисть, и в итоге переговоров оборотни обязались не только стоять на защите рубежей России в составе регулярной армии, но и совершать санитарные рубки, поддерживать живность в голодные, неурожайные орехом годы.
Технологиями и знаниями делилась только Персия, шах которой рассчитывал на поддержку России в войнах с Османской Империей, чем Князь сейчас и пытался заниматься.
Результативность гранат Саньку удовлетворила. И сожалений он не испытывал. Эти люди шли убивать его народ. Русский народ, самый ценный ресурс любого государства. Блокаду здесь в керченском проливе устроили, перевал-базу для русских рабов в Керчи и невольничий рынок в Феодосии, где русские в невыносимых условиях умирают сотнями. Разве это не наказуемо? По Санькиным меркам — наказуемо.
Он ни в коем случае не карал виновных. Санька убирал проблему.
Десяток снарядов дальнобойной артиллерии, заряженные гексогеном, нанесли небольшой урон порту, но подожгли несколько кораблей, стоящих у причала, задымившихся чёрным. Сумерки уже опускались на город, скрывавшийся в тени горы Пантикапей, и вдруг отступили от возникших сразу в нескольких местах пожарищ.
Ветер снова разогнал шхуну и она приблизилась к месту схватки двух галер с четвёртой шхуной очень даже вовремя. Несмотря на гранаты, которыми были атакованы галеры при таранах и пищальные выстрелы, турецким абордажным командам удалось перебраться на шхуну. Пробить борта шхуны ниже ватерлинии галеры не смогли. Тараны лишь скользнули по её скошенным бортам и уткнулись в чугунный киль.
Шхуна сильно накренилась и навалилась правым бортом на носы галеры и турки были вынуждены перебраться на атакуемый ими корабль. Только после этого галеры подвсплыли, и «выбрались» из-под шхуны. Четвёртый Санькин корабль тоже выровнял своё положение относительно поверхности моря. На ровной палубе драться было сподручнее и команде шхуны приходилось туго.
— Прими бразды, — крикнул Санька адмиралу. — Правь на помощь нашим. Швартуемся к галерам стреляем из пищалей выборочно.
Александр ещё не научился раздваивать личность полностью даже на две составляющие, если приходилось и там, и тут выполнять какую-то сложную работу. Например, он не мог управлять несколькими телами в схватке. А сейчас он хотел помочь капитану шхуны, потому что не хотел его терять. Ведь это был Пётр Алтуфьев.
Пётр, к сожалению, так и не смог освоить сражение в ближнем бою на холодном оружии. Не было ему это дано. Рукопашный бой, бокс, — это ещё куда ни шло, а махать саблей или абордажным тесаком… Ну никак не выходило. Хуже было то, что Санька и сам не обладал такими навыками. Он и сам, как не учился, совершенства не достиг. Хотя учителя у него были, можно сказать, великие. Поэтому и «озарить» искусством фехтования никого не мог, как не старался. Из ничего не выходит что-то. Пустота рождает пустоту. Мышь не может родить тигра.
Александр мысленно переместился в Алтуфьева, но не стал вмешиваться в схватку, а раскрыл вокруг его тела защитное поле. Поле не образовало купол. Это была очень тонкая плёнка света, наполнившего кожу Петра эластичной бронёй. Такую броню можно было пробить только зачарованным мечом.
Александр вместе с Мартой проверяли свойства света долго и упорно и нашли сочетание точек, излучавших броню локально и с разной силой. По своей сути они создали чешуйчатый панцирь, но не из металла или кожи, а из энергии.
Поле было неоднородным. Где-то тоньше, где-то толще. В каких-то точках поле отходило от тела дальше и нависало над другой «чешуйкой», где-то перекрывало большие площади.
Убедившись, что броня заработала, Александр переключил тело Петра на себя полностью и ринулся в атаку.
Против него и рядом стоящего матроса дралось трое противников-мавров. Их тела были прикрыты бронзовыми накладками на руках, ногах и животе. Головы нападающих прикрывали бронзовые шапочки «а ля Дон Кихот», больше, по мнению Саньки, мешающие им, чем защищающие. Шлемы хлопали маврам то по носу, то по затылку, но те, словно и не видели в этом неудобства. Наоборот, похоже, что они этим пользовались для защиты. При резком уходе назад, край «шляпы» падал на лицо и по их мнению должен был закрывать от нападения спереди.
Санька отбил левой «голой» рукой острие короткого меча одного мавра и заступил вправо, прикрыв грудью матроса от удара копьем второго. Одновременно с этим правой рукой с палашом отбил атаку третьего.
Копьё скользнуло, порвав рубаху и обнажив тело. Копейщик опешил. Вероятно, он рассчитывал утопить острие копья в теле противника и никак не ожидал, что придётся вместе с копьём двигаться дальше. Враг сблизился настолько, что Санька ударил его основанием рукояти прямо в висок.
Глава 20
Проведя оседающее тело слева от себя, одновременно блокируя рукой очередной удар мечом слева, Александр махнул тесаком вправо, и попал третьему мавру по незащищённому плечу. Ключица лопнула, и правая рука мавра обвисла. Матрос тут же всадил мавру свой клинок под левую руку.
Нападающих было слишком много и Александр не мог защитить всех своих моряков. Не обладая сверхнавыками сабельного боя, он достиг хорошего уровня в рукопашном. В своей прошлой жизни у него было несколько учителей, дававших ему направления развития. Некоторые энтузиасты приезжали к нему в тайгу, познавать «дзэн» и, как они говорили, подышать.
Так Александр Викторович узнал про цигун и тайцзицюань, про саньда и айкидо, каратэ и джиу-джицу. То есть, в прошлой жизни знал он много, но умел мало. В этой жизни он, появившись в теле, немного отличном от человеческого, уделил его развитию намного больше времени с самого своего рождения. Многое, что научился делать Санька: бегать, прыгать, лазать по деревьям, обычному человеку было недоступно, но и применять их на людях было «стрёмно».
