Вадим Крабов - Рус. Заговор богов
– Я должна перед тобой отчитываться, смертная?! – Мир закружился вокруг двух женщин. Зеленоглазая взяла кареглазую за голову, резко подняла ее на уровень своего лица, чуть не оторвав от тела, и заглянула «китаянке» в глаза. Той показалось – прямо в душу.
Тем не менее женщина стряхнула сковавшее ее оцепенение и взмолилась, что есть силы зажмурившись от страха:
– Ты не Добрейшая Ланья!!! Неизбежный! Молю, спаси меня от исчадия иного мира!
– Ха-ха-ха, – зловеще хохотнула лже-Ланья и с такой силой сдавила голову своей противнице, что та заорала так громко, как не кричала никогда в жизни. Она могла бы легко заглушить шум знаменитого Зубастого водопада, что в Каринских предгорьях, гул которого нередко провоцирует гигантские оползни.
– Заткнись! – скомандовала «богиня», и губы женщины слиплись. И как она ни старалась, разлепить их более не могла. – Я убью тебя прямо здесь, выпью твою душу, высосу досуха! Ты будешь вечно испытывать такой ужас, что бездны твоего Неизбежного покажутся тебе слаще чертогов настоящей Ланьи! – Зеленоглазая «женщина» плавно перетекла в короткостриженого выбритого сероглазого мужчину, одетого в странную и страшную темно-серую одежду, испещренную тонкими светло-серыми полосами, несомненно, имеющими магический смысл: именно классический костюм-двойка, приправленный белоснежной сорочкой и лазурным галстуком в мелкий белый горошек, более всего остального поразил и напугал жительницу империи Муль, подмастерье ордена Сумерек. А смена человеческой внешности, пусть и резкая, не растянутая на декаду, ее не удивила. Этой хитростью овладели даже глупые ланитки, пришедшие в их предгорный орден почти четыре года назад.
– Где? Мой? Сын? – После этих слов женщину скрючило от боли. Терзало, как ей думалось, каждую клеточку ее тела. С поправкой на образование – каждую мельчайшую частичку. А серые глаза мучителя бесстрастно и безотрывно смотрели в карие глаза бледной женщины, которые могли моргнуть только в одном случае – если она согласится ответить.
Душа Руса страдала вместе с «отражением души» безымянной женщины. Он испытывал ничуть не меньшую боль. Хозяин всего окружающего, ощущающий каждый местный атом как часть самого себя, – не мог сделать другому больно, заставить страдать того, кто полностью подвластен тебе, кроме как через самого себя. Он помнил собственные рабские страдания и никому их не желал. По крайней мере, не в горячке боя и не в припадке ярости, от которой он в данный момент тщательно отгораживался. Не рвать же женщину на части?
«А почему бы и нет?! – злобно подумал Рус. – Она моего сына, мою жену убивала, а я?!» – Он бы точно заставил себя оторвать колдунье голову, если бы ее переполненные болью глаза не моргнули. Русу заметно полегчало, и он разрешил «китаянке» заговорить, одновременно избавляя и ее и себя от страданий.
– О-ох… – с наслаждением выдохнула она. Втянула воздух, зажмурилась и вдруг резко распахнула глаза. В ее взоре читалась такая твердость, что Рус то ли с облегчением, то ли с досадой понял – дальнейшие пытки бесполезны. – Ты – враг нашего мира, – убежденно, непритворно-пафосно заявила она. – Можешь пытать меня сколько хочешь, но своего выродка ты больше не достанешь – он плывет далеко, туда, куда ты не доберешься! Ты, иномировая тварь… – Дальнейшее Рус не слушал. Он на самом деле оторвал ей голову, после чего отправил «отражение» обманутой, но твердой в собственных убеждениях души.
Сразу после этого Рус спешно представил образ помощника Гелинии, Таганула, и материализовал его в паре шагов от себя. Торопился, чтобы напарница не успела рассказать тому о случившемся.
Таганул получился статуей – точной копией человека, которая, спустя десяток ударов сердца, ожила. Рус восхитился силой воли допрашиваемого – долговато тот оживал, наверное, его душа противилась изъятию «отражения» – процессу, который Рус по земной привычке упрощенно представлял как фотографирование или съемку видеокамерой с последующей передачей информации в «глубины души», в собственную вселенную.
Изваяние изменилось за один неуловимый миг: раз – и стоящая фигура превратилась в наклонную, будто поднимающую с земли что-то тяжелое; два – человек еле заметно дрогнул, повернул голову в сторону Руса и плавно, но в то же время быстро обернулся округ; три – Таганул бросился на врага, в полете меняя «азиатскую» внешность, уже не удивляющую Руса, на тело натурального крупного волка.
Рус рефлекторно увернулся и из любопытства, на время забыв даже о судьбе сына, остановил трансформацию чужого тела ровно на половине: голова, передние лапы, грудь – стали уже вполне волчьими, покрытыми густой длинной черно-бурой шерстью, а вот задняя часть тела по-прежнему оставалась человеческой. Создание повисло на пике полета – примерно на уровне Русова лица. Пасынок Френома хмыкнул, удивляясь: «Откуда он мог взять Силу? И почему ей не пахнет?» – обошел оборотня-неудачника, немилосердно ковыряясь в нем невидимыми руками, и понял – дело в «испорченной» крови с мощными эманациями Смерти, как раз такой, из которой состояла лоосская структура – и живой и мертвой одновременно. Вернее, теперь он не предполагал, а знал совершенно точно – структура являлась продуктом совместного творчества.
«Ни фига себе они спелись!» – в очередной раз подивился Рус, имея в виду Лоос и Тартара, и «отпустил» время для висящего оборотня. Принадлежность парочки похитителей к иному континенту не оставляла никаких сомнений – знания мастера Дующего Кана о существовании ордена Сумерек, слухи о появлении оборотней, высмеиваемые в среде образованных магов, только подтверждали это.
Заморский гость не заметил остановки времени. Он, приземляясь, успел трансформироваться полностью, одним слитным ударом лап развернулся и прыгнул назад, снова целя пастью в горло врага – Руса. Волк был неутомим, и его нисколько не обескураживали постоянные промахи. Наконец Русу это надоело, и он совместил свой звериный оскал со Словом, возвращающим оборотню человеческий облик, причем в одежде. А это было их бедой – необходимость раздеваться, если желаешь получить назад нормальные штаны и все остальное, а не кучу рванья. Рус заметил лежащие на земле клочья одежды.
Первым делом волк, снова ставший «азиатом», оглядел себя. Если и удивился своему одетому состоянию, то ничем свои чувства не выдал. Наоборот, он нагло сел, специально выбрав какой-то красивый цветок, чтобы раздавить его, и невозмутимо принял позу глубокого погружения (она походила на земную «позу Будды»). Однако никуда не погружался, а продолжал настороженно, исподлобья следить за Русом. Хозяин вселенной вздохнул, не скрывая огорчения, создал под собой классический земной офисный стул-кресло и опустил на него свой зад. Он стал важным клерком из крупной конторы, типичным рачком офисного планктона. Геянскому гостю, разумеется, подобные образы в голову не приходили. Он вообще старался ни о чем не думать – этому в ордене хорошо научили.
Чтобы сильнее подчеркнуть свою инородность, Рус достал из кармана солнцезащитные очки и водрузил их на глаза – все равно бесполезно переубеждать, вернее, обманывать собеседника сказкой о принадлежности к этому миру.
– Нн-у-у, – протянул Рус сквозь зубы, – так и будем молчать? – Ответа не последовало. – Где ребенок, сволочь переменчивая? Он-то здесь при чем? Ну, молчи. Или тебе голову оторвать, как твоей подруге? – То, что враг еле заметно вздрогнул, показало Русу, что эта тема для него болезненна. – Как она себя чувствует? За шейку держится и воет? Ай-я-яй, сочувствую! Теперь перевертываться не сможет – бояться будет. Жаль женщину. – Чистая импровизация, но она попала в цель.
– Ты, чужак, – заговорил оборотень глубоким низким голосом без эмоций, что могло означать глубокое погружение. Только куда? Настоящего астрала, даже личного, во вселенной Руса не существовало. – Покуражиться захотел? Ничего, недолго тебе осталось. Сыну твоему – еще меньше.
– Ну пока что он и, кстати, моя жена тоже могут противостоять структуре, от которой одна защита – ваша мертвая кровь в венах.
Рус долго размышлял над тем, как смогли выжить сами злоумышленники, когда структура разъедала все живое или некогда бывшее живым – дерево, ткани. Изучая оборотня, нашел причину – дело в их постоянной свежемертвой, будто только что убитой или как бы постоянно убиваемой крови. Ни живые – ни мертвые.
– Потому что ты – тварь иномировая и жену свою испоганил своей кровью.
Сердце Руса бешено заколотилось: похоже, Теневики пока не ведают об амулете, не считают тот крестик важным, а кровь никак проверить не могут, потому что Гнатика проткнуть невозможно. Отец уже решился наконец вызвать «отражение» сына-младенца, чего делать категорически не желал, опасаясь тревожить, как он полагал, «слишком уж молодую душу», как вдруг…
