Максим Глухманюк - Бездна Спаситель
Трипанофобия. Так называли это врачи. Боязнь игл и уколов.
– Не бойся, – улыбнулась девушка. – Это не больно.
Но старший боялся!
За какое-то мгновение на лбу у него появились крупные капли пота. Ладони намокли. Руки и ноги стали ледяными. Сердце сжалось в холодный комок. Реальность начала давить на парня со всех сторон. Как ледяная вода.
– Только не это! Только не иглы! Нет! – крутилось в голове.
Алексей перевел взгляд на младшего брата. Потом на девушку. Они смотрели на него. Пристально. Старший впервые за долгое временя ощутил себя слабым. И беззащитным. Как маленький ребенок. Он уже и забыл, каково на вкус это ощущение.
Эти иглы.
– Успокойся, – сказала Кида.
Она перешагнула через парня и села ему на поясницу.
Алексей по прежнему оглядывался на соломинки. На конце которых были длинные блестящие иголки.
Как же хотелось встать и убежать… Очень хотелось…
При взгляде на металлические прутики Алексей сразу вспоминал о больнице. Страх перед иглами возник у него давно. После того случая…
Алексею было десять лет. Он болел бронхитом. Долго болел. Его легкие были забиты слизью на добрую половину. Каждый вдох давался с трудом. Он плохо спал из-за этого.
Свисты. Хрипы. Бульканье.
Врачи прописали Алексею курс специальных лекарств. Их нужно было колоть в вену. Три укола каждый день. В течении недели.
Первое лекарство расширяло сосуды.
Второе – бронхи.
Третье – разжижало мокроту.
Алексей до сих пор помнит вкус тех уколов.
От первого становилось горячо. Жар тек по руке вверх. Выше. В самое сердце. И когда горение достигало сердца – происходил взрыв. Пламя разливалось по всему телу. Это было очень необычное ощущение. Пугающее. Неприятное. После первого укола ощущался каждый сосуд. Кровь с лекарством быстро достигала головы. И в глазах начинали мелькать белые точки. Во рту появлялся вкус металла. А в нос ударял неприятный запах. Кислый. Вроде запаха уксуса.
От второго укола начинало щекотать легкие. Как будто ты вдохнул мелкой пыли. Муки, например. Бронхи расширялись – мокрота отлипала. Густая мокрота. Она была, как желе. Как холодец.
Третий укол был самым неприятным. Его делали через двадцать минут. Раньше – было нельзя. Первые два были прелюдией.
Разогревали.
Когда медсестра втыкала в несчастную вену третий шприц и начинала вводить желтоватую жидкость… В легких начинался водопад.
Буквально.
Легкие как будто плакали.
Алексей каждый раз сдерживался, чтобы не начать кашлять, пока у него в вене игла. Когда же иглу вынимали, парень судорожно выплевывал отходящую мокроту. Она была желтая и липкая. Парень называл ее «дрожалкой». «Дрожалка» вылетала из легких в форме червячков и шариков. После каждой процедуры выходило несколько столовых ложек этой гадости.
Но это было не самое страшное.
Во время последней процедуры медсестра перепутала лекарства. Парень уже думал, что все позади. Еще один укол, и эти пытки закончатся. Но медсестра ввела Алексею антибиотик. В огромной дозе. По цвету он был такой же. Желтоватая жидкость.
Как это вышло?
Неизвестно.
Возможно, кто-то случайно перепутал ампулы. Или специально.
Процедура была рутинная. Медсестра так привыкла к ней, что даже не проверяла надпись на ампуле. Просто брала ампулу из упаковки с разжижающим средством. Вскрывала ее. Набирала жидкость в шприц.
На автопилоте.
Алексей помнит все, что он тогда почувствовал. До последней детали. До последней секунды. Это было ужасно.
Каждый день медсестра меняла руку. Чтобы вены успевали немного зажить. В тот день укол делали в левую. Вот в бедную вену втыкают иглу. Снимают с руки жгут. Ощущаются мурашки и тепло. Застоявшаяся кровь начинает циркулировать.
Медсестра начинает вводить лекарство. Это действо занимало секунд пять. Обычно. Но в тот раз лекарство полностью так и не ввели.
Через пол секунды Алексей почувствует, как его сердце что-то сжало. Как будто грудь стянули обручем. Тем самым, которым стягивают деревянные бочки. Сразу же возникла тошнота. Головная боль. И невероятная слабость. Все это произошло за секунду. Голова стала свинцовой Сидеть стало слишком тяжело. И Алексей начал падать. Ему показалось, что он проваливается в трясину. Плывет сквозь нее. Куда-то вниз. В самые глубины небытия.
Медсестра выдернула иглу из вены. Ей в лицо ударила струйка крови. Кровь была темная. Почти черная.
Уши у парня заложило в тот самый момент, когда что-то сжало грудь. Сжало его сердце. В ушах загудело. Что кричала медсестра – парень не слышал. Он скатывался спиной по стене. Голова беспомощно свисала вниз и влево. Но глаза еще были открыты. Алексей не мог пошевелиться. Ему было очень плохо. Он даже не представлял, что может быть настолько погано.
Медсестра швырнула шприц куда-то назад. Схватила парня руками, чтобы удержать от неминуемого падения. Лавка, на которой сидел парень, стояла вплотную к стене. Благодаря стене Алексей в тот день не рухнул назад. Не раскроил себе череп о кафельный пол.
Парню становилось все поганее. С каждым мгновением. Через несколько секунд у него уже начались судороги. Мышцы в ногах начало сводить. Затем острая боль пронзила мышцы живота. Груди. Шеи.
Началось какое-то движение. Что конкретно происходило – Алексей не мог разобрать. Перед глазами уже была белая пелена. Такая пелена возникает если сильно потереть глаза. Или резко встать с кровати.
Так проявляется нехватка крови в сетчатке глаз. Белые мурашки и волны. За ними ничего не видно. Не видно даже черноты, когда закрываешь глаза. Ничего – только бесцветный шум. «Шарушки», как их называл маленький Алексей.
Тогда Алексей сообразил, что его куда-то тащат. Он чувствовал удары и движение. Боль уступала место блаженству. Такому, что его невозможно описать… Ничего подобного парень не ощущал. Ни до, ни после. Перед глазами была пелена. В ушах гудело. Дышать и двигаться было невозможно. В груди все горело.
Изо рта что-то полезло. Что-то очень жгучее и рыхлое.
Это была пена.
У Алексея тогда случился анафилактический шок. Чудо, что он выжил. Умирающего ребенка успели дотащить до реанимации, которая находилась в другом крыле больницы. Повезло, что в реанимации дежурил хороший врач. Лучший в больнице. А возможно, и в городе. Не окажись его там, парень бы умер.
К тому времени сердце Алексея уже остановилось. И он не помнил, что было дальше. Помнит только, как очнулся. Он был весь отекший и едва мог открыть глаза. В него было воткнуто сразу несколько капельниц. И трубка. Она шла прямо в легкие.
Вот почему Алексей боится иголок. Каждый раз, когда он видит их, в памяти вновь всплывает тот день. И все те чувства: тошнота; жгучая пена; слабость; жжение в груди; судороги; белая пелена перед глазами.
И блаженство…
Все, что произошло за несколько секунд. Перед тем, как сердце остановилось.
Парень все еще оглядывался назад, себе за спину. Кида нежно провела рукой по щеке парня.
– Все будет хорошо. Я обещаю, – сказала она.
– Ну раз она сказала… – подумал про себя парень. – Раз сказала, то… наверное.
И лег ровно.
Но тело его было напряжено. Казалось, одна искра, один укол – и оно взорвется. Как взрывчатка. Парень ждал укола. Время тянулось, а укола все не было.
Время остановилось…
– Ай! – воскликнул Алексей.
Укол был слабый. Едва ощутимый. Где-то между лопаток.
Но это был укол! Иглой!
– Ш-ш-ш… – сказала Кида. – Все хорошо. Это не больно.
Последовало еще несколько уколов. В районе поясницы. Под самым затылком. Чуть выше и ниже лопаток.
Из места укола по телу стало разливаться тепло. И зуд.
– Вот и все, а ты боялся, – сказала девушка. – Несколько минут, и я их вытащу.
Она медленно встала. Налила в плоскую деревянную миску какую-то жидкость. Из широкого кувшина с узким горлом. К запаху благовоний добавился новый запах. Приятный. Душистый. Он напоминал запах роз.
Кида присела справа от Алексея. Парень лежал неподвижно. Медленно дышал. И смотрел на выход из хижины.
Там, на улице, лил дождь. Мелькали голубоватые вспышки грозовых разрядов. Там был ветер. Там была ночь.
И там не было иголок!
Длинные соломинки торчали из спины Алексея. При каждом вздохе они качались из стороны в сторону.
Туда-сюда.
Туда-сюда.
Кончики соломинок дымились. Тонкий голубоватый дымок медленно поднимался. Закручивался. Растворялся.
Девушка намочила кончик указательного пальца правой руки в красной жидкости. Вытянула из парня самую верхнюю соломинку. У самого затылка. И быстро прикоснулась смоченным пальцем к месту, где только что была игла.
Послышалось шипение.
Такое «тсс…» возникает, когда мокрыми пальцами тушишь горящую свечу.
Или спичку.
Или проверяешь горячий утюг.
Алексей немного дернулся. Но ничего не сказал.
– Страх, – сказала девушка.
Затем выдернула следующую соломинку. Снова послышалось «тсс..».
