Давным давно была война ... (СИ) - Колесов Василий

-Организуем круговую оборону, - командовал старший лейтенант Ольшанский. - Опорный пункт - кирпичное строение конторы порта.

Связисты передали по рации в штаб: «Отряд выполнил первую часть задачи».

Через некоторое время командир проверил, как закрепились его морпехи, остался доволен: грамотно выбраны секторы обстрела, частично перекрывают друг друга, поддерживают. Сережка шел вместе с ним, как ординарец.

-Серый! Будешь вместе со мной, в опорнике. Прикрываешь радистов! И чтоб не геройствовал, знаю я тебя, безбашенного…

-Дядь Кость, все будет хорошо! – Сережка позволил себе обратиться к командиру по-простому, как к другим. Но сделал он это наедине, никто больше этого не услышал.

-Засранец, ты… Если выживем – отправлю в тыл, хочешь обижайся, хочешь – нет…- сперва вздохнул, а потом твердо добавил Ольшанский.

-Сбегу… - протецки ответил Серый.

-Знаю, что сбежишь… Вот что с тобой делать?

Подбежал один из бойцов:

-Командир, через ворота на территорию зашли 15 фрицев, заметили, что часовых нет.

-Встречайте!

Дружным и точным огнем они были уничтожены.

Генерала Винклера, коменданта Николаева, рано утром разбудил адъютант.

-Что случилось?

-Господин генерал, группа бандитов захватило порт! Они расстреляли 15 наших солдат!

-Отвратительно! Направьте роту пехоты, думаю, этого будет достаточно… - Винклер не стал «заморачиваться», посчитав, что речь идёт о вылазке небольшого партизанского отряда, а регулярные подразделения без проблем рассеют и уничтожат наглецов.

Примерно через час в бой вступила рота противника и угодила в огненный мешок.

Генерал Винклер не мог поверить донесению:

-Этот город – неприступная крепость! И вдруг вы говорите, что в порту русские расстреляли роту наших пехотинцев! Этого не может быть! Немедленно зачистить порт от бандитов!

В новую атаку пошел уже немецкий батальон под прикрытием четырех 75-мм пушек. Немцы били прямой наводкой по окнам зданий, где оборудовали огневые точки наши морпехи.

Сережка не стерпел, взял трофейный МГ, как обычно, подмотал тряпьем приклад, чтоб не так сильно било в плечо, полез на чердак опорника. Успел расстрелять короткими очередями пару «кексов», как под крышу прилетел снаряд.

-Серый, живой? – крикнул старшина 1-й статьи Лисицын.

-К-хе –хе, кажись живой, - ответил закашлявшись Сережка. Выбрался с чердака, пытаясь проморгаться от попавшей в глаза пыли. – Это какая уже атака? Четвертая?

-Какая к хренам разница, главное, что держимся!

О боях в порту Николаева стало известно командующему немецкой армией генерал-полковнику Холидту. Он отправил шифрограмму коменданту города Николаев: «Я не могу обеспечить устойчивые боевые действия на фронте, если у меня в спине торчит нож».

Вот тогда Винклер отдал приказ, собрать все имеющиеся силы и бросить их против засевших в порту русских… Собрать удалось более 2000 пехотинцев, три танка и несколько пушек.

Сережка приходил в себя, сидя у стены в комнатке, где расположились радисты.

-Передавай в штаб, - командовал старший лейтенант Ольшанский. -Вступили в соприкосновение с противником. Ведём ожесточённый бой, несём потери.

Морским пехотинцам помогала артиллерия, штурмовики Ил-2, но силы были не равны.

Ольшанский уже не пытался укрыть Сережку от боя, понимал, что не удержит. Сам старший лейтенант был уже несколько раз ранен. Около 4 часов вечера, командир продиктовал:

-Противник атакует. Положение тяжёлое. Прошу дать огонь на меня. Дайте быстро.

Помогло, отбили еще одну атаку. Сколько их уже было – Серый сбился со счета. Один немецкий танк подбили из противотанкового ружья, еще под один с гранатами бросился раненный матрос Ходырев.

От нескольких прямых попаданий содрогнулось здание конторы порта. Один из снарядов попал в комнату, где были радисты…

Вечером 26 марта Ольшанский отправил старшину Лисицына через линию фронта с донесением – координатами батареи, которая не давала житья десантникам. Никак к ней было не подобраться, чтоб уничтожить.

А потом… Потом не стало командира. Просто просвистела пуля и… все. В кино, обычно, показывают, что все замирают, собираются у погибшего, говорят правильные слова, клянутся в чем-то…

Это в кино. А в реальности бойцы продолжали стрелять, бросать гранаты, отбиваться от наседающего врага. И только во время небольшой передышки стало известно, что командир погиб.

С утра все продолжилось, только теперь немцы использовали какие-то странные дымовые шашки, дым которых вызывал приступы кашля и удушье. А еще подкрадывались к полуразрушенным зданиям и заливали их из огнеметов. Сережка видел, как его товарищи горели, но продолжали стрелять во врага…

В конторе порта, к вечеру 27-го марта, их осталось в живых пятеро: Сережка и еще четверо десантников - Кузьма Шпак, Николай Щербаков, Иван Удод и Михаил Коновалов. Все были израненные, но на призывы фрицев сдаваться отвечали одним коротким словом… Немцы выкатили пушку на прямую наводку. Сережку скрутило от жуткой боли и отпустило…

Ночью старшина 2-й статьи Кирилл Бочкович пробрался в контору порта, но на его зов никто не откликнулся…

Утром 28 марта немцы снова перешли в атаку, но ее помогли отбить «Илы», а затем немцам уже было не до десанта. В порт пробились разведчики 99-го гвардейского отдельного мотоциклетного батальона.

Обгоревшее тело старшего лейтенанта Ольшанского смогли опознать только по его офицерской сумке…

Глава 18

«Magischer Schütze» («Волшебный стрелок»)

В ночь на 16 сентября 1944 года Никита летел в самолете, сидел с закрытыми глазами и пытался в «семьсот тридцать первый раз» прокрутить в голове все последние события и все сложности - варианты выполнения очередного задания …

Прошел уже год, как он ушел от очень интересного дядьки – майора Свиридова. Как ушел? Да его просто отпустил Свиридов. Все ожидал и ко всему был готов Никитос, но то, что его просто возьмут и отпустят – к такому готов не был.

Оказывается, майор Свиридов собирал всю информацию по Никите, Илье и Сереге: вот такое толстенное досье собрал. Он сперва думал, что ребята какие-то шпионы, потом стал подозревать, что они из какого-то спецотряда, а Никита его в этом окончательно уверил.

Помотало Никиту за этот год и сыном полка побывал, и в госпитале полежал – не отпускала его Калачевская болячка - воспаление легких, и в тыл его отправляли – сбегал. Весной 1944 со стороны понаблюдал за работой СМЕРШевцев, когда они ловили «на живца» дядю Лёву и «Сыча». Потом со стороны наблюдал за своей смертью на минном поле – под березкой. Жутко хотелось подбежать, предупредить, спасти… Через пару минут после подрыва мины этот квадрат немцы обстреляли из миномета так, на всякий случай, думали, что это наши разведчики пытаются пройти к ним в тыл. Выждав с полчаса, все же, Никита пересилил себя и подполз к месту «своей» гибели, но «своего» тела не увидел – точно под березку попала 75 мм мина: березка валялась чуть в стороне, а вот растерзанного тела не было, возможно, отшвырнуло взрывом, но зато был цел вещмешок! Забрал «сидор», проверил, есть ли в книге справка разведуправления: справки не было, значит все идет так, как в «той» жизни: тогда Никита сжег справку, когда собирался переходить обратно к немцам…

Утром, к месту подрыва, выдвинулось отделение обер-ефрейтора Герхардта с двумя саперами, чтоб прояснить ситуацию. Как только они появились на поляне с противоположной стороны, из лесочка, раздался крик:

-Nicht schießen! Sonderauftrag! Sofortdem 1 С fortführen! (Не стрелять! Специальное задание! Немедленно доведите до 1 С!)

-Wer ist hier? Komm raus! (Кто тут? Выходи!) – скомандовал обер-ефрейтор.

Из травы у леска поднялся мальчишка и помахал белым платком…

Саперы провели Герхардта и троих солдат к мальчишке.