Александр Михайловский - Мир царя Михаила (СИ)
- Кто же этот достойный господин? - с улыбкой спросила Мария Федоровна.
- Это некто Владимир Ульянов, - ответила я, - возможно, что это имя вам знакомо.
- Нина Викторовна, - Мария Федоровна нахмурилась, - вы уверены, что это правильное решение? - она покачала головой, - Ведь это брат человека, который собирался убить моего мужа, а в вашей истории именно он стал причиной гибели обоих моих сыновей.
- Ваше величество, - ответила я, и спросив разрешения, присела напротив Марии Федоровны, - вы, возможно, не обратили внимание на некоторые нюансы, когда изучали нашу историю. Причиной краха государства и гибели вашей семьи стали столько не большевики во главе с Лениным, сколько рвущаяся “порулить” орда либеральных интеллигентов, и примкнувших к ним фабрикантов, устроивших заговор и свергнувших монархию в феврале семнадцатого. Именно либералы, а не большевики бесновались и в прессе и на митингах, требуя смерти и вашему сыну и всей его семье. Именно либеральная буржуазия была согласна на роль надсмотрщиков при колониальной администрации, лишь бы им позволили оставить себе все, что нажито непосильным трудом.
Вы ведь уже знаете, - продолжила я, - что февральский переворот был инициирован из Лондона и Парижа, и преследовал своей целью распад России на ряд карликовых государств, подобных африканским королевствам. А большевики, напротив, ужом на сковородке извертелись, но не дали государствам Антанты расчленить Россию на оккупационные зоны и сферы влияния.
Конечно, при этом они преследовали свои интересы, но все же… Почему так получилось, не знаю. Наверное, коллективное подсознание русского народа требует единства государства. Так было при Дмитрии Донском, бросившем вызов Орде, так было в Смуту при Минине и Пожарском, так же случилось и во вторую Смуту в семнадцатом году. Только вот цена Смуты каждый раз неимоверно высока, и поэтому мы сделаем все, чтобы ее не было. Переход товарища Ульянова на сторону Российского государства мы считаем нашей большой победой. Авторитет среди революционеров он имеет огромный, и этот его шаг смешает карты многим, как раз в тот момент, когда против Российской империи затеваются очередные тайные комбинации.
- Наверное, вы правы, - прикусив губу, сказала Мария Федоровна, - но все равно мне как-то не по себе. Господин Ульянов человек неординарный, как бы он не начал играть в свою игру.
- В истории уже был подобный пример, - ответила я, - правда, по уголовной части, когда французский беглый каторжник пошел на службу государству и стал бороться с преступниками. И весьма в этом деле преуспел.
- Вы имеете в виду Видока? - спросила Мария Федоровна, - что ж, пример хороший, и надеюсь, что господин Ульянов будет служить нам с не меньшим усердием, чем он раньше подрывал государственные устои.
- Каждый человек бывает незаменим, будучи употреблен на своем месте, - процитировала я Козьму Пруткова, - Кого бы из старых российских чиновников мы не поставили на должность министра Труда и Социального развития, им будет крайне трудно исполнять свои обязанности хотя бы в силу имеющихся у них убеждений, что существующее положение дел это нормально. В противовес им, господин Ульянов и его товарищи будут исходить из собственной убежденности, что нищета девяноста процентов российского народа - есть явление неприемлемое и нетерпимое.
У нас ведь абсолютное бесправие и беззащитность рабочих перед произволом предпринимателя, смешиваются с массовым применением стачек, как недобросовестного средства в конкурентной борьбе. В одном случае, по просьбе иностранного хозяина предприятия русские войска могут открыть стрельбу по русским же рабочим, а в другом случае, бессмысленные многомесячные оплаченные стачки вынуждают русским промышленников продавать свое дело иностранным предпринимателям, и прибыль от нашей промышленности начинает утекать за рубеж. Обе этих крайности должны исключены, и именно такой страстный и убежденный человек как господин Ульянов, Ваше величество, поможет нам в этом нелегком деле.
- Да понимаю я вас, - тяжело вздохнула Мария Федоровна, - я ведь и сама до последнего времени полагала, что у нас все в стране нормально, а отдельные наши недостатки, или вполне терпимы, или могут быть преодолены в без больших усилий. А вот появились вы, и под ногами будто разверзлась бездонная пропасть. Конечно спасибо вам за предупреждение…
- Ваше Величество, - неожиданно сказала я, - можно с вами говорить откровенно?
- Говорите, Нина Викторовна, - ответила Мария Федоровна, откинувшись в кресле, - Надеюсь только, что этот наш разговор пойдет на пользу России.
- Хорошо, - кивнула я, - Суть вот в чем. Поскольку сейчас, в начале двадцатого века, уже заканчиваются свободные территории, доступные для колонизации и экстенсивного экономического использования, дальше планету неизбежно ждет передел колониальных сфер влияния и битва сверхдержав за мировое господство. Эту данность, при всем нашем могуществе, мы никак не могли изменить, а потому задали себе два вопроса:
Первый: Какая форма государственного устройства является естественной для России?
Второй: При какой экономической формации Российское государство в двадцатом веке достигло наибольшей мощи?
На первый вопрос ответ был однозначным. Естественной формой государственного устройства для России является сильная централизованная власть одного человека, то есть монархия или диктатура. При этом необходимыми условиями успеха этой формы правления являются наличие абсолютного доверия народа к правящему им лицу, и соответствие правителя масштабам стоящих перед ним задач. Всякие представительные органы вроде Государственной Думы, Верховного Совета, Политбюро ЦК КПСС в таком случае играют лишь вспомогательную роль. Любое нарушение этого принципа всегда приводило Россию к смуте и бессилию.
На второй вопрос ответ тоже был однозначным. Наибольшего своего могущества Россия достигла во времена послевоенного правления Сталина и послесталинского СССР, когда еще не иссякла инерция толчка, полученного ей от “Красного монарха”. Ведь по всем признакам, кроме права наследования высшего руководящего поста в стране, сталинский СССР был абсолютной монархией, ориентированной на социалистическую идею. Принцип “социального договора” вздернул Россию на вершину могущества.
- Но, как я понимаю, ненадолго, - заметила Мария Федоровна, - потом к власти пришел человек, которого и в прихожую пускать нельзя было. Такому только подать милостыню на улице, и прогнать подалее.
- Именно так, - сказала я, - ведь Сталин все же не был настоящим монархом. У нас возникла мысль, что единственный путь для России выйти, так сказать в первые ряды, это скрестить классическую монархию Романовых с идеей социализма. Лозунг “кто не работает, тот не ест” - кстати, взятый большевиками из Библии, можно ведь трактовать и так, что наука, предпринимательство и управление производством, воинская и государственная служба - это тоже работа.
Единственно, кто при таком раскладе остается за бортом системы - это буржуа-рантье, живущие исключительно на проценты с капитала, а так же не желающие служить государству дворяне заложившие-перезаложившие в Дворянском банке свои имения. В каждом организме бывают свои паразиты, но когда их количество превышает некий пороговый уровень, то организм умирает.
Если Россия хочет жить, то она должна избавиться от социальных паразитов и побороть нищету, голод, безграмотность, болезни. Именно поэтому мы стараемся привлечь к делу тех людей, у которых все это в нашей истории уже получилось. Только нам с вами надо сделать это на четверть века раньше, и обойтись без трех революций, Первой мировой войны, гражданской войны, разрухи, миллионов погибших и умерших от голода, изгнанных за пределы России.
И я думаю, что это у нас с вами и вашим младшим сыном вполне получится. А господин Ульянов, он ведь тоже не классический злодей из какого-нибудь готического романа. Раз уж он согласился сотрудничать, значит, все понял.
- Нина Викторовна, я вас поняла, - Мария Федоровна встала со своего места, и подошла ко мне, - и если вы в своем стремлении построить сильную Россию не будете слишком жестоки к близким нам людям, то почему бы и нет. Можете рассчитывать, как на мою поддержку, так и на то влияние, которое я у меня есть на моего сына. Ведь мы, женщины, живем не ради себя, а ради детей и внуков, а сильная и Россия - это единственная гарантия их благополучия.
24(11) марта 1904 года. Полдень. Женева. Улица Давид Дюфур 3.
Старший лейтенант Бесоев Николай Арсеньевич
Сегодня мы втроем отправились к Ленину, чтобы услышать от него окончательное “да” или “нет”. Ну, на отрицательный ответ мы особо и не рассчитывали - как сказал мне Коба, Ильич уже принял наше предложение, но озвучить его решил позднее, чтобы сохранить марку. Ладно, сейчас мы все услышим своими ушами.
