Валерий Рожнов - Назад в СССР
– Посмотрите на него!
Сопровождающие вытянули шеи.
– Доброволец, скромный и непритязательный, – заявил торжественно секретарь. – Наше будущее и опора.
– Да… Да… Дети – наше будущее.
Секретарь надавил твердым, как карандаш, пальцем в грудь Антона и громко заявил:
– Я знаю, такие, как он, построят коммунизм. Больше скажу вам, товарищи, уверен! То, что мы начинали, они закончат!
– Да… Да…
Потом первый секретарь развел широко руки и подошел к Антону вплотную:
– Дай я тебя поцелую!
И он трижды смачно поцеловал Антона в намазанные женским кремом щеки. После чего резко рубанул рукой воздух и вышел из прихожей, крайне растроганный.
Все трое не спеша спустились вниз по лестнице и пошли на выход. Как только их шаги утихли, Антон запер дверь, прижался к ней спиной и выдохнул из себя воздух. Он чувствовал, как все его тело покрылось холодным потом.
Наташа вернулась с работы раньше отца. Она села на стул и стала слушать Антона. Тот ходил из угла в угол и рассказывал, что с ним произошло утром. Потом он остановился и посмотрел в упор на девушку.
– Мне надо сваливать, – сказал он.
– Куда?
– Куда угодно! Главное – подальше отсюда!
– Может, тебе на БАМ поехать?
Антон усмехнулся:
– Издеваешься?
– Просто пошутила.
– Пошутила… Мне надо забиться в какую-нибудь нору и не высовываться. И чем скорее, тем лучше.
Антон стал опять нервно расхаживать по комнате.
– Поздно.
– Почему поздно?
– Потому что теперь все считают, что ты сын моего отца.
Антон остановился напротив Наташи.
– Посмотри на меня…
– Ну…
– Я похож на сына второго секретаря райкома КПСС?
– Не очень…
– Вот и я говорю… Мне надо сваливать.
Девушка пожала плечами и ответила:
– Хорошо. Одежду я ушью и намажу тебе тональным кремом лицо. Станет похоже, что ты вернулся с юга, где сильно загорел. И синяк будет не так виден.
– Я завтра должен быть в их логове. В райкоме КПСС! Представляешь?
– Ну и что?
– Это же осиное гнездо. Меня там сразу схватят.
– Может, обойдется…
Антон прошелся по комнате и остановился у окна. Выглянул наружу.
– На мне два разбоя висит и побег из психушки. Мои фотографии висят по всему городу. И я вот так спокойно пойду в райком КПСС на торжественное собрание? – Он обернулся.
– Да, – ответила Наташа.
– Да?! – удивленно переспросил Антон.
– Да, потому что это самое безопасное место в городе для тебя.
– Самое безопасное?
– Там никто не догадается тебя искать. Ни милиция, ни психиатры. Там будут одни коммунисты. И ты – среди них.
Антон схватился за голову.
– Ты с ума сошла!
– Безопасней места не найти.
Антон подошел и сел рядом на стул. Склонился к девушке и сказал:
– Я знаю, что они сделали со страной. Я не могу сидеть среди них и делать вид, что все нормально. По ним Гаагский трибунал плачет.
– Какой трибунал?
– Не важно…
– Ты лучше сейчас о себе подумай.
– Вот я и хочу быстрее свалить. Только не знаю – куда? Может, ты подскажешь?
Девушка покачала головой.
– Тебе надо идти туда.
– Но я не хочу идти в их логово!
– Ты должен. Просто обязан.
– Господи! Почему?
– Подумай сам.
– Уже подумал – не знаю!
– Из-за отца, – тихо произнесла Наташа. – Он дал тебе еду и кров. Ты не можешь отказаться!
Антон откинулся на стуле и задумался. Потом ответил, словно сдавшись:
– Да. Я понимаю.
– И еще… Мой отец…
– Что?
– Он – коммунист. Он верит в то, что делает. Не стоит ему говорить о том, как ты видишь будущее.
– Я его не вижу, я его отлично знаю. Даже в школе проходил, по истории.
– Лучше держи это при себе, а то тебя и так все психом считают.
Антон поднял глаза и с грустью посмотрел на Наташу.
– А ты?
– А я – нет, – ответила она, встала и вышла из комнаты.
Вечером с работы вернулся отец. Наташа накрыла ему ужин в гостиной. Антон сослался на головную боль и ушел к себе. Наташа села за стол напротив отца и стала накладывать ему еду в тарелку. Антону хорошо были слышны их голоса, хотя они понизили их почти до шепота. Он встал под дверью и прислонил к щели у стояка свое правое ухо.
– Нет, это невозможно, невозможно… – причитал отец.
– Пап, перестань. И говори тише…
– Он – мой сын! Нет – это невозможно. Совершенно невозможно!
– А что ему было говорить твоему начальству?
– Правду, – чуть не закричал отец. – Всегда надо говорить правду.
Отец принялся за еду. Через некоторое время девушка спросила его:
– И что бы он им сказал?
– Что он сбежал из психушки, что он алкаш и не имеет паспорта.
– Откуда ты это знаешь?
– Мне Виктор все рассказал. Спасибо хоть предупредил, с кем мы имеем дело. Может, он поубивает ночью всех нас.
– Виктор все преувеличил.
– Кого ты пустила в дом? Ты представляешь, если в райкоме узнают правду, меня не то что секретарем райкома не назначат, у меня партбилет отнимут.
– А первому секретарю райкома он понравился. Он его даже трижды поцеловал.
– Что сделал?.. Поцеловал?
– Да. В щеки. Как твой любимый Леонид Ильич.
Возникла небольшая пауза. Отец шумно вздыхал за столом. Слышно было, что кусок не шел ему в горло. Наконец он трагически зашептал:
– Нет, он не может с нами пойти завтра. Это совершенно невозможно.
– Папа, его лично пригласил первый секретарь райкома. От таких предложений не отказываются. Если он не пойдет, это тебя поставит в неловкое положение.
– А может, он все врет?
– Да зачем ему врать? Он и сам идти не хочет. Я его еле уговорила.
– Ты его уговорила?
– Ради тебя.
Слышно было, как отец привстал со стула. Он чуть не закричал:
– Ради меня?
– Да!
– Да он нас ночью всех перережет. Он же ненормальный.
– Он – нормальный.
– А если он что-нибудь выкинет в райкоме? Что будет со мной? Что будет с тобой?
– Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Отец стукнул ложкой по столу.
– Как ты можешь обещать за человека, которого ты знаешь без году неделя. А все, что ты знаешь о нем, – ужасно и еще раз ужасно! Может, он кровавый убийца!
– Он упал в наш погреб. Из-за нас он мог погибнуть. Мы должны ему помочь.
– Мы ему уже помогли. Пусть уходит.
– А теперь он не может уйти.
– Почему?
– Он – твой сын!
Отец снова вскочил со стула и закричал так, чтобы это услышал Антон.
– Какой он мне сын?! Он мне не сын!
Дочь попыталась его успокоить.
– Так считают все в райкоме. Разве этого недостаточно, чтобы признать его своим сыном? На время, пока все не поутихнет?
– Что ты такое говоришь?
– Он тебе нужен! Вот, что я тебе говорю! Теперь ты зависишь от него, а он – от тебя! Понимаешь!
– Нет, нет, это невозможно… – снова запричитал отец. – Что с нами будет?
Слышно было, как девушка двинула стул и прошлась по комнате.
– Пап, лучше найди с ним общий язык. Ведь все вокруг будут думать, что вы отец и сын. У вас должно быть взаимопонимание, хотя бы на людях.
– Ты просишь невозможного.
– Нет ничего невозможного, если его лично пригласил первый секретарь райкома.
– Не понимаю, как это произошло…
– К тому же у первого секретаря райкома к Антону есть какое-то дело.
– У первого секретаря райкома к Антону есть дело? Какое дело?
– Да. Он так сказал. Антон не знает, какое дело. Завтра все.
Возникла небольшая пауза. У Антона затекла шея, и он помассировал ее пальцами, но ухо от щели не убрал.
– …Может, мне лечь в больницу? – тихо спросил отец. – Вызвать «Скорую»…
– Пап, держи себя в руках!
– Я пытаюсь…
– И пожалуйста, найди общий язык с Антоном. Это необходимо.
Тишина.
– Ты мне обещаешь?
Отец шумно вздохнул.
– Я… я постараюсь.
Снова наступила тишина. Звякнула ложка о тарелку. Заскрипел стул.
Антон отошел от двери, сел на кровать и задумался.
Ночью Антон опять отправился в переулок на свидание с Судьбой. Но и в этот раз она не появилась.
Небо затянуло тучами, и стал накрапывать дождь. Луны не было видно. Когда Антон дошел до угла, за которым должны были его ждать люди Сталкера, он засунул руки в карманы старенького пиджака и поднял воротник. Задержавшись на секунду, он повернул и медленно пошел вперед по пустому переулку. Постоял, прислушиваясь к тишине. Потом вернулся назад к месту, где его обычно били по голове, и остановился. На ум пришла горькая мысль, что, возможно, теперь он за какие-то свои прегрешения будет ходить сюда – в этот переулок – вечно, подобно Сизифу, вкатывающему камень в гору.
Антон стал думать о том, что же дурного он совершил в своей жизни, кроме пьянства? И нашел массу причин быть наказанным.
Тогда Антон почувствовал себя одинокой и ничтожной песчинкой, которую ветер несет по каменистой и холодной пустыне Вечности, где Будущее и Прошлое поменялись местами.
