Алексей Калугин - Голем
– Какая-то культовая вещица, – предположил Гелий Петрович.
– На Ктулху похож, – авторитетно заявил Сергей, указав на рисунок.
– Это еще что за тип? – удивленно вскинул бровь Олег Игоревич.
– Мифологический персонаж, – объяснил Сергей. – Один из древних богов.
– Ты это, парень, брось, – строго погрозил ему пальцем Самсонов. – Бог – он, понимаешь, один!
– Разве? – теперь удивился Семен Семенович.
– Естественно!
– Это кто ж такое сказал?
Олег Игоревич задумался. Всего на секунду. И выдал:
– Се – очевидный факт. Который не в силах отрицать ни один разумный человек!
– Ну, я себя дураком не считаю… – начал было Семен Семенович.
– А вот коли так, тогда и прикинь! – перебил его Олег Игоревич. – Бог создал человека по своему образу и подобию, верно? – И сам же ответил: – Верно! Если бы этот, что на пластинке, тоже был богом, на кого бы мы тогда были похожи? А?.. Ну, а поскольку все мы люди, человеки с двумя ногами, двумя руками и одной головой, следовательно, созданы мы все по единому образцу. Каковым послужил Господь наш Бог! Единый и неделимый!
– Ты, Олег Игоревич, в своих выводах опираешься на идею креационизма! Антинаучную и нелепую!
– Не, неправда! – протестующе затряс головой Самсонов. – Кретинизм – это для дураков. Я же опираюсь на идею божественного творения!
– Это одно и то же.
– Я не понял? – насупился Олег Игоревич. – Ты кого кретином называешь?
– Кончайте! – строго цыкнул на спорщиков Гелий Петрович. – Даже если Ктулху и бог, все равно совершенно непонятно, каким образом икона с его изображением оказалась в культурном слое, датируемом одна тысяча девятьсот тридцать седьмым годом. В то время народу нашему, сами понимаете, не до религии было. И уж точно не до Ктулху этого.
Игорь Петрович достал из кармана перочинный нож, открыл его и провел концом остро заточенного шила по пластинке. Затем перевернул и проделал то же самое на другой ее стороне. Закаленная сталь не оставила на пластинке ни малейшего следа.
– Это не тридцать седьмой год, – уверенно заявил Игорь Петрович. – В тридцать седьмом таких сплавов не было.
– То есть это тоже что-то запредельное? – Семен Семенович протянул руку, осторожно, двумя пальцами, взял пластинку и посмотрел на нее едва ли не с благоговением. – Нечто из иного мира!
– Да ладно! – махнул рукой Олег Игоревич. – Всему можно найти разумное объяснение. Нужно только постараться.
Он забрал пластинку у Семена Семеновича. Постучал по ней согнутым пальцем. Затем дохнул на нее и потер краем рукава.
– Вещица действительно необычная, – пришел он к самом разумному из всех возможных заключению.
– По всей видимости, она появилась здесь так же, как и эта камера. – Игорь Петрович пальцем обрисовал круг. – И все это связано с таинственным черным пятном.
– А может быть, это что-то вроде визитной карточки тех, кто это сделал? – предположил Сергей.
– Не исключено, – не стал спорить Игорь Петрович. – Кто знает?..
– Держи, – Олег Игоревич протянул Володе пластинку с макабрическим осьминогом.
– Зачем она мне? – как-то странно, даже с опаской, посмотрел на таинственный предмет Володя.
– Ну, это ж ты нашел, – стоял на своем Олег Игоревич.
– Оставьте себе.
Володе совершенно не хотелось брать пластинку в руки. Хотя он и сам не знал почему. С виду пластинка не внушала никаких опасений. Ну, подумаешь, осьминог нарисован… Да пусть даже сам Ктулху! Это ведь всего лишь рисунок, и только… Но вот не хотелось, и все тут!
– Да мне-то она зачем? – Олег Игоревич как будто тоже желал избавиться от таинственной находки. – Мне она точно без надобности!
– Если никто не возражает, – Гелий Петрович взял пластинку в руку, – я оставлю эту штуку у себя. На время, разумеется.
Никаких возражений не последовало.
Гелий Петрович достал носовой платок, аккуратно обернул им пластинку с осьминогом и спрятал вещицу в задний карман джинсов.
Все. Вопрос был решен. Хотя бы на время.
Володя щелкнул зажигалкой и поднес ее к стене в конце туннеля. Язычок пламени трепетал так же, как и прежде. А может, и чуть веселее.
Сергей с Володей вновь взялись за крючья.
На улице уже почти стемнело. Если посмотреть назад, то света в конце туннеля не было видно. Там вообще как будто ничего не было. А был только яркий круг, освещенный переноской, которую держал в руке Игорь Петрович. И в его свете Сергей с Володей продолжали упорно продираться сквозь плотно спрессованные залежи бумаги.
Баба Маша, должно быть, уже не впервой поминала всех их недобрым словом за то, что к ужину не явились и теперь ей придется снова греть для них еду. Но никто из пяти человек, находящихся в туннеле, не чувствовал ни голода, ни жажды, ни усталости. Как будто из всех человеческих желаний у них осталось лишь одно – прорваться наконец через завал.
Взрывов больше не раздавалось. Но в душе каждый надеялся, что, если им удастся проковырять дыру на другую сторону, что бы там ни было, они встретят тех, кто тоже пробивал проход сквозь завалы мусора. Для одних это были долгожданные спасатели. Для других – хозяева секретной лаборатории, из которой разбежались киберпауки. И только один Игорь Петрович думал, что это могут оказаться те, кто ищет черное пятно.
Пару раз Гелий Петрович осторожно попытался было сказать, что пора, мол, домой, поужинать, да и спать ложиться, а работу можно будет и завтра продолжить. Но его никто не услышал. Потому что никто и не хотел этого слышать. Ждать до завтра – это же просто смешно. Они и без того уже слишком долго ждали.
Они торопились. Очень торопились. Хотя куда было торопиться-то? В запасе у них была уйма времени. И – все равно… Именно поэтому проход становился все у́же. Вскоре в нем осталось место только для одного. Теперь уже Сергей с Володей поочередно, сменяя друг друга, выдергивали из стены пачки бумаг.
Откидывали их назад.
Снова выдергивали.
Снова кидали…
Адская, проклятущая работа!
Если бы только можно было узнать, сколько там осталось впереди.
Полметра?
Метр?
Да хоть пять метров!
Главное – знать, когда и где все закончится.
Иначе все казалось бессмысленным. Как топтание на одном месте. Как танцы на краю времени. Потому что никто не знал, где он, этот край…
До тех пор, пока крюк в руках Сергея не провалился в пустоту.
Все еще не веря, что им это удалось, что они все же пробили проход, неведомо куда, но пробили, Сергей изо всех сил дернул крюк на себя. Подцепив слишком большой пласт бумаги, парень не смог даже сдвинуть его с места. Тогда он перевернулся, уперся ногами в стену, перехватил крюк обеими руками и повис на нем всем телом.
Здоровенная пачка бумаги выломалась из стены.
Оттолкнув ее назад вместе с крюком, вынимать который не было времени, Сергей метнулся к стене и сунул руку в образовавшуюся дыру.
Точно! По другую сторону стены ничего не было.
Работая обеими руками, он принялся расширять отверстие.
– Дайте лампу!
Кто-то сзади вложил ему в руку переноску.
Сергей просунул руку с лампой в дыру и, пригнувшись, заглянул в нее.
За стеной был проход шириной примерно два метра. Потолка Сергей не видел, но и без того было ясно, что проход достаточно высок, чтобы по нему можно было идти, не пригибая головы. И, судя по тому, что из прохода отчетливо тянуло сквозняком, это был не тупик.
– Ну, что там?..
– Проход.
Откуда здесь взялся этот проход? Кому пришло в голову вычистить горы старых газет, журналов и прочих бумаг, чтобы можно было ходить по образовавшемуся коридору? Кому и для чего это было нужно?..
Вопросы кружились, роились и множились. Но никто не задавал их вслух. Неподходящее было время для вопросов. Вопрос задавать имеет смысл, когда есть надежда получить на него ответ. Хотя бы небольшая. Полное отсутствие надежды убивает всякий смысл.
Передав лампу назад, Сергей принялся руками расчищать проход.
Пласты бумаг, как кирпичи, с шумом вываливались из стены, увлекая за собой другие пласты.
Как только дыра оказалась достаточно большой, чтобы в нее можно было пролезть, Сергей так и сделал. Лег на живот, оттолкнулся ногами и на локтях скользнул на другую сторону.
И оказался в темноте.
Настолько густой, что в первый момент даже испугался, а не провалился ли он в еще одну черную дыру?
Но через секунду в отверстии, через которое он вывалился, появилась Володина рука с лампой. А следом и голова.
Ну, что ж, значит, все хорошо. Все нормально.
Если, конечно, считать нормальным то, что они находились в подземелье, прорытом в недрах гигантской мусорной свалки. Где-то на уровне культурного пласта 1937 года. Можно даже было сказать, что они вернулись на восемьдесят лет назад в прошлое.
Поднявшись на ноги, Володя глянул по сторонам.
– Круто! – произнес он так, будто это слово могло хоть что-то объяснить, ну, или хотя бы помочь понять.
