Давным давно была война ... (СИ) - Колесов Василий

-Красноармеец, говоришь? Форму вижу, красноармейца - не вижу… Знаков отличия нет, вид, как у помойного кота, старших по званию не замечаешь, не приветствуешь… В каком подразделении воспитанник?

-Теперь не в каком, - тяжело вздохнул Сережка. – Теперь и не красноармеец, а так…

-Что же: так… И не друг и не враг – а так… И зачуханый весь… А живешь здесь с кем?

-Да я брата искал… А его здесь нет.

-Давай-ка, расскажи о себе, - попросил капитан.

-А чего рассказывать? Был краснофлотцем, был красноармейцем, а теперь ни рыба, ни мясо – так, детдомовец… - не хотелось Серому заново все рассказывать, сколько уже рассказывал, только никто из офицеров не решался взять его в часть.

-А ты расскажи, поподробнее, тем более, что попасть в детдом… ну и сбежать из него, всегда успеешь. Что-то твоя хитрющая физия, говорит мне, что из детдома ты уже сбегал и не из одного…

-Ну, раз хотите, слушайте, мне совсем не к спеху… Партизанил…

-Партизанов - партизанил? Занятно…

-Да – партизанил! – вспылил Серый. – И хорошо партизанил, только… Только в тыл отправили - в детдом. Сбежал… Попал в 154-ю отдельную бригаду морской пехоты, стал краснофлотцем. Под Тингутой ранило меня, отправили в госпиталь, оттуда тоже сбежал – хотели в детдом отправить, попал в 161-ю отдельную разведроту… Потом, по приказу командарма, 120-ю дивизию на переформирование отправили, а меня - в тыл…

-Самого командарма? Заливаешь!

-Это мальчишки костер по-пионерски заливают! - Сережка оскорбился недоверием капитана. – У меня и справка есть, комдив Джахуа подписал…

-Даже не верится, такого героя, и в тыл! – продолжал подтрунивать капитан. Не верил он и в «подвиги» о которых рассказывал мальчишка, любят мальчишки приукрашивать, просто парень напрашивается, чтоб его воспитанником взяли.

-Да подите вы все… - не выдержал Сережка. Махнул рукой развернулся и пошел в другую сторону той, куда шел капитан.

-А ну, стой! - скомандовал капитан, но мальчишка не подчинился, а продолжил уходить.

Через два дня, после этой странной беседы с мальчишкой недалеко от порта, капитан Котанов прибыл в штаб флота.

- Федор Евгеньевич, перед вами ставится очень серьезная задача, - начал начальник штаба Азовской флотилии Аркадий Владимирович Свердлов. - Практически с нуля сформировать и подготовить 384-й отдельный батальон морской пехоты Азовской военной флотилии Черноморского флота.

-Есть сформировать и подготовить! Только быстро не получится… если не обстрелянные, товарищ капитан 2 ранга.

-Будут тебе обстрелянные. И не обстрелянные… Завтра выдвигаешься в Ейск, там принимаешь командование. В Ейск переходите с катерниками, сегодня в 20.00. Вопросы?

-Нет вопросов, товарищ капитан 2 ранга.

-Успеха и удачи, Федор Евгеньевич! – крепко пожал руку Котанову Свердлов.

Выйдя из штаба, у комендатуры, Котанов заметил того самого мальчишку, с которым беседовал у порта, Партизанова (как забудешь такую колоритную фамилию)! Мальчишка жадно что-то ел из котелка, на капитана даже не обратил внимания. Капитан прошел рядом, зашел в комендатуру.

-Здравия желаю, товарищ капитан, козырнул старший лейтенант.

- Доброе утро! Старлей, а что за малец сидит у комендатуры?

-У комендатуры? А! Это Сережка, брата ищет в Геленджике. Только никак не найдет… Хороший мальчишка, воевал, пораненный. Его первый раз привел патруль, недели две назад, я тогда дежурным был. Понятно, обыскали, мало ли что… Справки как положено. Он еще и медалью награжден…

-Медалью?

-Говорит, что не одной, но я видел только одну, и удостоверение к ней, – подтвердил старший лейтенант. – только вот никто его к себе взять воспитанником – не решается. Высылали в тыл – возвращается. Он к нам иногда, когда оголодает, заходит, подкармливаем…

- Высылали в тыл – возвращается. Никто его взять воспитанником не решается… - будто разговаривая сам с собой произнес капитан Котанов. Он вспомнил 1928 год, когда ему было 14 лет его взяли воспитанником музыкального взвода в Закавказскую военную подготовительную школу имени Серго Орджоникидзе в Баку. Давно это было…

Котанов вышел из комендатуры, подошел к мальчишке, тот доедал кашу.

-Ну, что, Сережа Партизанов, медаль покажешь?

Сережка поднял глаза, увидел капитана:

-А-а-а, это опять Вы? Да ну вас всех с вашими подколками… - Сережка хотел подняться и уйти, но капитан нажал ему на плечо и посадил обратно.

-Я знаю, что ты ищешь брата. Но я сегодня вечером ухожу из города. Если хочешь в мою часть, то приходи в порт на 3 пирс в 19.45. Если остановят, скажешь, что идешь к комбату 384-го батальона морской пехоты Котанову. Запомнил?

Сережка кивнул.

Сережка не стал долго раздумывать: раз так получается, значит так и должно случиться. Жаль, что не увидится в Геленджике с Илюхой, не увидит его подвиги, но не сидеть же 2 месяца и ждать у моря погоды?

На контрольно-пропускном пункте у пирсов, проверив документы, капитана Котанова попросили задержаться.

-А что случилось?

-Так товарищ капитан, мальчишка Вас часов с двух по полудню дожидается, спит сейчас вон там, под деревьями. – пояснил старшина 1 статьи.

-Понял, разбудите, он со мной.

Таганрогский десант.

Сережка попал в роту Константина Федоровича Ольшанского. Сперва лейтенант Ольшанский высказал свое неудовольствие тем, что в его ударной роте автоматчиков оказался воспитанник батальона – мальчишка.

-Федор Евгеньевич! Ну зачем мне в роте мальчишка? Мне с ним в солдатики играть?

- Константин Федорович, зачем в солдатики? Гоняй его как всех! Я просто уверен, что ты мне за него потом еще 10 раз спасибо скажешь!

-За него спасибо скажу?

-Скажешь! Спорим? – подначил капитан.

-Спорим, -согласился лейтенант.

Прошла неделя.

-Проспорил я, Константин Федорович! Вот с меня фляжка…

-А я что говорил, а? Рассказывай!

-Мальчишка – кремень! – начал старший лейтенант Ольшанский. – Что ж Вы мне не сказали, что он воюет с лета 1941-го?

-Это он сказал? – спросил капитан Котанов.

-Он… Случайно обмолвился, после санобработки, когда рассказывал откуда у него столько меток. У него ранений больше, чем у любого в нашей роте. С нашим оружием у него отлично. С трофейным – лучше всех в роте, стреляет из всего, чего можно… Отлично стреляет! Тренировочные полосы проходит наравне со всеми, без скидки на возраст. Глядя на него, бойцы стараются. Только вот на операции я его брать не хочу, дела-то нам предстоят, рискованные…

-Думаешь удержим его? Партизана?

-Не удержим… Он вот что предложил, говорит, что его можно переодеть в обноски, высадить на берег за несколько дней перед десантом. Он походит, посмотрит, приметит огневые точки… Если получится у него, то сколько жизней спасет…

-А если не получится? Как его родным в глаза смотреть будем?

-Он говорит, что нет у него никого, сирота…

- А брат? – вспомнил первый разговор с Сережкой капитан Котанов.

-Это парнишка, с которым его в госпиталь отправили из партизанского отряда. Они друг друга братьями считают. Нет у них никого из родных…

-Родных нет, но себе не простим, если что с ним случится…

Ночью 26 августа к занятому немцами побережью подлетел торпедный катер, моментально развернулся. До берега оставалось метров двадцать, там было уже совсем мелко. Один из матросов размахнулся и зашвырнул на берег вещмешок с одеждой, продовольствием на 2 дня, пистолетом ТТ и тремя обоймами.

-Давай, сынок, с Богом, - напутствовал пожилой старшина, легонько хлопнув Сережку по спине ладонью. – Придем к этому же месту через 2 дня, 28-го!

Сережка спрыгнул с в воду, было не глубоко, мальчишке чуть выше груди, поплыл к берегу. А катер, как только Сережка выбрался на берег, рванул прочь. Ночью 28-го катер забрал Сережку.

-Товарищ капитан! – докладывал он Катанову. – На карте обозначены все разведанные мной огневые точки немцев и румын.