Владимир Величко - Заповедник. Соперники Смерти
– Я… как же так… я ведь не знаю.
– Дело в том, что нас, Хранителей, всегда было трое. Но один из нас – сейчас его с нами нет – уходит на покой, и вы должны стать на его, Световита, место. А насчет того, что не готовы – это поправимо, вам не завтра вступать на эту должность.
– Вот, возьмите, – и тот, что назвался Хорсом, протянул Доку… обычную флешку и, заметив недоумение на его лице, пояснил:
– Это вовсе не то, что вы видите и о чем подумали, хотя по сути своей… В общем, в свободное время посмотрите на нее пристально, и вам придет информация о Заповеднике и о том, что вы должны делать, и о многом другом. И еще: о том, что мы здесь встречались, никто не в состоянии узнать. Никто. О чем бы ни говорил Герберт, он об одном будет говорить неправду – о нашей встрече. Ну и засим – прощайте.
Но Док, видя, что собеседники встали, собираясь покинуть беседку, воскликнул:
– Постойте, у меня есть вопрос!
– Давайте свой вопрос, – с легкой ноткой неудовольствия ответил один из них, а Док нерешительно произнес:
– Вот вы сказали, что тиранозавры – это ошибка Мироздания, так? Но ведь Мироздание – это… Бог? Творец? – разве нет? Но ведь Бог не может ошибиться? – и замолчал, видя что старцы многозначительно переглянулись, но, поняв, что они не собираются отвечать, закончил: – А раз так, то это не ошибка, а мероприятие, изначально планировавшееся… Творцом!
Волхвы вновь переглянулись, и один из них спросил:
– И каковы ваши выводы?
– Я думаю так: если это правильно, то в судьбу Заповедника не только можно, но и нужно вмешаться. – После этих слов воцарилось молчание, которое прервал один из старцев:
– М-да! Хорошего преемника выбрали мы тобой, ничего не скажешь! Одно слово – Хранитель! – И, чуточку помолчав, продолжил:
– А кто вам сказал, что Бог-Творец всесилен и безошибочен?
– Ну, как… это же… и так понятно, – пробормотал Док.
– Вот что я вам скажу: самого сильного и самого могущественного не существует! Сильнее Творца – если это настоящий Творец – будет его детище! Мироздание, которое он создал! А отсюда вытекает, что тиранозавры, в своей ужасной ипостаси, являются и ошибкой Бога, и одновременно – его детьми! Исключить, что это ошибка, мы не можем, а посему – мы Хранители и Наблюдатели, и позиции наши неизменны! – После чего оба волхва, Яровит и Хорс, коротко поклонились и исчезли, но Хорс в последнюю секунду, мысленно сказал Яровиту:
– Самое плохое то, что его эйдосфера абсолютно непрозрачна. Что он на самом деле думает и что за мысли гнездятся в его голове, нам неведомо. Не ошиблись ли мы?
А Док еще чуточку посидел, задумчиво глядя на далекий, бесконечно ветвящийся и изумительно красивый цветок Вселенной, и тоже исчез. Контуры садовой беседки заколебалась, словно она была живой, и медленно растворились в черноте вселенской ночи.
Глава 24 Почти дома
Кэп, Текс и Монти вольготно расположились за столом, где их еще совсем недавно принимал тогдашний Наблюдатель, а теперешний вольный странник Миролюб. Стол был все тот же, да и люстра никуда не исчезла, но на самом столе все выглядело иначе: весьма по-спартански, вернее, по рабоче-крестьянски, а именно: картошка в мундире, капуста и огурчики соленые, хлеб и сало с прослоечками, а вместо хрустальных рюмок и фужеров красовались граненые стаканы. Во главе стола восседал не прежний гостеприимный хозяин, а мужичок весьма непрезентабельного вида с неприметным и каким-то потрепанным лицом. Из одежды на нем были брюки-галифе и майка, которая открывала для всеобщего обозрения многочисленные синие татуировки. От банальной: «Не забуду мать родную», выполненной весьма примитивно, до искусного изображения православной церкви с куполами на спине этого мужичка. Вся компашка была уже хорошо навеселе. Кэп с Тексом боролись на руках, пыхтя от напряжения, причем морды у обоих стали такими красными – хоть прикуривай, а вот Монти с мужичонкой сидели спокойно и вели неторопливую беседу:
– Слушай, друг, иди ко мне в Наблюдатели, ты мне с самого начала глянулся, вот в натуре! – весьма натурально икнув, сказал мужичок, наливая себе и Монти «по чуть-чуть». Выпив налитое, продолжил:
– Ты человек с пониманием, но простой, не то что этот, как его… Док. Тот заумный, а мне это надо? – спросил он и сам же ответил: – Правильно, не надо! Нам бы выпить, закусить и покалякать о жизни нашей скорбной. Так? Нет, я спрашиваю: так? – с напором повторил Расписной. – А знаешь, какую я тебе жизнь организую – будто у Христа за пазухой, не пожалеешь, вот тебе крест! – и мужичок истово перекрестился…
Монти слушал молча, вяло возражая, что Наблюдатель, мол, уже есть, что это не от него зависит, да он и не знает толком, для чего это нужно, но Расписной тем не менее не отставал и гнул свою линию: «Иди в «Наблюдатели». В конце концов этот разговор привлек внимание и двух других собутыльников. Кэп, прижав руку Текса к столу, встал и, отдуваясь, спросил:
– И чего ты, друг наш старинный, кочевряжишься? Ты же рвался сюда, то есть в атомный мир, чтобы стать начальником…
– Ага, – вставил свои пять копеек Текс, – хоть маленьким, но прыщом на одном гладком месте.
– Вот именно, а теперь еще и уговаривать приходится! – сказал Кэп. – Цену-то не набивай…
Монти выслушал их, а потом встал и, оглядев всех присутствующих, заявил:
– Вот хотите верьте, хотите нет, но я многое передумал за это время. Сначала мне казалось, что, став главным в Трущобах, я стану тем, кем не стал у нас, и получу все, о чем давно мечтал.
– Власть, деньги и женщины, – иронично перечислил эти «мечты» Кэп.
– И власть, и деньги, и, наверно, третье, – согласно кивнул головой Монти, – это я считал вершиной возможного. А потом я столкнулся с… гео-адами, я увидел Соперников Смерти, увидел всю великую величину мира, всю его огромность. А затем пришли вы, пришел Док…
– …и сломали то, что ты создавал три года, – ехидно произнес Кэп.
– Нет, я не о том. Я приложил огромные усилия, чтобы проникнуть туда, чтобы стать в Трущобах главным, добиться там всего, что не мог получить у нас. Я считал это шансом, я считал это вершиной, считал, что все, в том числе и вы, хотите того же. А все оказалось не так! Я увидел Дока, который, совершенно того не желая, не предпринимая особых усилий, ушел в такие дали, стал тем, кем мне и не снилось быть, да я и не в состоянии стать таким. Я увидел – хоть и издалека – такие сияющие вершины, куда Док легко взлетел, и куда мне пути нет ни при каких обстоятельствах. Я осознал, что с тех высот мои Трущобы… и есть трущобы – не более того! Вот хотите верьте, хотите нет, но сейчас главное для меня – остаться одному и пережить свою тупость и дурость. И я на самом деле так думаю…
Некоторое время все молчали, а потом Кэп сказал:
– Кстати, о Доке. Какие будут предложения и мысли о дальнейших планах, если Док… сильно задержится?
– Я могу сказать одно, – совершенно трезвым голосом вдруг ответил мужичок, – вас отсюда выпускать не велено, а потом… да. И вашего Дока на моей территории нет. Вам было бы лучше оставаться там, откуда вас выслали. Вам же там хорошо было, сами говорили.
Кэп, услышав это, улыбнулся, припомнив недавно закончившуюся эпопею. После того как Док в своем новом, мерзком обличье ушел вертикально вверх – довольно эффектно, надо сказать, – окружающие взялись и за них. Причем так, что это надо было видеть: носили буквально на руках и до повозок, и до шикарных апартаментов, а когда пришли в город – тот же город на берегах Великой реки, – то даже с ложечки пытались кормить, как говорится, ноги мыли, а воду пили. Пока тамошние колдуны определялись с параметрами своего и нашего мира, друзья успели немного осмотреть город, который был совершенно не похож на город их времен и реальности. Во-первых, они так и не поняли, который там год и какое летоисчисление. И еще в глаза бросилось обилие статуй и изображений Молоха, попадавшихся на каждом шагу, хотя сатанистами граждане этого города не были. Он у них считался угнетаемым и преследуемым злыми силами святым Великомучеником. Правда, имя у него было другое…
– Да-а-а, – широко улыбнулся Кэп, – хорошо-то хорошо, да ничего хорошего! Приторно. А, кстати! Кто велел не выпускать?
– Кто, кто? – конь в пальто, вот кто!
– А зачем хамить? – спокойно спросил Кэп.
– Как зачем? – искренне изумился мужичонка. – Я ж трижды судимый, а образ обязывает.
– Ты бы лучше кого другого продемонстрировал… например, Чингизхана! – в ажиотаже выкрикнул Текс. – Ты его видел?
– Да как тебя сейчас! Вот только ты-то его не видел, и я могу показать кого угодно и скажу – это он…. И ты поверишь! А изображать теперешних: сталиных, хрущевых или еще кого – ну их на фиг, и так надоели! Вот я и изображаю человека, которого все знают, – сказал мужичок и прислушался.
– Кстати, докладаю: ваш дружок нарисовался! Он в соседнем миру, в атомном! Сейчас ворота открою.
Спустя несколько минут из Камня появился Док. Все такой же и ничуть не изменившийся, а самое главное – в своем привычном обличье.
