Александр Сергеев - Если ты умер (СИ)
Введение, прославляющее избранный путь и нахваливающее читателя, я так же пропустил, пробежав его глазами наискосок. Дальше уже пошли более академические данные, эмпирически выведенные зависимости и расчетные формулы, с комментариями. Этакое пособие для чернокнижника первого курса. С интересом я погрузился в чтение, отмечая определенные моменты для себя, на будущее. Во многом, наука сия оказалась ничем не отличающейся от земной физики. Законы природы соблюдались и здесь в той же мере. Например закон сохранения энергии, по прежнему обойти было невозможно. И могущество мага зависело не столько от его запаса силы, которую всегда можно было пополнить в сторонних источниках, а от эффективности использования ее. Что толку в огромном запасе, если коэффициент полезного действия немногим выше нуля? И чем выше поднимался по лестнице маг, тем более эффективно распоряжался он своей энергией. Создавались все более сложные и органично дополняющие друг друга плетения, и уже недалек был тот день, когда им станет не хватать возможностей одного мага и поневоле придется додуматься до узкой специализации. Это проглядывало и сейчас, но пока еще не так явно.
Когда за окном забрезжил рассвет, книга обзавелась закладкой и отправилась в багаж, а я тем временем, решил навестить своих подчиненных. Уже почти дотронувшись до засова, я вдруг ощутил тонкий холодок сверху, а так же утекающие жизни. Понимая, что случилось что-то весьма недоброе, я рванул преграду в сторону, с мясом выдрав тяжеленный замок, и едва не убив дверью стражника. Рявкнув караульным: «За мной, бегом!» прыжками взлетел наверх, отметив пару солдат, которые так и остались на посту, нелепо привалившись к стенам. Кто бы их не прикончил, сделал он это очень быстро и аккуратно, не пролив крови и ни звуком не выдав своего присутствия. Влетев в покои герцога, я обнаружил его с обнаженным клинком перед нападавшими, прикрывая собой своих жену и дочь. А вот гости меня немного удивили. Две особы в темно-серых комбинезонах, которые слишком явно очерчивали женские фигуры, не оставляя никаких сомнений.
— Должен заметить, дамы, что я хоть и не люблю применять насилие к женщинам, но если уж они сторонницы равноправия, это вынуждает меня пойти им навстречу и относиться к ним так же, как и к другим противникам.
Да, как я уже говорил, с фехтованием у меня опыт был не слишком велик, а если точнее — то полагаться приходилось исключительно на свою скорость и силу. Обычно это позволяло закончить бой одним-двумя ударами, поскольку противник за мною банально не успевал. Здесь же я просчитался. Мой палаш играючи был отведен в сторону, а когда я провалился по инерции за ним вперед, два клинка по очереди врезались в боковые щели на стыке пластин кирасы и под ключицу. Обе раны были бы смертельны для человека, однако у меня был припасен небольшой сюрприз. Вместо того чтобы падать, я выпустил клинок и мощнейшим апперкотом отправил одну дамочку в полет до ближайшей стены. Вторая отскочила, провернув и выдрав клинок из раны. Не давая ей опомниться, я достал из импровизированной кобуры на поясе револьвер, и разрядил в нее весь барабан. Попал, несмотря на свою скорость, едва двумя. Впрочем, ей хватило и этого. Подоспевшим стражникам осталось только упаковать бездыханное тело, схлопотавшее добротный нокаут, в затейливое плетение из шнура, до той поры украшавшего гобелен. Стянув с пострадавшей какое-то подобие шарфа, закрывавшее лицо, я увидел резко очерченные скулы, вздернутые брови и небольшой прямой нос, придававшие даме жесткий и немного надменный вид. Герцог, пришедший в себя, отправил стражу вынести тела и пристроить пленную понадежнее. Удивительно, но она пережила мой удар, который, как я был убежден ранее, смертельно опасен для любого человека. Что же, урок на будущее, не стоит переоценивать своих сил.
Герцог отправил свою семью в другую комнату, закрыл за ними дверь и усадив меня за стол, тяжело плюхнулся напротив, шумно выдохнув. После чего снял с полки графин с маслянистой жидкостью, плеснул в стакан почти вровень с краями и опрокинул в себя залпом, после чего наконец заговорил:
— Ты понимаешь, что это значит? — Я только пожал плечами в ответ, действительно ведь не понимал. — Эти дамочки, никто иной, как воины Умбры. Жесткая организация наемников, отличается тем, что основной боевой единицей у них являются пары. С самого детства они готовят напарников как единое целое. При этом не обращают внимания ни на пол, ни на расу своих подопечных. Выполняют самые разные задания, но до заказных убийств снисходят очень редко, для этого им нужно предложить что-либо совершенно неординарное. Не знаю уж, что им предложил Орден, но теперь у меня возникла большая проблема.
— Прекрасно понимаю вас, сударь. Если вы хотите знать мое мнение, то я бы порекомендовал разбираться с проблемами по мере поступления. Охрану вам наладим, разумеется, то что было — иначе как профанацией и не назовешь. Во-вторых, весной мы выступаем на столицу. Пора отбивать обратно потери.
Герцог только удивленно вскинул брови:
— А не рановато ли? У нас сил меньше в несколько раз!
— Это было верно к началу зимы. Сейчас они лишились немалой части магов, а к весне мы создадим новое оружие, которое сделает большую численность противника далеко не преимуществом. Уже через пару недель рейдерские отряды вернутся к своей деятельности, перерезая линии снабжения противника и немного его терроризируя. Тем временем, закончится формирование основной части армии. В общем, не вешайте нос, сударь, мы еще повоюем.
Совсем не доброе утро
Пробуждение ознаменовалось для Калерии чудовищной головной болью, звоном в ушах и подкатывающей к самому горлу тошнотой. Казалось что весь организм взбунтовался против своей хозяйки. Бьющая молотом пульсация крови в висках, каждый удар сердца знаменовался очередным болезненным отзвуком в затылке, а желудок, казалось, собрался наружу, лично проконтролировать происходящее. С трудом она открыла глаза и не удержалась от болезненного стона, когда луч взошедшего светила, которое не добралось еще и до зенита, резанул по глазам. Отвернув голову в сторону, она снова получила болевой спазм, едва прикоснувшись челюстью к плечу. Осторожно подвигав ею, Калерия определила, что травма хоть и неприятная, но до перелома дело не дошло. Поскольку дальнейшие действия оказались ей недоступны, ввиду некоторой стесненности в передвижении, она занялась анализом и поисками выхода из сложившейся ситуации.
Сколько она себя помнила, в такую передрягу ей еще попадать не доводилось. А учитывая то, что своей напарницы она не чувствовала, значить это могло только одно. Свое обучение они начинали еще детьми. Учителя давали задания группе детей, но так, что выбрать себе напарника они могли самостоятельно. Исходя из этого формировались устойчивые пары, наиболее подходящих друг другу личностей, взаимно дополняющие. Дальше уже начиналось обучение, но главной чертой его было всегда разделение на двоих и заслуг, и ответственности. Постепенно их тела покрывались шрамами от ран и ритуалов, опутывались сетями выверенных веками заклятий, а сознания загонялись в лабиринты учения Хоммисида. Многие не выдерживали постоянного напряжения и покидали обитель. Как правило больше о них никто не слышал. Хоть набольшие и говорили, что их отправляли прислуживать ветеранам доживающим свой век в дальних поселениях, у Калерии была твердая уверенность в том, что заявившие о желании уйти не надолго переживали свое заявление. Затем, как правило, пропадали и их напарники. Официально — при выполнении задания.
В принципе, Калерия предполагала, что такие подозрения не у нее одной зародились, но делиться ими с кем угодно, даже с собственной напарницей было немного неразумно, особенно в свете желания еще немного пожить в дальнейшем. Вспоминая прошлое, уже совсем не так радужно воспринимались слова настоятеля: «Это ваше последнее задание. Вы славно потрудились, дочери мои, и награда будет щедра как никогда.». Тогда — это казалось обещанием покоя и блаженного отдыха, который они наконец то заслужили, беспрекословно выполняя поручения набольших Хомиссидов. Теперь же, лежа опутанная по рукам и ногам, та же самая фраза приобретала оттенок откровенной насмешки, но даже вернувшись, что она сможет им предъявить? Здесь ее мысли прерваны были скрипнувшей лестницей, а затем и скрежетом ключа в замке.
«Смазать бы не мешало», — Калерия по привычке мыслила категориями диверсионной работы. Вошедшие ее несколько озадачили. И если герцога Ольтира она еще готова была увидеть, вместе со свитой, то вот его спутнику, по всем прикидкам полагалось покоиться на пять-шесть футов ниже уровня земли, или тихонько доходить в своей постели. Но уж никак не разгуливать с бодрым видом, да еще в том же полном доспехе. Сделав легкое движение рукой, герцог приказал свите оставить их наедине с пленной, но заговорил не он, а тот самый тип, чудесным образом остающийся на ногах. Ухватив Калерию за шкирку, он рывком усадил ее на нарах, прислонив спиной к стене. Ощущения при этом она испытала хоть и неприятные, заставить отступить тошноту едва удалось, но все же в этом была и малая толика оптимистичности — травмы, по-видимому, оказались не настолько серьезными.
