Константин Костинов - Моя понимать
— Да на тебя мы не рассчитывали, кто ж знал, что ты появишься… Чарльз, если ты можешь, помоги. Мы справились бы и сами, но не оказалось бы слишком поздно. Вчера товарищу Речнику поставили ультиматум: или он уходит в отставку, или народу становится известно о его связях с монархистами, после чего он будет осужден и обезглавлен.
— То есть приговор уже известен до суда? Забавно…
— Ничего забавного. У товарища Речника не так много выходов…
— Ну почему? Я вижу здесь шесть выходов, значит, у господина Речника их как минимум восемь.
— Боюсь, он протянет время и не успеет среагировать. Речник парализован тем, что его планы могут оказаться известны из-за того самого неуловимого шпиона. Он опасается высказать их вслух. А одному ему не справиться…
— Да… Ситуация куда хуже, чем виделась издалека… Тут одной летучей мышью не обойдешься…
— Кем?
— Неважно. Господин Хыгр подсказал одну очень занимательную идею…
— Твой яггай? Ты притащил его в столицу?
— Да, мой яггай со мной.
— Чарльз, вот скажи мне, как можно незаметно ввезти в город огромного волосатого дикаря?
— По-моему, это не тот вопрос, который должен задавать начальник полиции.
— А все же?
— Выгони взяточников, а то в столицу незаметно въедет армия вторжения.
Димка внимательно смотрел на таракана, ползущего по стене сарая. Ночь, вернее, ранее утро. Спать Димка не собирался.
Господин Шарль ушел куда-то на ночь глядя, наотрез отказавшись взять с собой Димку. С одной стороны, вооруженный двумя револьверами яггай — охранник надежнее танка. С другой стороны, если тебе нужно проникнуть куда-то незаметно, то брать с собой яггая… Проще приехать на том самом танке, разницы уже не будет.
Таракан исчез в щели. Где-то далеко на улице загрохотали выстрелы. Димка закрутил на столе револьвер. Тот сделал несколько оборотов и указал стволом на листы с чертежами.
Димка поднял листок и посмотрел на него на вытянутой руке. Это уже не тушенка…
В столице дорожает еда. Еда дорожает, потому что ее мало. Мало ее, потому что неурожай и никто не хочет везти продукты в столицу. Никто не хочет везти продукты в столицу, потому что в смутные времена деньгам не очень доверяют, уж очень быстро они падают в цене. Товарищ Речник пытается наладить натуральный обмен, но идет это туго, потому что в столице мало товаров для обмена. Мало их, потому что мастера не хотят работать за маленькую плату, а если платить им столько, сколько они хотят, то продукты выйдут ненамного дешевле, чем сейчас. Есть люди, которые работали бы дешевле, но у них не хватает мастерства.
Вывод? Нужно придумать что-то, позволяющее делать дешевые вещи быстро, в достаточном количестве и без привлечения мастеров.
Дешевые вещи. Ширпотреб. Штамповка.
Димка еще раз взглянул на чертеж. Навряд ли промышленный шпион, попадись ему этот листок на глаза, догадался бы, что здесь изображено. Мало того что нарисовано руками яггая, так еще и с пояснительными надписями на русском. Не менее корявыми.
Таракан опять выполз на свет. Димка взял со стола нож, большой, с грубой деревянной рукоятью, и, не целясь, метнул. Нож, разумеется, не воткнулся. Он с грохотом ударил торцом рукояти в стену. От таракана осталось мокрое место.
Специально бы целился — не получилось бы.
— Поздравляю с добычей. — Господин Шарль выглядел… целеустремленным.
Как охотничий пес, идущий по четкому, горячему следу.
Димка осторожно выдохнул. С господином Шарлем все в порядке…
— Но я пришел поговорить не о ваших охотничьих успехах, господин Хыгр.
Взгляд бывшего начальника особого королевского сыска уперся в глаза яггая.
— Господин Хыгр, вспомните, пожалуйста, что вам известно о существующих в вашем мире возможностях незаметного подслушивания.
Димка взглянул на останки таракана.
Глава 23
Вождь революции в Этой стране, фактический глава государства (хотя формально оно управлялось Комитетом), бывший юрист, бывший заключенный, умнейший человек своего времени, пусть и тролль, товарищ Речник сидел за рабочим столом в своем кабинете.
Молча.
Что может чувствовать человек, который выигрывает одну битву за другой и при этом неумолимо проигрывает войну?
Если бы товарищ Речник знал древнегреческую мифологию, он наверняка вспомнил бы лернейскую гидру, ту самую, у которой после отсечения одной головы вырастали две новых. Но вождь на Земле никогда не был, да и ситуация не вызывала настолько благородных ассоциаций. Речнику вспоминался волшебный свинарник из старой сказки, в котором после каждой выброшенной лопаты навоза появлялись две новых. Чем больше чистишь — тем грязнее.
Война, дворянские восстания, крестьянский мятеж на юге, неурожай, надвигающийся голод, недовольные горожане, возмущенные крестьяне, предательство и интриги старых коллег…
С каждой из проблем можно было справиться по отдельности. Но вместе они создавали непробиваемую стену — утрясешь одно, всплывает что-то другое. И самое главное: никому нельзя доверять. Все приходится делать самому. А он не железный.
«Без меня творятся одни глупости…»
Вот, например, трудности с хлебом. Крестьяне отказываются продавать его, ссылаясь на неурожай. Он, Речник, организовал производство товаров для села — ножи, иголки и тому подобное, и что? Мастера разбегаются, сырье кончается, и виноватых не найти. Отправил товарища Пивовара решать вопрос с крестьянами — тот чуть не вызвал бунт, пытаясь отбирать зерно. Да еще вместе со своим дружком, Каменотесом, имеет наглость ставить ему ультиматумы. Похоже, эти два товарища решили, что раз их не казнили в первый раз, так им теперь все будет сходить с рук…
Кулак тролля медленно сжался, как будто стискивая чье-то горло. Все проблемы можно решить. Достаточно поработать гильотиной — и все. Вот только не для того он сбрасывал короля, давал народу свободу, чтобы запирать его в тюрьму величиной с целую страну. Не для того.
Террор позволяет решить проблему. Вот только есть опасность не остановиться. Как легко отправлять людей на гильотину и как трудно сделать так, чтобы они работали не из страха, а по совести.
К тому же главные виновники ускользнут.
За многими, слишком многими событиями стояла чья-то невидимая воля. Чья-то? Виновник был известен: тот, кто разыграл его, Речника, как карту в колоде.
Та страна.
Но ведь его полицейские день и ночь рыщут по столице, разыскивая шпионов! Где они?! Кто подкупает уголовников и толкает их нарушать работу мастерских? Кто? Кто следит за ним во дворце, почему слова, произнесенные наедине с самым верным человеком, становятся известны тому же Каменотесу? Кто сдал генерала Юбера и, скорее всего, убил его?
— Добрый день.
Более издевательских слов Речник сегодня еще не слышал. Хотя Кузнец наверняка не имел в виду ничего такого.
— Слушаю тебя.
Черный эльф молча подошел к столу и протянул к глазам Речника листок из блокнота.
«Молчи. Ничего не говори. Нас подслушивают. Выйди из кабинета».
— Хотя нет, — мгновенно среагировал тролль. — Надоело мне тут сидеть, голова болит. Пойдем прогуляемся, там все и расскажешь.
Пятиминутка отчаяния закончилась.
— Господин Хыгр, вспомните, пожалуйста, что вам известно о существующих в вашем мире возможностях незаметного подслушивания.
Димка взглянул на останки таракана.
Если бы не назойливое насекомое, то он, наверное, вначале вспомнил бы о слуховых каналах в стенах, голосниках, «коридорах шепота». Окружающее его средневековье не вызывало других ассоциаций со словом «подслушивание». Но таракан дал короткую и незатейливую цепочку, которая помогла сразу сообразить, что имеет в виду господин Шарль.
Таракан. Насекомое. Жучок.
Подслушивающее устройство.
Против нас играют пришельцы из другого мира. Кто сказал, что здесь не могут появиться жучки.
Димка еще раз взглянул на погибшего таракана, как будто ожидая увидеть под изломанным хитином блеск микросхем. Нет, таракан как таракан.
— Да. Быть маленькая вещь, которая мочь слушать.
— Что за вещь, размеры, как далеко она работает?
Четкий деловой тон. Господин Шарль ищет жучки? Где? И самое главное — зачем?
Как он вообще узнал, что они могут быть?
— Маленькая…
Кто его знает, какого размера могут быть микрофоны у иномирных шпионов?
— Такая… — Димка показал пальцами размер крупной сливы. — Такая… — Кончиком пера нарисовал на бумаге кружок величиной с типографскую букву «о».
— Маленькие… — слегка осунулся господин Шарль. — Как эта дрянь работает?
Димка вздохнул:
— Вещь ставить место, человек говорить. Вещь слушать голос, давать другая вещь. Другая вещь слушать другая человек.
Господин Шарль потер виски.
