Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Царевна
Почему так омерзителен фашизм?
Да именно потому, что он своей машиной с полубезумным водителем с одинаковой жестокостью перемалывал всех, кто не относился к арийской расе. Плелись коврики из волос, делались сумочки из человеческой кожи, причем особо ценилась детская — мягче и нежнее…
Чудовищно.
А разве не омерзительно то, о чем они думают сейчас?
Софье вспомнились стихи о хане Батые[7], вот уж воистину, не существует слишком низких колес. Они всегда слишком высокие…
— Убивать их нельзя. Но и в Крыму оставлять…
— Давайте поделим их на несколько групп, — предложил Алексей. — Для наглядности.
И Соня и Иван кивнули.
— Женщины. Что делать с ними?
— Если среди них есть пленные…
— Эти отдельно. А сами жены и матери?
— Гнать бы их к чертовой матери, — ругнулась Софья. — Но куда?
— А вот туда. На что похож Крым?
Ответ Софья знала. Крабьи клешни.
— Перекоп и Керчь мы захватим. А этих гнать к османам! На ту сторону! Уметутся. И с собой — что на себе унесут.
Софья хлопнула в ладоши.
— Лешка! Умничка!
— Вторая категория. Пленные.
— Освободить и на Русь.
— А их тут ждут с распростертыми объятиями, — съязвил Алексей.
Иван Морозов покачал головой.
— Верно. Им надобно жилье, работа — ни к чему нищету умножать и татей плодить.
— И где им это предоставят?
— На строительстве каналов, — усмехнулась Софья.
— Каналов?
Девочка прочертила ногтем по карте.
— Ребята, если вот тут и здесь соединить реки — мы сможем проходить через всю Русь на кораблях. От Архангельска до Астрахани. Ну, хотя бы для начала до Азова. Посмотрите. Северная Двина и Онега, как раз через Онежское озеро. А вот тут Волга и Дон совсем рядышком.
— Сонь, а ты представляешь, сколько это стоить будет?
— Да уж не дороже денег. А прибыль представляете?
Прибыль ребята представили — и она грозила стать баснословной. Тут и корабли построят, и что хочешь сделают. Купцы вообще счастливы будут.
— Причем каналы надо сделать со шлюзами, чтобы управлять течением воды.
— Шлюзы?
Софья взялась за перо и бумагу. Идею ребята поняли быстро, в конце концов — простейшие гидротехнические сооружения были еще у бобров. Да, конечно, остается проблема наносов, наводнений, прочих погодных радостей, но!
Волок на несколько десятков метров — не проблема, да и корабли можно строить с высокой осадкой…
— Сонь, а ежели татарву туда угнать на работы?
Софья покривилась.
— Ребята, мы с этой идеей проблем получим больше удовольствия. Инородцы и иноверцы в самом центре Руси, к тому же ненавидящие нас и мечтающие о побеге. Да в большом количестве…
Иван скривился первым.
— Самоубийство.
— Именно!
— С другой стороны… ежели детей поделить на тех, кто до трех лет — и на тех, кто старше.
— До двух лет, — прищурилась Софья, которая начала понимать, что имел в виду Иван.
— Думаешь, старше опасно?
Софья пожала плечами. Опасно, не опасно…
— Собрать мелких и воспитать в своем ключе? Получить нечто вроде янычар у турок?
— Почему нет? И они в истинной вере вырастут, не в грехе…
Софья подумала, что пес с ней, с религией, но из этих детей могут получиться и разведчики, и диверсанты, и…
Одним словом — идея заслуживала внимания.
— Превратим школу в ясли?
Алексей прищурился на сестру.
— Соня, неужели ты с этим не справишься, пока мы будем геройствовать там?
— Мне ты предлагаешь погеройствовать здесь. Отлично!
— Я в тебя верю.
— Самый умный после саксаула, — проворчала Софья, понимая, что уже сдалась. Есть такое слово — надо.
— Да.
— А детей старше?
— Гнать вместе с родителями, — рубанул рукой Алексей.
— Как же они будут нас ненавидеть, — шепнула Софья.
— Сейчас они нас презирают. Пусть лучше ненавидят, это честнее.
— Ваня, ты ли это?
Иван Морозов пожал широкими плечами.
— Я против самоубийственных идей, но вот ежели мы все поделим на три части, скажем, мужчины — на строительство…
— Татарские женщины и старшие дети — к османам. Пойдет.
— Маленькие дети и полонянки — ко мне. — Софья смотрела на друга и на брата. — Кто захочет. Кто не захочет — пусть тоже катятся на строительство канала вместе с мужиками. Найдут себе мужей, семьи создадут…
— А потом?
— А потом устраивать много всего. Волоки, трактиры… уж поверьте мне, ребята, этот канал не одну сотню семей работой обеспечит. Счет на десятки тысяч пойдет.
Ребята верили. Да, предстояло еще посчитать кучу всего, но — это к Софье. Иван Морозов тоже с радостью взялся бы за расчеты, но оставить друга одного он не сможет. Поедет с ним к полякам.
— А ежели кто остаться захочет? Или на Сечь уйти?
— Ну и чего их неволить? — Алексей пожал плечами. — Ежели наши люди — пусть остаются. Поможем. Все равно надобно Крым заселять будет.
— Стрельцов туда переселить, — буркнула Софья. — С семьями. А то своими бунтами и самостоятельностью уже поперек горла стоят.
И верно — стояли.
— Почему нет? Но подсчеты на тебе, сама понимаешь.
Софья угрюмо посмотрела на брата.
Понимаешь?
Еще как понимает! Пахать придется днями и ночами, привлекать всех подряд — вплоть до школьников, но ведь овчинка стоит выделки! Еще как стоит!
Софья по привычке запустила пальцы в темные волосы.
— Сделаю. Вы только живыми вернитесь?
Алексей фыркнул.
— Сестричка, я еще как вернусь! И этого товарища приволоку! Давай решать, кого и куда направить?
— Вас с Иваном к полякам, это понятно. Отец вам кого-нибудь из воевод придаст, но вы останетесь главной ударной силой.
— И мы забираем всю артиллерию.
Софья кивнула.
— Забирайте.
Каких усилий ей стоили эти пушки? Кто бы знал! Пока закупишь сырье, пока втолкуешь преимущества стандартизации, пока… хорошо, хоть самой на производстве пластаться не приходилось и с кузнецами ругаться, царевна все-таки. Но сейчас у них было порядка двух десятков легких пушек-картечниц и столько же тяжелых, дальнобойных.
— А Воин и Степан получат всех подрывников. Вам они бесполезны, у ляхов крепости брать не надо будет, там и обычного пороха хватит.
— Сонь, имей совесть?
— Имела я ту совесть, — привычно огрызнулась девочка. — Где я вам столько взрывчатки наберу? Выступать не сегодня-завтра. Экспериментальную вам отдать? Так кто-нибудь на ней и подорвется?
— Соня, ты же запаслива, как хомяк.
Царевна зверем поглядела на ухмыляющегося братца.
— Самсла ты… крысла![8]
Алексей даже и не подумал сердиться.
— Сонюшка… ты же меня любишь.
«Люблю. Потому и выложусь», — мрачно подумала Софья, произнеся вслух совсем другое.
— Посмотрим, что я смогу сделать. Пушками поделиться не желаешь?
— Нет, не желаю.
— Жадина.
— Степану и казаков хватит с избытком. Чтобы оставшуюся татарву гонять — так и за глаза. Пушки хороши против крепостей…
— А наши передвижные картечницы?
— Самому мало. Да и народу у меня вдвое меньше будет…
Соня вздохнула. Крыть было нечем.
— Ладно. Вы свое получите.
Алексей подарил сестре улыбку.
— Ты у меня чудо, Сонюшка.
Вот этот разговор и вспоминала царевна, глядя на уходящие полки.
Чудо?
Да, наверное. Но чудо здесь — только ее появление. А остальное — своими руками, головой, знаниями, умениями… Дураку хоть бы и три волшебных палочки дай — толку не будет. А она — справится. Обязательно справится, ведь всегда справлялась — и перемещение во времени и пространстве тут ни на что не повлияет.
— …Маруся от счастья слезы льет…
Песня гремела и звенела. Софья вытирала слезы, глядя вслед войску и в очередной раз прикидывая свой распорядок дня. Уж очень много всего на нее ложится — рук не хватит, не то что головы.
Эх, компьютер бы и вычислительный центр! А, все это пустое!
— Вернитесь, ребята. Пожалуйста, вернитесь…
Царь про это, понятное дело, не знал. Догадывался, конечно, не глупец ведь, понимал, что наследник и свое крутит, — но спорить с ним не собирался. Отросли у волчонка зубки? Так и слава богу, мы их еще навострим и волчонка натаскаем. Отцеубийства или заговора царь не опасался — видел, что к власти его сын вообще не рвется. Да и Алексей сколько раз говорил — чем дольше батюшка править будет, тем лучше. А то ведь государство как колода дубовая, упадет на плечи — взвоешь…
Так пусть пока сынок развлечется. На войну сходит, крови попробует, на бумаге-то оно одно, а в жизни вовсе даже иначе выходит. Вот когда сам начнет свои планы осуществлять, тогда и поглядим, как оно выйдет. А помочь?
Поможем. Обязательно.
Дело ведь богоугодное, как же тут не помочь! Надо!
