Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Царевна
Иван Морозов. Один из богатейших бояр на Руси, его состояние сравнимо с царским. Мало того, близкий друг ее брата, отлично разбирается в экономике, умен, серьезен… ну и чего еще надо?
А замуж ей и так пока не выходить. Да и потом — ежели только тайный брак, как у Анны и Татьяны.
Иван, принявший ее капитуляцию за согласие, перевернул девичью ручку и коснулся губами ладони. Отнюдь не нежной, как пишут в романах. Тут и мозоли, и ожоги от химикатов, и чернила… разве это имело значение?
Дороже всех красавиц на Москве была для него эта девочка.
— Вернись, Ванечка…
— Обещаю, Сонюшка…
Горит свеча, оплывая белым воском на богатый поставец. Луна медленно совершает свой круг по небосводу. Скоро придет утро нового дня, и этим двоим настанет пора расстаться. Но может быть, она еще полюбуется на эту пару?
Луне было интересно…
* * *После того приснопамятного разговора с Софьей и Иваном царевич и пошел к отцу. И сначала был послан в… Крым.
Но потом Алексей добился того, чтобы его услышали.
— Батюшка! Ведь все равно крымчаки к нам придут! А тут мы их упредим!
— Надолго ли? А потом османы…
— А ежели мы с поляками османов разгромим, так и не явятся.
— А вы разгромите?
— Батюшка, шансы-то есть! И потом — лучше уж мы сами к ним придем, чем они к нам! Даже коли и не возьмем мы Азов и Керчь — так ущерба им столько нанесем… да и пленных наших освободим.
— Дело это, конечно, богоугодное…
— Батюшка, а ты послушай…
Алексей Михайлович сначала кривился — не мог простить полякам, что не его сына на царство позвали. Потом заинтересовался. А потом и вспылил. Особенно, когда царевич сообщил отцу, что у него вообще-то два десятка кораблей со спаянными командами. И каналы нужны хотя бы для этого. Вот и проект, вот и часть расчетов, остальные он потом сделает, обязательно, вот только вернется, а вот это — шлюз. То есть — вроде бобровой плотины.
Алексей Михайлович, конечно, принялся уточнять. Алешка смотрел в пол, корчил из себя святую невинность и блеял, что папенька, вот, из Англии, но я боялся, что вы рассердитесь…
Алексей Михайлович и рассердился. Дал сыну подзатыльник и приказал рассказывать подробно.
И получил полный отчет.
Да, корабли начали закладываться одновременно со школой.
Да, есть верфи, которым, конечно, не хватает мощности, но это все преодолимо, при наличии денег. Есть мастера, причем уже не только английские, но и наши, отечественные. Растет смена. Кроме того, есть не только мастера — есть еще и проектировщики. Этими Алексей особенно гордился.
А куда девать пожилых корабелов? Которым руки-ноги уже не позволяют быть на верфи, но разум цепкости не утратил?
Вот по совету Софьи Алексей и приставил их к делу. Один хорошо знает одно, второй лучше другое, а там полаются — да глядишь, и толк будет?
И был!
Каждый последующий корабль строился лучше прежнего, потому что мастера готовы были друг друга сгрызть за недоделки. Вот, мастер Джон порты для пушек плохие нарисовал, вот ежели их иначе изладить — лучше будет. А мастер Билл…
Идея первого в мире проектного бюро себя оправдала. А что?
Пусть рисуют, пусть учатся, пусть других учат, а как еще корабль делать?
Только по чертежам. А еще хорошо бы и к кораблям стандартизацию применить, а то что такое? Двух одинаковых шлюпов отродясь не найдешь!
Конечно, без эксцессов не обходилось. Но годика через два проектное бюро заработало как надо, а корабли стали получаться лучше прежних. Легкие, мощные, стремительные…
Проблемой было провести их из Архангельска к Москве. Но ежели каналы будут, и волоки, и приречные трактиры…
Деньги?
А война на что?
Да мы весь Крым под метелку выгребем! Даже ежели одних коней, так и тех можно увести. А еще люди — главное богатство любой нации! Найдется, что в походе взять и что людям раздать…
Алексей Михайлович повздыхал, помялся — и посоветовался с женой. А та, конечно, горячо поддержала идею похода! Надо!
И вот результат.
Двадцать тысяч ушли на помощь полякам, тридцать — на Крым, еще что-то должен был набрать Степан Разин на Дону, где была прорва народа, недовольных политикой Дорошенко.
А то ж!
Они — вольные казаки, они того султана видали в таком месте, что и сказать-то страшно. А тут кто-то их хочет прогнуть под османскую длань!
Пока альтернативы не было — да, казаки молчали. А вот Степан — он был своим. Он мог и поднять народ, и повести…
Одним словом — несколько недель все крутилось, как варево в ведьмином котле. А потом армии выступили в поход — и словно отшептало, все разъехались, даже Софья решила не сидеть на месте, а съездить в Дьяково.
А что?
Перед ней стояла сложная задача — и легче было ее решить, разбив на сорок-пятьдесят частей. Ну и поручить считать ребятам, а самой контролировать.
В столице стало непривычно тихо.
* * *— Зеленою весной, под старою сосной…
Песню чеканила личная охрана царевича, но уж больно веселый был мотив, да и слова хороши. Уже на третий день похода про Марусю стали распевать все, включая стрельцов.
Ограбила Дербенева, конечно, Софья, утешая себя тем, что он еще не родился. Ну а что, потрясающая ведь песня? И настроение поднимает, и в тему…
Алексей Алексеевич Романов и Иван Глебович Морозов ехали на войну.
Разумеется, не одни. И даже не главнокомандующие. Главным был князь Трубецкой. Его полк, восемь стрелецких приказов, полк Гордона, казаки… в целом набиралась вполне приличная масса. Около двадцати тысяч человек. Впрочем, из всей этой толпы царевич особенно ни на кого не надеялся. Разве что на казаков. Ну и полк Гордона тоже… этих он знал, видел, как они занимаются, как учатся стрелять, как маневр отрабатывают… остальные же?
Стрельцы?
Для города они еще хороши, а вот в полевой войне толку от них никакого.
Полк Трубецкого?
Ну, тут царит порядок. Но ведь все равно этого мало.
Вот они и идут. Сейчас на Воронеж, а потом к Путивлю. А еще сорок тысяч человек тоже вскоре выступят в поход, да и на Сечь скачет отряд Стеньки Разина. Фрол сейчас остался с царевичем, а Стенька, которого на Сечи ну оч-чень уважают, собирается кинуть клич.
И надеется, что за ним пойдут, и многие. Тем паче что и обещания щедрые.
Царь обещал всем, кто бежал на Сечь, — прощение, коли они к войску примкнут. Обещает деньги, хлеб, семьям тех, кто пойдет на турок… эту идею подсказал Алексей Алексеевич. Он казаков хоть и ценил, но понимал, что избыток горячих голов в одном месте собирать не стоит. Пусть отправляются в поход, так оно получше будет.
Казна заплатит за пролитую кровь — и заплатит щедро.
— Сколько-то их не вернется…
Алексей Алексеевич не удивился созвучию мыслей друга со своими.
— Мы тоже можем не вернуться. Только ты и сам все понимаешь — нельзя венику врозь быть, всяк ломать начнет.
Иван понимал.
Ежели Русь с поляками плечом к плечу встанет, да и на Сечи народ поднимется — куда как труднее туркам с ними справиться будет. Опять же, коли вернутся они с победой — а на то были причины рассчитывать, можно будет иначе поговорить.
Корибут сможет свой сейм к ногтю прижать.
Опять же, на Сечи Дорошенко воду мутит. А вот ежели турок теперь побить, да поубедительнее, — не исключено, что всплывет сей гетман где-нибудь в Черном море в виде рыбьего корма. А дальше уж за Степаном Разиным дело станет. А ему сейчас многое надобно, Татьяна все ж царская дочь, не крестьянка какая…
Понимает Степан, ЧТО у него на кону стоит, тут уж либо пан — либо пропал.
А к тому ж, если турок сейчас разбить — можно будет и с крымчаками по-иному поговорить. Опять же, Венеция, те же венгры, те же румыны — да найдется, кому туркам в спину ударить, только руку протяни.
А руку они протянут. И сверкать в той руке будет уральское золото.
А еще — изумруды.
Как их нашли?
А вот так. Шел по тайге охотник, устал, присел передохнуть… и заметил в корнях вывороченного бурей дерева — зеленоватые камушки. И — не потаил.
Сгреб в карман да принес в деревню. И расплатился с долгами, отдав их цельную горсть. Слово за слово, дошло до Строганова — и тот распорядился направить туда людей.
Копнули.
И — нашли…
Богатейшее месторождение изумрудов. Охотник-то их просто посчитал чем-то вроде малахита или худоватых аквамаринов… откуда ж ему знать.
Конечно, Урал громаден, да в некоторых случаях слухи быстро летают. Донесли Строганову — тот людей и отправил поглядеть, освоить, а ему уж на месте старики сказали, что сие — изумруды.
Месторождение было настолько богатым, что изумруды сначала — в буквальном смысле слова — выгребали жменей.
Был, был у Строганова соблазн утаить, но потом махнул рукой. Не по благости душевной, этого за ним никогда не водилось. Просто шила в мешке не потаишь, один скажет, второй шепнет… когда б на Урале ни единого царевичева воспитанника не было — оно б и сошло. Могло сойти. Так нет же.
