Александр Конторович - Черные бушлаты. Септология
— Теперь-то — все?
— Все. Зови своих, пусть грузовик разгрузят. Там в кузове есть, чем поживиться.
— Хозяйственный ты.
— Не я. Немецкий это грузовик. Еще утром немцы катались. Вот я и решил, что жлобство это — они на колесах, а я пешком.
— Так прямо и согласились отдать?
— Не сразу. Но, я уговаривать умею хорошо.
Когда я стал вытаскивать из кабины свой арсенал, лейтенант уважительно кивнул. Снайперка, два автомата и карабин — впечатляло.
— Помочь?
— Да уж, сделай милость. Мне самому все это тащить не с руки.
— Сюда же принес?
— Два ствола — хозяйские. Водила и еще с ним был какой-то водяной.
— ???
— От меня прятался — в ручей залег.
— Зимой?
— Именно так. Они там, похоже, воду брали и ледок покрошили. Вот он туда и плюхнулся со всей дури.
— Надо же! И не побоялся замерзнуть потом.
— Не успел.
— Не судьба была ему замерзнуть, видать…
— Не судьба. Кстати и в ящике — не взрывчатка. Консервы там. Не забудьте.
Лейтенант подозвал Шевчука и тот навьючил на себя мой арсенал. Себе я оставил только снайперку и лыжи. Прибежавшие из леса два бойца утащили из грузовика все остальное.
Шли мы долго, километра полтора.
Кроме лейтенанта в засаде на дорогу участвовало еще трое.
Наконец, спустившись в овраг, мы увидели неяркий костерок и тут же нас окликнули.
— Стой! Кто идет?
— Свои, Шерстобитов, свои — ответил Кольцов.
— Вы, товарищ лейтенант? А с вами кто?
— Партизан это, местный.
Мы прошли к костру. Оглядевшись, я увидел несколько шалашей. Людей не было, спят? Лейтенант присел на бревно, кивнул мне напротив.
— Поговорим?
— Без проблем.
— Шевчук!
— Я, товарищ лейтенант!
— Консервы открой, народ покормить надо.
— Сколько брать?
— По банке на двоих.
Подхватив ящик, Шевчук уволок его в темноту.
— С едой напряг? — посмотрел я ему вслед.
— Заметно?
— В другом случае — утром бы есть стали.
— Да, плохо у нас с этим.
— С чем хорошо?
— Да, сказать по правде — со всем плохо.
Лейтенант протянул руки к огню. Пальцы у него подрагивали. Устал? Замерз? Подошедший боец, молча поставил на бревно открытую банку консервов, и отошел в темноту.
— Угощайтесь — кивнул мне Кольцов. — Ваши же, из грузовика.
— После тебя, лейтенант. Я в последнее время не шибко от голода страдал, перетерплю.
Уговаривать его не пришлось и почти две трети банки он умял достаточно быстро. Облизал ложку и подвинул банку мне.
— Пока есть буду, рассказывай.
И Кольцов рассказал.
В вылазке на дорогу участвовали практически все, способные к передвижению, бойцы. Таковых, вместе с ним было пять человек. В лагере остались двое тяжелораненых и один боец, раненный в руку, стоял на посту. Из оружия на всех имелся только пистолет лейтенанта (с пятью патронами) и две винтовки (тринадцать патронов). Так что, мой арсенал был для них неоценимым подарком. Еды у них практически уже не было.
— Давно вы тут?
— Полтора месяца.
— Нифига ж себе? Так тут и сидели?
— Нет. Нас больше было. Роту уже три месяца как отрезали. Мы по лесам прошли километров двести. Сначала проще было, патроны были, оружие. Военврач с нами был.
— Это как же вас так?
— Мост мы держали. Приказ был держать до последнего. А немцы с флангов обошли и на мост не пошли. Вот мы у них в тылу и оказались.
— Что ж так и остались у моста-то сидеть?
— День еще просидели. А потом зажгли его и в лес отошли. Тем более, что они начали нас минами обкладывать. Вот ротный и распорядился мост зажечь и уходить.
— А дальше как вышло?
— Сначала по лесам шли. С едой плохо было, но местные помогали понемногу. У немцев брали иногда. Но больше старались тихо идти. Ротный говорил — к своим надо, тут воевать не наше дело.
— Неправ он был. Умеючи, тут целой ротой можно было бы таких дел наворочать!
— Так, то ж — умеючи. А у нас вся рота из вчерашних школьников составлена была. Опытных солдат — хорошо, если полвзвода набралось. Но хорошо шли, почти без потерь. Вот только с продовольствием последнее время хуже стало. В деревнях почти всюду немцы стоят, да и на дорогах старались мы не шуметь.
— А как же … — я кивнул головой на шалаши.
— Там — кивнул головой куда-то в сторону лейтенант. — У немцев большой склад. Пушки, техника, ещё что-то.
— Ну и что?
— А то, что вышли мы к нему около месяца назад. Ротный, как посмотрел, так и говорит — нельзя нам мимо такого объекта просто так пройти. Если его уничтожим, то урон большой немцем нанесем. Не стыдно будет потом перед своими.
— Это он правильно прикинул.
— Вот мы под утро и ударили. Только у немцев там танковый батальон стоял. Прижали они нас, а тут немцы опомнились, и пушки эти развернули. И все. Полчаса — и не стало роты.
— Сделать-то хоть успели чего?
— Несколько пушек гранатами взорвали, склад бутылками подожгли. Ну и немцев не меньше взвода положили. Кто ж знал, что танки эти к маршу готовились? И экипажи у них уже внутри были?
Не эту ли канонаду я слышал? Я-то думал — фронт. А тут — вон оно что было.
— А потом что было?
— Кто успел — в лес ушел. Но немцы еще долго по лесу ходили. Многих побили, особенно раненных. Уже после мы тут собрались. Нас больше было. Раненных было человек десять, да и живых столько же.
— Куда ж все делись?
— Понятно было, что нам к своим с таким грузом уже не уйти. Вот старший лейтенант Коробицын и приказал — раненых оставить тут, а остальным идти к фронту, за помощью.
— И ушел?
— Ушел и с ним еще пятеро. Мы им почти все оружие отдали, а они нам все продовольствие оставили. Так вот и сидим тут. Несколько человек умерло за это время. Вот мы на дорогу и вышли, а что ж делать-то оставалось? Еды почти нет, медикаментов тоже, бинты и то в воде отстирываем.
— Давно они ушли?
— Около двух недель.
— Судя по всему — не дошли.
— Похоже. Хорошо, что мы на вас наткнулись. Может быть теперь легче будет, у вас ведь тут отряд, наверное, есть?
— Не обрадую я тебя. Отряда у меня нет.
— Как так? А я уж было думал…
Кольцов замолк. Видно было, что мои слова выбили у него последнюю надежду.
— К фронту я иду, лейтенант. В разведотдел. У меня документы немецкие важные с собой. Их надо срочно нашим доставить.
— Так может в деревнях где раненных спрятать можно?
— Не думаю. Тут в каждой, почитай, деревне немцев полно. Да, на и сам посмотри.
Я вытащил трофейную карту и отдал ее лейтенанту.
— Темно тут, может утром?
— И то — правда. Утро вечера мудренее. Глядишь и мысль какая умная в голову придет?
Однако же поспать всласть так и не пришлось.
Чуть стало светать, как я растолкал лейтенанта, он спал в соседнем шалаше.
— Давай, лейтенант, буди своих архаровцев и за мной.
— Куда?
— За кудыкину гору. Грузовик-то мы на дороге оставили?
— Ну?
— А от него в лес тропа натоптана. Вот поедут утром немцы… Дальше продолжать?
— Понял — сон у него как рукой сняло. — Пять минут.
Через несколько минут мы топали по лесу.
Слава Богу, что с утра по дороге никто еще не проезжал. Грузовик стоял на месте.
— Значит так, бойцы. Дерево — нафиг с дороги. Что хотите, делайте, но чтоб тут его не было. Лейтенант пошли кого-нибудь поискать съезд в лес, чтобы машину туда загнать.
— Марченко! Задачу понял?
Высокий боец кивнул головой.
— Так точно, товарищ лейтенант.
— Вот и бегом по дороге, ищи.
Боец умчался, а я полез в машину. Постараемся ее завести, метров 200–300 проедет даже и при пустом радиаторе.
Минут через десять дерево оттащили в сторону. А еще через минут пятнадцать прибежал и Марченко.
— Товарищ лейтенант, там поворотов нет нигде, но метров через двести, прямо у дороги — овраг. Глубокий такой и весь кустами зарос.
Кольцов вопросительно на меня посмотрел.
— Сойдет и овраг. Возьмите из кузова канистру — слейте бензин из бака, пригодиться. Брезент заберите и накидки, да и тент неплохо бы содрать, не помешает.
Еще через несколько минут машина выглядела весьма печально, с содранным тентом, помятым капотом и пробитым бензобаком (кран слива топлива так и не нашли), кое-как заткнутым куском тряпки — прямо хоть сейчас на свалку. Двигатель однако, завелся, хоть и не сразу.
Проехав по дороге метров двести, я увидел тот самый овраг. Марченко не соврал, туда и танк ухнул бы без задержки. Распахнув дверь, я выбрался на подножку и вывернул руль. Теперь можно и прыгать.
С треском, пробив кусты, грузовик грохнулся вниз. Еще некоторое время работал мотор, потом все стихло.
